— Мне трудно поверить в это. Эти ребята — самые лучшие ученики, каких я когда-либо обучал.
— Я ведь не говорила, что их отчислили в других школах из-за неуспеваемости, ведь так?
— Тогда о чем ты говоришь?
— Ты когда-нибудь слышал о сексе и наркотиках? Ты еще не сообразил, что эта школа для избранных?
— Если честно, то нет.
— Это хорошо. Всегда притворяйся наивным. Это тебе идет. Но знай, что наша единственная цель здесь заключается в том, чтобы довести любого ученика этой школы до элитарного колледжа. За это родители платят нам шестьдесят тысяч долларов в год за одного преступника. Как нам удается заставить этих испорченных типов, богатеньких детей, зубрить к экзаменам и проводить выходные на территории школы, когда те бежали из любого другого интерната, куда их засаживали?
— Красивой формой?
— Это способствует, но главное — совместное общежитие.
— Родители идут на это?
— Ну, возьмем, например, Лупе Фримен. — Пола взглянула на экран. — Мать Лупе — певица в стиле панк и исполнительница сексуальных танцев из Лос-Анджелеса. Ее там называют Сатурния-Х.
— Сатурния-Х! — воскликнул Дэвид. — Я следил за ее группой в восьмидесятых годах.
— Как ты думаешь, чем занимается папочка Лупе?
— Представить не могу.
— Это Рон Фримен, издатель журналов для мужчин, выходящих огромными тиражами, борец за свободу слова и нераскаявшаяся икона сексуальной вульгарности с тех пор, как мы с тобой ходили в школу.
— Значит, вот что она имела в виду, когда в одной строчке писала о дважды тайне.
— Ну, как, хочешь написать ее родителям домой, чтобы пожаловаться мамочке и папочке о том, что их совершеннолетняя дочь случайно написала тебе стихотворение?
— Думаю, они отнесутся к этому без должного сочувствия.
— Мне кажется, ты не ожидаешь, что в школе Браемара обидят или расстроят Лупе просьбой, чтобы она больше не приставала к тебе. Помни, нам нужны эти шестьдесят тысяч, которые мистер Фримен платит нам за ее последний год обучения.
— Я тебя понимаю, хотя это не тот взгляд на вещи, к которому я привык.
— Итак, ты понимаешь, что сам должен разобраться в ситуации с Лупе и не беспокоить ее родителей. Или школу. Тебе ведь не хочется, чтобы администрация подумала, что ты не готов справиться с первой возникшей трудностью.
— Что ты предлагаешь?
— Ты мог бы пригласить класс к себе домой на чай, таким образом столкнув Лупе с ее соперницей — твоей красивой женой.
— Тогда она узнает, где я живу.
— Верно.
— Что еще? Следует ли мне серьезно поговорить с ней?
— Почему бы и нет?
— Какой вариант охладит ее любовь ко мне — спокойный отказ или хорошая взбучка?
— Только время и расстояние охладит ее любовь к тебе.
— Спасибо, ты мне здорово помогла, — сказал Дэвид, вставая.
— Да не за что. И помни, если ничто не поможет, остается порка.
— Правда? — Он остановился в дверях и улыбнулся, слыша столь неожиданный совет.
— Конечно!
— Что ты имеешь в виду?
— Это внесено в контракт каждого ученика, который подписан родителями.
— Ты шутишь.
— Нет.
— Может, так было тридцать лет назад.
— Может, тридцать дней назад, — поправила она. — Как еще, по-твоему, нашим красивым молодым учительницам отбиться от приставаний мальчиков?
Дэвид пристально посмотрел на нее и убедился, что она снова подшучивает над ним.
— Лучше берегись, мисс Роуан, если порка действительно останется последней возможностью.
Дэвид заметил, что ее красивое лицо залилось краской. Она надела джемпер, взяла свою сумку и первой вышла из кабинета.
— Тебя подвезти? — спросила она, вспомнив, что сегодня утром жена высадила Дэвида у школы.
— Голубиная бухта тебе по пути?
— Конечно.
Через несколько минут он сидел рядом с ней в роскошном «Седане». Он заметил, что краска еще не совсем сошла с ее лица.
— Пола, почему ты еще не замужем? — дерзко спросил он.
— У меня не та фигура, которая нравится мужчинам.
— Глупости. Ты потрясающая. — Пола взглянула на него:
— Ты думаешь?
— Как раз сегодня я думал о твоей классической красоте.
— А ты знаток, — улыбнулась она.
— О! Ты намекаешь на Хоуп? Она была чистым везением, поверь мне.
— Спорю, она вьет веревки из тебя.
— Совсем наоборот. Я всегда держу вожжи в своих руках.
— Как тебе это удается?
— Ты уже говорила, что единственный выход — это порка, — ответил он, выходя из машины, когда она притормозила у «Кружевного коттеджа». — Зайдешь на чашку кофе?
— Хоуп дома?
— Она работает до четверти седьмого.
— Тогда я не осмелюсь войти.
— Почему?
— Я просто не доверяю себе, — искренне ответила она, не без волнения думая о том, что он, возможно, не шутил, говоря о порке жены.
— Ладно, мудрая голова, пусть будет по-твоему. — Дэвид попрощался с ней и взглядом проводил уезжающую машину.
Лупе Фримен вызвали в кабинет Дэвида. Она пришла вся дрожа, стройная девушка с красивой кожей и прямыми черными волосами до пояса. На ней была летняя форма — серая хлопчатобумажная юбка, рубашка и белая блуза. Она носила итальянские мокасины пятого размера, а стройные ноги украшали колготки, как и полагается ученице выпускного класса. Помня обычное нахальство Лупе, Дэвид находил ее нынешнее поведение подкупающе кротким, что, по иронии судьбы, вынудило его отбросить отрепетированную речь с выражением трогательного упрека, и вместо этого, строго велел ей сесть. Затем закурил сигарету и через стол придвинул к ней ее стихотворение.
— Как вы смеете посылать мне такое наглое письмо?
Напуганная его строгостью и потеряв дар речи от стыда, Лупе встала, собираясь бежать.
— Я велел вам сидеть. — Она подчинилась, комок подступал к ее горлу. — Мисс Фримен, о чем вы думали? Вы ведь знаете, что я женат.
Лупе театрально прижала руку к лицу, как это делали звезды немого кино, вызвав в памяти Дэвида знакомый жест, который ее мать неоднократно повторяла на сцене «Рокси».
— Ох, Лупе, — вдруг сказал он совсем спокойно, — я пятнадцать лет назад следил за выступлениями Сатурнии-Х.
Это дружелюбное признание немного успокоило Лупе, и она опустилась на стул.
— О, как здорово.
— Барышня, в любом случае больше так продолжаться не должно. — Он указал на стихотворение.
— Да, — согласилась она, и ее оливкового цвета лицо то краснело, то бледнело.
— А в этот момент раба мне не нужна, — добавил он, бросив на нее взгляд, от которого у той внутри все сжалось. — Однако мне пригодился бы помощник по исследовательской работе. Вы сможете заняться этим?
— Да! — В карих глазах Лупе светилась радость.
— Хорошо, — ответил он, заканчивая разговор.
— Мистер Лоуренс? — Да?
гг Я не хотела оскорбить вас.
— Я понимаю.
— Обычно пожилые мужчины польщены, когда я им пишу стихи.
— О! Значит, вы этим часто занимаетесь, а? — ощетинился он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50