Капитан Ряхин вдруг сосредоточенно подобрал губы и склонился над телом.
— Какой же это труп? — проговорил он, подержав пальцы под подбородком лежащего. — Вполне живой человек. Только без сознания.
— Чем это его так? — поинтересовался Галыбко. — Следов вроде нет никаких. Башка у него бритая, а на башке ни шишки, ни ссадины.
Ефремов, угрюмо сопя, присел на корточки и приоткрыл Тампаксу веко.
— Зрачков нет, — сообщил он, — закатились. Точно обморок. Или просто обдолбался сильно. Как бревно.
Как бы для демонстрации Ефремов, выпрямившись, пнул Тампакса в бок. Бесчувственное тело съехало по стене на пол.
— Хватит, — проговорил капитан Ряхин. — На обратном пути заберем. А пока обыщите его. На предмет колющих-режущих предметов, оружия и наркотических веществ.
Галыбко с профессиональной ловкостью обшарил карманы Тампакса и интуитивно выявил местонахождение бумажника, сноровисто припрятал бумажник в рукав, а на всеобщее обозрение извлек пистолет системы ТТ, упаковку презервативов, похожую на табакерку маленькую коробочку с сизым порошком внутри. Капитан Ряхин осторожно принял от Галыбко коробочку, взвесил ее на руке, открыл, понюхал содержимое и сдержанно чихнул.
— Вот и отлично, — проговорил он, кладя в карман коробочку, а затем и пистолет и упаковку презервативов. — Основание для ареста есть. А теперь вперед.
— А этого куда? — спросил старшина.
— Говорю, на обратном пути заберем, — ответил Ряхин. — Вперед.
И они пошли вперед.
* * *
Несколько минут Никита колебался — куда ему пойти. Идти в ту сторону, где скрылись двое в черном, было страшно. В обратном направлении — тоже жутковато.
— Ладно, — вслух произнес он и тут же осекся. Так глухо и мрачно прозвучал его голос в подвальной тесной пустоте.
«Ладно, — мысленно проговорил он, — пойду за этими. Все-таки они меня отпустили. Значит, трогать больше не будут. К тому же они явно знают, где здесь выход. А если я обратно пойду, то проброжу в этих катакомбах остаток ночи».
Придя к такому выводу, Никита осторожными шажками стал продвигаться по подвальному коридору. Черт его знает, сколько длился коридор и сколько Никите встретилось по пути ответвлений. Решив не сворачивать с прямого пути, он добрый час пробирался вперед и наконец заметил, что исчезла грязь под ногами, сменившись покрытым сухой пылью бетоном, коридор свернул влево, и в одной из стен стали встречаться крохотные оконца, за которыми свинцово мерцала ночь.
— Значит, уже скоро выход, — пробормотал Никита и ускорил шаг.
— Что-то тихо там — снаружи, — проговорил Антон, звякнув цепью наручников.
Прикованный к нему Витя успел уже задремать, хотя в железном ящике патрульной милицейской машины было довольно прохладно, а Витя был одет только в легкий матросский костюмчик, оставлявший неприкрытым не менее восьмидесяти процентов его тела.
— Эй! — позвал Антон, толкнув Витю ногой.
Тот ничего не ответил, захрапев еще громче и пустив к тому же изо рта на подбородок теплую сонную слюну.
Антон вздохнул. Они с Витей сидели на боковых металлических нарах. Замкнутое гулкое пространство ящика пропитано было ночным холодом и синим светом. Мертвенно, будто под водой, белело зарешеченное оконце в запертой двери. Белесые квадратики лунного света, проникавшего через решетку, лежали на полу. Антон не мог даже подняться на ноги и распрямить затекшую спину. Во-первых, Витя, с которым он был скован наручниками, был тяжел и недвижим, как прибрежный камень, а во-вторых, потолок железного ящика все равно не позволил бы Антону как следует распрямиться.
— Давно стоим, — вслух проговорил Антон. — Куда-то подъехали и стоим. Если бы к отделению подъехали, нас бы высадили давно и заперли в камере. А сейчас…
Он поднялся с нар, насколько позволила длина цепи наручников, проковылял к окошку. Вытягивая шею, выглянул наружу.
— Ни черта не видно, — прохрипел он. — Ночь. Только дома какие-то и вывески. Не похоже, чтобы мы у отделения стояли. Тогда что же? Менты вышли, и водитель с ними. И куда-то делись. Может быть, с ними что-то случилось? — забеспокоился Антон. — А нам сидеть тут до скончания века. В смысле — до утра.
Он снова вздохнул и вернулся на место. Витя все так же храпел. Антон посидел немного, прикрыв глаза, затем, действуя свободной левой рукой, пошарил по карманам, вытащил авторучку, блокнот и задумался. Навеянное лунным светом вдохновение постепенно погружало его в ставшее уже в последнее время вполне привычным состояние творческого транса.
Несколько минут он, закатив зрачки под веки, бессмысленно улыбался, бормоча под нос какие-то несвязные строчки, потом всплеснул руками — звякнула цепь наручников — и порывисто открыл блокнот, пролистал снизу доверху исписанные листки, чертыхнулся, не найдя ни одного сантиметра свободного места.
Мыча в нетерпении, Антон сунул блокнот и ручку обратно в карман, а на свет извлек жестяную пробку от пива. Неудобно извернувшись, он принялся царапать левой рукой на окрашенной металлической стене неровные строчки:
Решетка… Сижу я.
Темница сыра.
А рядом товарищ.
Пора, брат, пора!
Взмахни же крылом…
Когда участок стены, куда он мог дотянуться, был исцарапан полностью, Антон удовлетворенно утих. Витя всхрапнул, заворочался во сне и вдруг открыл глаза.
— Привет, — сказал Антон.
Витя не ответил, скривился и заерзал на нарах.
— Ты чего? — спросил Антон. Витя страдальчески икнул.
— Плохо тебе?
— Плохо, — подтвердил Витя.
— Пить хочешь?
Он помотал головой.
— Есть?
— Нет, — ответил Витя. — Как раз наоборот.
— Что это значит? — забеспокоился Антон.
— Какать.
— Черт! Антон попытался вскочить, но цепь удержала его.
— Может, потерпишь? — спросил он.
Витя плаксиво сморщился и жестом дал понять, что вряд ли.
— Ч-черт, — проговорил снова Антон. — Что же делать-то? Здесь же закрытое пространство. Решетка — и та изнутри прочным стеклом пробита. Задохнемся мы.
В животе у Вити родился, прокатился и умер утробный звук, похожий на гремевший в отдалении гром.
— Гражданин начальник! — громко позвал Антон. — Гражданин начальник!
Тишина в ответ.
— У нас проблемы! — продолжал взывать Антон. — Проблемы у нас! Если вы не поторопитесь, то и у вас будут проблемы. — Он окинул взглядом изрядные габариты Вити и добавил: — Машину потом в утиль сдавать надо будет.
Никто ему ничего не ответил.
— Да что они там, — вертясь на месте, проворчал Антон. — Померли, что ли, все? Эй! Э-эй!
Покричав еще несколько минут, Антон понял, что помощи ждать неоткуда. Витя между тем, надувая щеки и пыхтя, как прохудившаяся гармошка, ерзал на нарах.
— Ну хорошо, — решился Антон. — Надо бежать отсюда Куда-нибудь. Все равно куда. Теперь ночь, а в этом городе темных подъездов и подворотен сколько угодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90