Считалось, что они живут вместе в фешенебельных апартаментах на улице Сен-Дидье, но Жан-Роже немало ночей проводил вне дома, а с женой встречался в основном на официальных приемах, когда требовалось присутствие обоих.
Ивонна проводила Армана в просторную гостиную, обставленную так, чтобы произвести на посетителей впечатление хорошего вкуса, разборчивости и немалого достатка Место внешней стены занимало окно, выходившее на улицу. Напротив стояло огромное почти во всю стену, прямоугольное трюмо с тонко выгравированным рисунком переплетенных лилий. Зеркало отражало свет, льющийся из окна, отчего гостиная казалась больше. Другие две стены были выкрашены в бледно-розовый цвет, занавески и палас были темного, приглушенного цвета красной охры, напоминая о черепичных крышах старых замков Тосканы. Посреди комнаты лежал большой квадратный ковер из белого меха.
Мебель, само собой разумеется, сделанная на заказ, отвечала последним требованиям моды. Она была выполнена в стиле модерн и обита белым атласом. В комнате стояли низкие кресла без подлокотников, длинные диваны и большое глубокое кресло со спинкой, изогнутой, как лебединая шея. По противоположным сторонам квадратного ковра стояли два длинных стола ручной работы; их столешницы из блестящего черного эбонита контрастировали с белым мехом. Арман нашел комнату великолепной, однако ему подумалось, что столь изысканное убранство внушает некоторую робость и только поклонник, осмелевший до состояния абсолютной невосприимчивости, не побоится поцеловать Ивонну и дать волю рукам на ее атласных диванах.
Когда Мадлен вошла в гостиную, Арман поднялся и нежно поцеловал протянутую руку Она сказала, что собиралась лечь, когда Арман позвонил, но тот был уверен, что после телефонного звонка она занималась исключительно тем, что расчесывала блестящие каштановые волосы, освежала косметику на лице и выбирала наряд, в котором бы она выглядела наиболее соблазнительно. На ней был изящный пеньюар из шифона цвета незабудок и свежих сливок, очаровательно облегавший стройную фигуру; пояс был завязан на левом боку большим бантом. Пеньюар был настолько длинен, что видны были лишь кончики голубых атласных тапочек. Мадлен повела Армана к одному из белых диванов, и они сели.
Сердце Армана бешено колотилось, он не сомневался, что под воздушным неглиже непременно обнаружится такого же цвета шифоновая ночная рубашка, прозрачность которой не способна скрыть упругой маленькой груди. И если бы ему удалось уговорить Мадлен снять пеньюар, он бы увидел, как тонкий шифон облегает длинные бедра. Арман восхищенно вздохнул, а его бесстыдный приятель заинтересовался, зашевелился и напрягся. В одно мгновение Арман забыл о добрых намерениях, приведших его в этот дом, и о поручении Пьера-Луи и стал думать, как использовать свидание к собственной выгоде.
Мадлен сидела выпрямившись, сложив руки на коленях, и спокойно смотрела на неожиданного гостя.
— Я считаю, что происходит нечто неслыханное, — заговорила она. — Визит среди ночи по поручению Пьера-Луи не делает тебе чести в моих глазах. Я догадываюсь, что у моего мужа очередной приступ пьяного раскаяния. Что он просил передать?
— Ты прекрасно разобралась в ситуации, — ответил Арман, беря ее за руку. — Он охвачен раскаяньем и сожалениями, он растерян и оплакивает свою жизнь. И хочет чтобы ты вернулась.
— Неужели! Наверное, он торжественно поклялся тебе, что его роман с этой бабенкой закончен и больше он не будет с ней встречаться?
— Нет, — честно ответил Арман.
— Нет? — воскликнула Мадлен. — Тогда зачем ты здесь?
— Хотя Пьер-Луи — мой родственник и друг, я не могу забыть о том, что люблю тебя до безумия, Мадлен, и хочу быть откровенным с тобой, — Арман был почти искренен, произнося эти слова. — Насколько я мог уразуметь из его бессвязного лепета, произошло следующее: он поссорился со своей подружкой и чувствует себя несчастным. И теперь он ищет способ уговорить тебя вернуться.
— А если я соглашусь, встречи прекратятся — так надо понимать?
— Позволь мне быть откровенным до конца, хоть я и рискую огорчить тебя, — сказал Арман, нежно целуя ее ладонь. — Мне кажется, он ослеплен страстью. Если юная дама завтра позвонит и пригласит его к себе, он отправится немедленно.
— Но это смехотворно! — Щеки Мадлен порозовели от гнева. — Он думает, что я вернусь, когда он сходит с ума по девчонке?
— Если я правильно понял его настроение, он цепляется за надежду, что, когда ты снова будешь с ним, он сумеет противостоять искушению и прекратит отношения с любовницей.
— Понимаю, он хочет вернуть меня только для того, чтобы, истощив пыл с законной женой, больше не нуждаться в любовнице. Это возмутительно!
— Конечно, ты права, — согласился Арман, — но Пьер-Луи настроен серьезно. Он хочет, чтобы ты возвратилась сегодня же. Он здесь, в такси на улице.
— Он ждет меня в такси! — раздраженно воскликнула Мадлен. — Да он с ума сошел!
Она вскочила и быстро подошла к окну; задернутые шелковые шторы отгораживали, комнату от осеннего холода и темноты. Подняв руку, она остановилась и, прежде чем; отодвинуть занавеску, обернулась к Арману.
— Я не желаю доставлять ему удовольствие увидеть меня в окне. Выключи свет, — предусмотрительно попросила она.
Арман подошел к выключателю около двери и погасил свет. Мадлен слегка отодвинула занавеску, но не посредине, где та сходится с другой занавеской, а сбоку, между оконной рамой и стеной. Она проделала лишь узкую щель, через которую можно было смотреть, оставаясь невидимой.
Совершенно верно, — изумленно проговорила она, — там, у фонаря, стоит такси! Но почему машина на другой стороне улицы?
— Мы заехали на эту улицу с дальнего конца, и Пьер-Луи велел шоферу остановиться напротив. Возможно, он не спускает глаз с окон в надежде увидеть тебя.
— Ему меня не увидеть! — твердо заявила Мадлен. — Жаль, что под рукой нет ничего тяжелого, чтобы запустить в него.
Пока Мадлен пристально вглядывалась в ночную тьму, Арман пересек гостиную и остановился позади нее. Легко обняв ее бедра, он выглядывал в окно через ее плечо.
— Он так и думал, что любопытство заставит тебя сделать то, что ты сейчас делаешь, — сказал Арман.
— Выглянуть в окно, ты хочешь сказать? Он так говорил, этот склизкий червяк? Если бы у меня был пистолет, я бы пристрелила его на месте!
— Он лелеет надежду, что его смиренная и молчаливая преданность разжалобит тебя, — продолжал Арман. — Больше всего на свете он хочет, чтобы ты сбежала вниз, села в такси и уехала с ним домой. Далее последует сцена примирения, которая благополучно завершится в постели.
— Животное! Он больше никогда не дотронется до меня! — гневно сказала Мадлен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Ивонна проводила Армана в просторную гостиную, обставленную так, чтобы произвести на посетителей впечатление хорошего вкуса, разборчивости и немалого достатка Место внешней стены занимало окно, выходившее на улицу. Напротив стояло огромное почти во всю стену, прямоугольное трюмо с тонко выгравированным рисунком переплетенных лилий. Зеркало отражало свет, льющийся из окна, отчего гостиная казалась больше. Другие две стены были выкрашены в бледно-розовый цвет, занавески и палас были темного, приглушенного цвета красной охры, напоминая о черепичных крышах старых замков Тосканы. Посреди комнаты лежал большой квадратный ковер из белого меха.
Мебель, само собой разумеется, сделанная на заказ, отвечала последним требованиям моды. Она была выполнена в стиле модерн и обита белым атласом. В комнате стояли низкие кресла без подлокотников, длинные диваны и большое глубокое кресло со спинкой, изогнутой, как лебединая шея. По противоположным сторонам квадратного ковра стояли два длинных стола ручной работы; их столешницы из блестящего черного эбонита контрастировали с белым мехом. Арман нашел комнату великолепной, однако ему подумалось, что столь изысканное убранство внушает некоторую робость и только поклонник, осмелевший до состояния абсолютной невосприимчивости, не побоится поцеловать Ивонну и дать волю рукам на ее атласных диванах.
Когда Мадлен вошла в гостиную, Арман поднялся и нежно поцеловал протянутую руку Она сказала, что собиралась лечь, когда Арман позвонил, но тот был уверен, что после телефонного звонка она занималась исключительно тем, что расчесывала блестящие каштановые волосы, освежала косметику на лице и выбирала наряд, в котором бы она выглядела наиболее соблазнительно. На ней был изящный пеньюар из шифона цвета незабудок и свежих сливок, очаровательно облегавший стройную фигуру; пояс был завязан на левом боку большим бантом. Пеньюар был настолько длинен, что видны были лишь кончики голубых атласных тапочек. Мадлен повела Армана к одному из белых диванов, и они сели.
Сердце Армана бешено колотилось, он не сомневался, что под воздушным неглиже непременно обнаружится такого же цвета шифоновая ночная рубашка, прозрачность которой не способна скрыть упругой маленькой груди. И если бы ему удалось уговорить Мадлен снять пеньюар, он бы увидел, как тонкий шифон облегает длинные бедра. Арман восхищенно вздохнул, а его бесстыдный приятель заинтересовался, зашевелился и напрягся. В одно мгновение Арман забыл о добрых намерениях, приведших его в этот дом, и о поручении Пьера-Луи и стал думать, как использовать свидание к собственной выгоде.
Мадлен сидела выпрямившись, сложив руки на коленях, и спокойно смотрела на неожиданного гостя.
— Я считаю, что происходит нечто неслыханное, — заговорила она. — Визит среди ночи по поручению Пьера-Луи не делает тебе чести в моих глазах. Я догадываюсь, что у моего мужа очередной приступ пьяного раскаяния. Что он просил передать?
— Ты прекрасно разобралась в ситуации, — ответил Арман, беря ее за руку. — Он охвачен раскаяньем и сожалениями, он растерян и оплакивает свою жизнь. И хочет чтобы ты вернулась.
— Неужели! Наверное, он торжественно поклялся тебе, что его роман с этой бабенкой закончен и больше он не будет с ней встречаться?
— Нет, — честно ответил Арман.
— Нет? — воскликнула Мадлен. — Тогда зачем ты здесь?
— Хотя Пьер-Луи — мой родственник и друг, я не могу забыть о том, что люблю тебя до безумия, Мадлен, и хочу быть откровенным с тобой, — Арман был почти искренен, произнося эти слова. — Насколько я мог уразуметь из его бессвязного лепета, произошло следующее: он поссорился со своей подружкой и чувствует себя несчастным. И теперь он ищет способ уговорить тебя вернуться.
— А если я соглашусь, встречи прекратятся — так надо понимать?
— Позволь мне быть откровенным до конца, хоть я и рискую огорчить тебя, — сказал Арман, нежно целуя ее ладонь. — Мне кажется, он ослеплен страстью. Если юная дама завтра позвонит и пригласит его к себе, он отправится немедленно.
— Но это смехотворно! — Щеки Мадлен порозовели от гнева. — Он думает, что я вернусь, когда он сходит с ума по девчонке?
— Если я правильно понял его настроение, он цепляется за надежду, что, когда ты снова будешь с ним, он сумеет противостоять искушению и прекратит отношения с любовницей.
— Понимаю, он хочет вернуть меня только для того, чтобы, истощив пыл с законной женой, больше не нуждаться в любовнице. Это возмутительно!
— Конечно, ты права, — согласился Арман, — но Пьер-Луи настроен серьезно. Он хочет, чтобы ты возвратилась сегодня же. Он здесь, в такси на улице.
— Он ждет меня в такси! — раздраженно воскликнула Мадлен. — Да он с ума сошел!
Она вскочила и быстро подошла к окну; задернутые шелковые шторы отгораживали, комнату от осеннего холода и темноты. Подняв руку, она остановилась и, прежде чем; отодвинуть занавеску, обернулась к Арману.
— Я не желаю доставлять ему удовольствие увидеть меня в окне. Выключи свет, — предусмотрительно попросила она.
Арман подошел к выключателю около двери и погасил свет. Мадлен слегка отодвинула занавеску, но не посредине, где та сходится с другой занавеской, а сбоку, между оконной рамой и стеной. Она проделала лишь узкую щель, через которую можно было смотреть, оставаясь невидимой.
Совершенно верно, — изумленно проговорила она, — там, у фонаря, стоит такси! Но почему машина на другой стороне улицы?
— Мы заехали на эту улицу с дальнего конца, и Пьер-Луи велел шоферу остановиться напротив. Возможно, он не спускает глаз с окон в надежде увидеть тебя.
— Ему меня не увидеть! — твердо заявила Мадлен. — Жаль, что под рукой нет ничего тяжелого, чтобы запустить в него.
Пока Мадлен пристально вглядывалась в ночную тьму, Арман пересек гостиную и остановился позади нее. Легко обняв ее бедра, он выглядывал в окно через ее плечо.
— Он так и думал, что любопытство заставит тебя сделать то, что ты сейчас делаешь, — сказал Арман.
— Выглянуть в окно, ты хочешь сказать? Он так говорил, этот склизкий червяк? Если бы у меня был пистолет, я бы пристрелила его на месте!
— Он лелеет надежду, что его смиренная и молчаливая преданность разжалобит тебя, — продолжал Арман. — Больше всего на свете он хочет, чтобы ты сбежала вниз, села в такси и уехала с ним домой. Далее последует сцена примирения, которая благополучно завершится в постели.
— Животное! Он больше никогда не дотронется до меня! — гневно сказала Мадлен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61