Лицо Ивонны оказалось прижатым к сиденью, а зад поднятым гораздо выше головы. Арман стоял рядом, прижимая рукой ее поясницу.
— Как вы смеете так со мной обращаться?! — придушенно визжала она.
Усмехнувшись, Арман запустил свободную руку под черно-белый подол — и выше, между ног Ивонны. Его губы искривились в радостно-саркастической гримасе, когда пальцы нащупали обнаженное тело над краем чулок — такое гладкое и волнующее.
— Не смей меня трогать, ублюдок! — верещала Ивонна, отчаянно сопротивляясь. Леопардовая шляпка скатилась с волос на сиденье кресла.
Арман протолкнул босую ступню между ее тонких щиколоток и рывком раздвинул ей ноги, не заботясь о том, что может оставить синяки на ее светлой коже. Когда колени Ивонны оказались достаточно далеко друг от друга, он продвинул руку еще выше, пока не нащупал сначала кружевную оборку, а затем шелковую ткань ее белья. Ивонна бранилась, ерзая животом по подлокотнику кресла и пытаясь пнуть Армана в ногу или другую, более уязвимую часть тела, но он стоял слишком близко для размаха. С изощренной медлительностью он просунул пальцы под трусики и коснулся коротких завитков волос и нежных складок между бедрами.
Задрав шуршащее платье из тафты, он обнаружил под ним тонкую крепдешиновую сорочку, под прозрачным покровом которой проступали прелести стройного тела Ивонны… Сорочка была задрана столь же бесцеремонно — Арман и не подумал о том, что может порвать тоненькую ткань. Ладонью левой руки он сильней придавил узкую гибкую спину, чтобы удерживать Ивонну лицом вниз. Кровь уже закипала в нем, верный приятель напрягся, готовый к бою. Чтобы ускорить занимательный процесс, Арман сжал его рукой и массировал, разглядывая хорошенькие трусики Ивонны.
Они были из той же крепдешиновой ткани, что и сорочка, нежнейшего кремового оттенка, украшенные кружевом и вставками — белошвейка посвятила этой тонкой работе долгие часы. Но в данный момент такое искусство, конечно, не было оценено. Глаза Армана расширились от восторга, когда под напором его полного сил и вздрагивающего от возбуждения приятеля тоненькая полоска шелка и кружев запала меж гладких ягодиц Ивонны.
— Мы с вами снова в необычной ситуации, дорогая, — мягко заметил он. Пальцы лениво скользнули вдоль шелковой полоски, наслаждаясь теплом тела под нею. — Вчера ради меня вы подпирали спиной стенку, а сегодня лежите на животе на ручках кресла. Наверняка у нас с вами есть что-то родственное в душах.
— Дайте мне только встать, — прошипела Ивонна и добавила несколько слов, которых не употребляют замужние дамы из приличного общества, — а многие таких слов и не знают.
Положение ее тела привело к тому, что трусики свободного покроя теперь были туго натянуты между ног, и под ними обрисовывалась не только ложбинка меж ягодиц, но и удлиненный раздвоенный холмик ее тайной сокровищницы. Видно было, как натяжение ткани слегка раздвинуло его половинки. Некоторое время Арман наслаждался этим зрелищем, потом оттянул ткань трусиков и воткнул в плоть Ивонны большой палец. Сердитый вопль позабавил его, и, чтобы еще больше раздразнить Ивонну, он стянул прозрачные трусики наполовину.
— Я выяснил, что нас с вами так роднит, — заявил он, лаская обнажившиеся шелковистые ягодицы.
— Это недостойно! Прекратите немедленно безобразие и выпустите меня! — хрипло потребовала она.
— Вам, Ивонна, свойственно нечто такое, что я определил бы как высокомерие. Но высокомерие подразумевает действительное превосходство в чем-либо, а этого я у вас не наблюдаю. Так что вернее было бы сказать, что вы относитесь к окружающим с заносчивым пренебрежением. Но дело не в словах, а в том, что ваше поведение толкает их к насилию — вы просто напрашиваетесь на то, чтобы вас унизили! Короче говоря, я намерен обойтись с вами очень, очень грубо.
Он раздвинул ее ягодицы и потер большим пальцем крохотный тугой узелок между ними. На миг он почувствовал искушение овладеть Ивонной, вломившись своим орудием в это узенькое отверстие, и тем самым подтвердить ее худшие страхи и самые мрачные фантазии. Но удержался, не уступив даже соблазну просунуть туда свой длинный указательный палец. Вместо этого Арман стал водить головкой своего орудия вдоль бороздки ее пушистого персика.
Спущенные на бедра Ивонны трусики не позволяли ему развести ее ноги достаточно широко, и он, чтобы подготовить жертву к намеченной атаке, прикрыл рукой нежные розовые губки и погрузил между ними сначала один палец, потом второй, нащупывая секретный бутончик. Ивонна вздрогнула и завертелась от его манипуляций. Когда пальцы увлажнил сок ее желания, Арман вдруг сообразил, что даже сейчас эксплуатации подвергнется именно он! Ивонна умышленно провоцировала его, потому что обожала представлять себя несчастной жертвой насилия. При этом «жертва» сама контролировала ситуацию.
Хотя Арман был сильно возбужден, он не нашел причин делать одолжение столь неприятной особе, как Ивонна. Поэтому он отступил на полшага и влепил ей увесистый шлепок по голому заду.
— А ну-ка, встаньте, Ивонна, — потребовал он самым беззаботным тоном, на какой был способен раздетый мужчина с дрожащим от возбуждения орудием страсти, стоя на вытянутую руку от наполовину обнаженной красивой женщины. — Через полчаса я завтракаю с дорогой мне женщиной, мне пора одеваться. Она не любит, когда ее заставляют ждать.
Потрясенная и поставленная в тупик этим внезапным исчезновением интереса к ее особе в тот момент, когда она ожидала, что он вот-вот войдет в ее тело, спутанная опущенными до колен трусиками, Ивонна все же ухитрилась изогнуться и взглянуть на Армана снизу вверх. Яростный взгляд скользнул по его насмешливому лицу и уперся в торчащее орудие страсти. И Ивонна скатилась на бок с подлокотника кресла. Арман, подбоченившись, стоял над ней и размышлял, каким образом она попытается выйти из этого, по-видимому, крайне унизительного для нее положения.
Каким-то необъяснимым — по крайней мере для Армана — образом Ивонна, перекатившись через подлокотник кресла, предстала его взору обнаженной чуть ли не выше талии — так задралось ее платье, а ноги в черных чулках неловко раскинулись на сиденье кресла, щедро демонстрируя все, что находилось между ними. Она прикрыла глаза руками, как бы прячась от стыда — вряд ли Ивонна хотя бы однажды испытала это чувство с тех пор, как ей исполнилось одиннадцать лет, — и наблюдала за Арманом сквозь растопыренные длинные пальцы. «Ну, сударыня, — подумал он, — не сомневаюсь, что вы решили еще чем-то меня удивить».
И она действительно удивила его. Лежа в этой нескромной позе, она принялась визжать, причитать, истерически всхлипывать и, наконец, угрожать Арману всевозможными карами за коварное и отвратительное надругательство над ее целомудрием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
— Как вы смеете так со мной обращаться?! — придушенно визжала она.
Усмехнувшись, Арман запустил свободную руку под черно-белый подол — и выше, между ног Ивонны. Его губы искривились в радостно-саркастической гримасе, когда пальцы нащупали обнаженное тело над краем чулок — такое гладкое и волнующее.
— Не смей меня трогать, ублюдок! — верещала Ивонна, отчаянно сопротивляясь. Леопардовая шляпка скатилась с волос на сиденье кресла.
Арман протолкнул босую ступню между ее тонких щиколоток и рывком раздвинул ей ноги, не заботясь о том, что может оставить синяки на ее светлой коже. Когда колени Ивонны оказались достаточно далеко друг от друга, он продвинул руку еще выше, пока не нащупал сначала кружевную оборку, а затем шелковую ткань ее белья. Ивонна бранилась, ерзая животом по подлокотнику кресла и пытаясь пнуть Армана в ногу или другую, более уязвимую часть тела, но он стоял слишком близко для размаха. С изощренной медлительностью он просунул пальцы под трусики и коснулся коротких завитков волос и нежных складок между бедрами.
Задрав шуршащее платье из тафты, он обнаружил под ним тонкую крепдешиновую сорочку, под прозрачным покровом которой проступали прелести стройного тела Ивонны… Сорочка была задрана столь же бесцеремонно — Арман и не подумал о том, что может порвать тоненькую ткань. Ладонью левой руки он сильней придавил узкую гибкую спину, чтобы удерживать Ивонну лицом вниз. Кровь уже закипала в нем, верный приятель напрягся, готовый к бою. Чтобы ускорить занимательный процесс, Арман сжал его рукой и массировал, разглядывая хорошенькие трусики Ивонны.
Они были из той же крепдешиновой ткани, что и сорочка, нежнейшего кремового оттенка, украшенные кружевом и вставками — белошвейка посвятила этой тонкой работе долгие часы. Но в данный момент такое искусство, конечно, не было оценено. Глаза Армана расширились от восторга, когда под напором его полного сил и вздрагивающего от возбуждения приятеля тоненькая полоска шелка и кружев запала меж гладких ягодиц Ивонны.
— Мы с вами снова в необычной ситуации, дорогая, — мягко заметил он. Пальцы лениво скользнули вдоль шелковой полоски, наслаждаясь теплом тела под нею. — Вчера ради меня вы подпирали спиной стенку, а сегодня лежите на животе на ручках кресла. Наверняка у нас с вами есть что-то родственное в душах.
— Дайте мне только встать, — прошипела Ивонна и добавила несколько слов, которых не употребляют замужние дамы из приличного общества, — а многие таких слов и не знают.
Положение ее тела привело к тому, что трусики свободного покроя теперь были туго натянуты между ног, и под ними обрисовывалась не только ложбинка меж ягодиц, но и удлиненный раздвоенный холмик ее тайной сокровищницы. Видно было, как натяжение ткани слегка раздвинуло его половинки. Некоторое время Арман наслаждался этим зрелищем, потом оттянул ткань трусиков и воткнул в плоть Ивонны большой палец. Сердитый вопль позабавил его, и, чтобы еще больше раздразнить Ивонну, он стянул прозрачные трусики наполовину.
— Я выяснил, что нас с вами так роднит, — заявил он, лаская обнажившиеся шелковистые ягодицы.
— Это недостойно! Прекратите немедленно безобразие и выпустите меня! — хрипло потребовала она.
— Вам, Ивонна, свойственно нечто такое, что я определил бы как высокомерие. Но высокомерие подразумевает действительное превосходство в чем-либо, а этого я у вас не наблюдаю. Так что вернее было бы сказать, что вы относитесь к окружающим с заносчивым пренебрежением. Но дело не в словах, а в том, что ваше поведение толкает их к насилию — вы просто напрашиваетесь на то, чтобы вас унизили! Короче говоря, я намерен обойтись с вами очень, очень грубо.
Он раздвинул ее ягодицы и потер большим пальцем крохотный тугой узелок между ними. На миг он почувствовал искушение овладеть Ивонной, вломившись своим орудием в это узенькое отверстие, и тем самым подтвердить ее худшие страхи и самые мрачные фантазии. Но удержался, не уступив даже соблазну просунуть туда свой длинный указательный палец. Вместо этого Арман стал водить головкой своего орудия вдоль бороздки ее пушистого персика.
Спущенные на бедра Ивонны трусики не позволяли ему развести ее ноги достаточно широко, и он, чтобы подготовить жертву к намеченной атаке, прикрыл рукой нежные розовые губки и погрузил между ними сначала один палец, потом второй, нащупывая секретный бутончик. Ивонна вздрогнула и завертелась от его манипуляций. Когда пальцы увлажнил сок ее желания, Арман вдруг сообразил, что даже сейчас эксплуатации подвергнется именно он! Ивонна умышленно провоцировала его, потому что обожала представлять себя несчастной жертвой насилия. При этом «жертва» сама контролировала ситуацию.
Хотя Арман был сильно возбужден, он не нашел причин делать одолжение столь неприятной особе, как Ивонна. Поэтому он отступил на полшага и влепил ей увесистый шлепок по голому заду.
— А ну-ка, встаньте, Ивонна, — потребовал он самым беззаботным тоном, на какой был способен раздетый мужчина с дрожащим от возбуждения орудием страсти, стоя на вытянутую руку от наполовину обнаженной красивой женщины. — Через полчаса я завтракаю с дорогой мне женщиной, мне пора одеваться. Она не любит, когда ее заставляют ждать.
Потрясенная и поставленная в тупик этим внезапным исчезновением интереса к ее особе в тот момент, когда она ожидала, что он вот-вот войдет в ее тело, спутанная опущенными до колен трусиками, Ивонна все же ухитрилась изогнуться и взглянуть на Армана снизу вверх. Яростный взгляд скользнул по его насмешливому лицу и уперся в торчащее орудие страсти. И Ивонна скатилась на бок с подлокотника кресла. Арман, подбоченившись, стоял над ней и размышлял, каким образом она попытается выйти из этого, по-видимому, крайне унизительного для нее положения.
Каким-то необъяснимым — по крайней мере для Армана — образом Ивонна, перекатившись через подлокотник кресла, предстала его взору обнаженной чуть ли не выше талии — так задралось ее платье, а ноги в черных чулках неловко раскинулись на сиденье кресла, щедро демонстрируя все, что находилось между ними. Она прикрыла глаза руками, как бы прячась от стыда — вряд ли Ивонна хотя бы однажды испытала это чувство с тех пор, как ей исполнилось одиннадцать лет, — и наблюдала за Арманом сквозь растопыренные длинные пальцы. «Ну, сударыня, — подумал он, — не сомневаюсь, что вы решили еще чем-то меня удивить».
И она действительно удивила его. Лежа в этой нескромной позе, она принялась визжать, причитать, истерически всхлипывать и, наконец, угрожать Арману всевозможными карами за коварное и отвратительное надругательство над ее целомудрием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61