Щ темном лице, покрытом густой сетью морщин, выделялись водянисто-зеленые глаза. Он с достоинством поклонился, жестом предложил Гвидо выпить и выкурить трубку. Затем еле слышно спросил, не говорит ли посетитель по-французски. Гвидо кивнул, тогда старик спросил о состоянии дел.
— Каких дел? — удивился Гвидо. Но тут же придал своему лицу прежнее сдержанное выражение. .
Хозяин указал на его карман. Гвидо вытащил бумажник и раскрыл его. Старик взял пачку купюр, пересчитал их, взял примерно половину, а остальное аккуратно положил в бумажник. Затем он элегантно поклонился, прижимая руку к сердцу, и исчез, оставив Гвидо с его маленьким проводником.
— Как ты думаешь, что он мне предложит за такую сумму? — весело спросил итальянец у мальчика. — Думаешь, я смогу порезвиться с богиней?
Поскольку в следующие десять минут ничего не произошло, Гвидо заподозрил неладное.
— Эй, — сказал он малышу. — Надеюсь, старый негодяй не хочет предложить мне тебя?
Внезапно портьеры, скрывавшие вторую дверь, раздвинулись, и в комнату вошли два босых юноши в длинных белых туниках. На шее у каждого из них висело золотое ожерелье, головы были украшены цветами. Сколько им лет? Пятнадцать, шестнадцать? Может, и меньше. Как можно было судить об. их возрасте, если даже пол их угадывался с трудом. Кудрявые волосы, белая кожа, ровные блестящие зубы, изящные руки. Карие глаза, скрывавшиеся под густыми томными ресницами. Один из них сел на подушку, вытянув ноги с браслетами. Второй налил в бокал какую-то жидкость из графина и предложил Гвидо. Тот обмакнул в нее губы и вернул бокал, покачав головой.
Легкий запах миндаля не могли заглушить ни вино. ни мел, добавленные в настойку. Это был не известный Гвидо возбудитель. Итальянец не удивился. Он вернул бокал юному Ганимеду, показав, что тот должен выпить это сам.
Юноша улыбнулся, спокойно проглотил половину жидкости и остальное предложил товарищу, который, не моргнув глазом, осушил бокал.
— Теперь дело, кажется, пойдет на лад, — прокомментировал Гвидо.
Молодцы были не из разговорчивых. Они молча встали друг напротив друга и начали кланяться и гримасничать, виляя бедрами и время от времени облизывая красивые губы.
— Тут и у покойника встанет, — сказал Гвидо. Но сам он смотрел на них совершенно хладнокровно. Когда эти педерасты пустыни попытались раздеть его, он вежливо, но твердо отказался и дал понять, что присутствует только в качестве зрителя.
Им не потребовалось объяснять дважды. В следующее мгновение они сцепились, точно одержимые, и стали лихорадочно терзать губы друг друга.
Казалось, это была их единственная и последняя возможность совокупиться. Теперь их туники задрались до пояса, и восставшая у обоих плоть была отнюдь не поддельная.
— Mamma mia, — прошептал итальянец, — вот это размеры!
Он обратился к малышу, по-прежнему державшему его за руку и не отрывавшему глаз от зрелища.
— Ты, видно, парень образованный. Скажи, они прихватили свое снаряжение из музея?
Но «музейные редкости» оправдали себя, когда пошли в ход. Для начала участники спектакля занялись такой неистовой мастурбацией, что Гвидо забеспокоился:
— Эй, ребята, потише, а то останетесь без потомства. Но это были железные парни. Не переводя дыхания, они принялись помогать друг другу губами и руками. Минут через десять Гвидо заскучал.
Юные артисты, точно почувствовавшие перемену в его настроении, немедленно сменили позы. Один встал на четвереньки, подрагивая напряженным задом.
— Очень аппетитно, — оценил Гвидо. Второй юнец немедленно воспользовался предоставленной ему возможностью. Он смазал слюной анальное отверстие приятеля и всадил туда свою огромную пику.
— Что значит практика! — восхищенно причмокнул Гвидо. — Нет предела человеческим возможностям! Но от бездействия даже член ржавеет. Хотя это всего лишь абстрактные рассуждения, а здесь, кажется, практикуются всерьез.
Такой длинный монолог не мог не произвести впечатления на маленького гида. Он звонко расхохотался, запрокинув голову, и этим совершенно покорил Гвидо.
— Лучше и я бы не смог, — продолжал итальянец. — Они, кажется, понимают друг друга.
Тем временем активный педераст продолжал таранить приятеля с той же яростью, с какой только что возбуждал самого себя.
— Эти парни совсем одурели! Тише, ради Бога! Но дуэт не собирался сбавлять темп. Гвидо взял на себя роль дирижера.
— Внимание! Сперва немного помедленнее… Отлично. Теперь вернемся к началу. Вот так! Плавно! Прекрасно. Так, так, продолжайте, но поспокойнее, с чувством, вот так! Идем дальше: глубокий бас, мягче, глубже, с душой. Тихо! Я бы сказал даже тихонечко!.. Он чувствовал, что произведение близится к финалу.
— Я дирижер, поэтому должен руководить до конца, — пояснил он малышу, ускоряя темп. — Теперь поехали! Быстрее! Сильнее! Вернулись в исходное положение — и скорей, скорей к финишу!
Артист кончил с криком издыхающего ишака и припал к инструменту. Тот передернулся, стряхнул его с себя, и актеры поменялись ролями. Теперь музыкант стал в позу. Партнер пристроил к нему свой разбухший смычок, который и на этот раз вошел гладко, как по маслу. Второе отделение проходило так же длительно и живо, как и первое. Но стиль был немного другой. По выражению лица и свистящему звуку, который парень время от времени издавал, чувствовалось, что он действительно наслаждается. Его партнер, только что выразивший себя столь сумбурно, замер с блуждающей улыбкой на губах.
Желая подбодрить его, Гвидо жестом показал, что глоток из фонтана, который вот-вот ударит, помог бы ему восстановить силы. Но юноша не понял и решил, что зритель захотел поучаствовать в спектакле. Он прикрыл глаза и застыл с открытым ртом, из которого капала слюна.
Второй тоже неверно истолковал жест итальянца, но решил во что бы то ни стало довести дело до конца.
— Браво, ребята! — воскликнул Гвидо, когда музыкант извлек свою флейту, почти не уменьшившуюся в размерах. Получив на чай, молодцы поклонились, грациозно приподняв подолы.
— Тебе понравилось? — спросил Гвидо малыша, когда они выходили из комнаты. — Когда начнешь этим заниматься сам? По-моему, ты кое-что уже знаешь.
Мальчуган с обожанием взирал на итальянца, вцепившись в его штанину.
— Что до меня, старик, — продолжал Гвидо, — то мне поздно этим заниматься. Я не выучился в детстве. Если ты не начнешь прямо сейчас, потом будет трудно привыкнуть. Поверь мне, я знаю, что говорю. — Он печально вздохнул и опустил руку на плечо маленького друга. — Вот почему я советую тебе не откладывать учебу, мышонок. Иначе ты вырастешь таким же глупым ублюдком, как и все остальные…
* * *
— Ты виделась с отцом? — спросил Гвидо, встретившись с Ваной за обедом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
— Каких дел? — удивился Гвидо. Но тут же придал своему лицу прежнее сдержанное выражение. .
Хозяин указал на его карман. Гвидо вытащил бумажник и раскрыл его. Старик взял пачку купюр, пересчитал их, взял примерно половину, а остальное аккуратно положил в бумажник. Затем он элегантно поклонился, прижимая руку к сердцу, и исчез, оставив Гвидо с его маленьким проводником.
— Как ты думаешь, что он мне предложит за такую сумму? — весело спросил итальянец у мальчика. — Думаешь, я смогу порезвиться с богиней?
Поскольку в следующие десять минут ничего не произошло, Гвидо заподозрил неладное.
— Эй, — сказал он малышу. — Надеюсь, старый негодяй не хочет предложить мне тебя?
Внезапно портьеры, скрывавшие вторую дверь, раздвинулись, и в комнату вошли два босых юноши в длинных белых туниках. На шее у каждого из них висело золотое ожерелье, головы были украшены цветами. Сколько им лет? Пятнадцать, шестнадцать? Может, и меньше. Как можно было судить об. их возрасте, если даже пол их угадывался с трудом. Кудрявые волосы, белая кожа, ровные блестящие зубы, изящные руки. Карие глаза, скрывавшиеся под густыми томными ресницами. Один из них сел на подушку, вытянув ноги с браслетами. Второй налил в бокал какую-то жидкость из графина и предложил Гвидо. Тот обмакнул в нее губы и вернул бокал, покачав головой.
Легкий запах миндаля не могли заглушить ни вино. ни мел, добавленные в настойку. Это был не известный Гвидо возбудитель. Итальянец не удивился. Он вернул бокал юному Ганимеду, показав, что тот должен выпить это сам.
Юноша улыбнулся, спокойно проглотил половину жидкости и остальное предложил товарищу, который, не моргнув глазом, осушил бокал.
— Теперь дело, кажется, пойдет на лад, — прокомментировал Гвидо.
Молодцы были не из разговорчивых. Они молча встали друг напротив друга и начали кланяться и гримасничать, виляя бедрами и время от времени облизывая красивые губы.
— Тут и у покойника встанет, — сказал Гвидо. Но сам он смотрел на них совершенно хладнокровно. Когда эти педерасты пустыни попытались раздеть его, он вежливо, но твердо отказался и дал понять, что присутствует только в качестве зрителя.
Им не потребовалось объяснять дважды. В следующее мгновение они сцепились, точно одержимые, и стали лихорадочно терзать губы друг друга.
Казалось, это была их единственная и последняя возможность совокупиться. Теперь их туники задрались до пояса, и восставшая у обоих плоть была отнюдь не поддельная.
— Mamma mia, — прошептал итальянец, — вот это размеры!
Он обратился к малышу, по-прежнему державшему его за руку и не отрывавшему глаз от зрелища.
— Ты, видно, парень образованный. Скажи, они прихватили свое снаряжение из музея?
Но «музейные редкости» оправдали себя, когда пошли в ход. Для начала участники спектакля занялись такой неистовой мастурбацией, что Гвидо забеспокоился:
— Эй, ребята, потише, а то останетесь без потомства. Но это были железные парни. Не переводя дыхания, они принялись помогать друг другу губами и руками. Минут через десять Гвидо заскучал.
Юные артисты, точно почувствовавшие перемену в его настроении, немедленно сменили позы. Один встал на четвереньки, подрагивая напряженным задом.
— Очень аппетитно, — оценил Гвидо. Второй юнец немедленно воспользовался предоставленной ему возможностью. Он смазал слюной анальное отверстие приятеля и всадил туда свою огромную пику.
— Что значит практика! — восхищенно причмокнул Гвидо. — Нет предела человеческим возможностям! Но от бездействия даже член ржавеет. Хотя это всего лишь абстрактные рассуждения, а здесь, кажется, практикуются всерьез.
Такой длинный монолог не мог не произвести впечатления на маленького гида. Он звонко расхохотался, запрокинув голову, и этим совершенно покорил Гвидо.
— Лучше и я бы не смог, — продолжал итальянец. — Они, кажется, понимают друг друга.
Тем временем активный педераст продолжал таранить приятеля с той же яростью, с какой только что возбуждал самого себя.
— Эти парни совсем одурели! Тише, ради Бога! Но дуэт не собирался сбавлять темп. Гвидо взял на себя роль дирижера.
— Внимание! Сперва немного помедленнее… Отлично. Теперь вернемся к началу. Вот так! Плавно! Прекрасно. Так, так, продолжайте, но поспокойнее, с чувством, вот так! Идем дальше: глубокий бас, мягче, глубже, с душой. Тихо! Я бы сказал даже тихонечко!.. Он чувствовал, что произведение близится к финалу.
— Я дирижер, поэтому должен руководить до конца, — пояснил он малышу, ускоряя темп. — Теперь поехали! Быстрее! Сильнее! Вернулись в исходное положение — и скорей, скорей к финишу!
Артист кончил с криком издыхающего ишака и припал к инструменту. Тот передернулся, стряхнул его с себя, и актеры поменялись ролями. Теперь музыкант стал в позу. Партнер пристроил к нему свой разбухший смычок, который и на этот раз вошел гладко, как по маслу. Второе отделение проходило так же длительно и живо, как и первое. Но стиль был немного другой. По выражению лица и свистящему звуку, который парень время от времени издавал, чувствовалось, что он действительно наслаждается. Его партнер, только что выразивший себя столь сумбурно, замер с блуждающей улыбкой на губах.
Желая подбодрить его, Гвидо жестом показал, что глоток из фонтана, который вот-вот ударит, помог бы ему восстановить силы. Но юноша не понял и решил, что зритель захотел поучаствовать в спектакле. Он прикрыл глаза и застыл с открытым ртом, из которого капала слюна.
Второй тоже неверно истолковал жест итальянца, но решил во что бы то ни стало довести дело до конца.
— Браво, ребята! — воскликнул Гвидо, когда музыкант извлек свою флейту, почти не уменьшившуюся в размерах. Получив на чай, молодцы поклонились, грациозно приподняв подолы.
— Тебе понравилось? — спросил Гвидо малыша, когда они выходили из комнаты. — Когда начнешь этим заниматься сам? По-моему, ты кое-что уже знаешь.
Мальчуган с обожанием взирал на итальянца, вцепившись в его штанину.
— Что до меня, старик, — продолжал Гвидо, — то мне поздно этим заниматься. Я не выучился в детстве. Если ты не начнешь прямо сейчас, потом будет трудно привыкнуть. Поверь мне, я знаю, что говорю. — Он печально вздохнул и опустил руку на плечо маленького друга. — Вот почему я советую тебе не откладывать учебу, мышонок. Иначе ты вырастешь таким же глупым ублюдком, как и все остальные…
* * *
— Ты виделась с отцом? — спросил Гвидо, встретившись с Ваной за обедом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53