Ждем. Устроим засаду, так сказать.
Через некоторое время трое милиционеров услышали шаги впереди, а вскоре после этого увидели и тех, кого искали. Двое мужчин, одетые в темные строгие костюмы и потому почти совершенно неотличимые от серовато-синих сумерек, двигались им навстречу. Шли очень спокойно, шагали ровно, словно гуляли по бульвару, а не в грязном подозрительном подвале.
— Стой! — совсем неслышно скомандовал Ряхин. Маленький отряд остановился. Ефремов боялся дышать.
Автомат, хоть и был металлически-холодным, жег ему руки. Галыбко старался спрятаться за спину Ряхина, что было очень трудно сделать, поскольку прапорщик был вдвое массивнее капитана и на две головы выше.
Пара темных силуэтов молча приближалась. Еще несколько шагов — и они увидят притаившихся на их пути стражей порядка.
Понятно, что Ряхин не стал ждать этого момента.
Он выпрямился во весь рост и направил в сторону силуэтов автомат и пистолет.
— Ни с места! — крикнул он так громко, что Ефремов позади него выронил автомат на пол, а Галыбко непроизвольно присел на корточки.
— Оружие на землю! — добавил капитан, хотя, насколько можно было увидеть, у противника не было никакого оружия.
Два темных силуэта остановились. На секунду. И тотчас пошли вперед с той же скоростью, с которой двигались раньше, словно решили, что грозный голос железного капитана им просто померещился.
— Ни с места! — уже несколько удивленно, но все еще очень внушительно крикнул капитан Ряхин.
Силуэты спокойно двигались навстречу ему. Галыбко, не поднимаясь с корточек, попытался отползти назад, чтобы спастись бегством, но наткнулся на Ефремова, который лег на пол ничком и закрыл голову руками.
— Предупредительный выстрел! — проговорил Ряхин и дал очередь в потолок.
Оглушительно прогремели выстрелы, оранжевая вспышка разорвала темноту, а невидимые пули — металлическую трубу над головой капитана. Из трубы тонкой струйкой брызнула за воротник Ряхину холодная вода.
— Стоять! — чувствуя, что самообладание первый раз в жизни изменяет ему, закричал капитан Ряхин.
Идущие навстречу не повиновались.
— Огонь на поражение! — предупредил Ряхин.
— Стреляйте, товарищ капитан! — простонал уползающий за угол Галыбко.
Ефремов ничего не сказал, он, зажмурив глаза и закрыв голову руками, считал в уме до ста, чтобы не было так страшно.
Ряхин дал длинную очередь из автомата, а когда закончились патроны, он, полуослепший от вспышек огня и полуоглохший от грохота выстрелов, отбросил автомат в сторону и стал палить из пистолета, расстрелял все патроны и, тяжело дыша, замер, разведя руки и вытаращившись.
Двое как ни в чем не бывало продолжали спокойно идти на капитана.
Не веря в то, что ураганный огонь не смог поразить загадочных незнакомцев, Ряхин вытащил из кармана гранату, зубами сорвал чеку, вслух досчитал до трех и швырнул гранату в приближавшихся.
И бросился на землю.
Прогремел взрыв. И сразу наступила полная тишина, нарушаемая только сухим шорохом осыпающейся пыли с потолка, да кое-где журчала вода из пробитых труб. Ряхин, кряхтя и отдуваясь, поднялся на ноги, стряхнул пыль с кителя и протер глаза — нарочито медленно, чтобы оттянуть то мгновение, когда придется взглянуть на кровавые ошметки.
За его спиной медленно поднимались и приводили себя в порядок старшина Ефремов и прапорщик Галыбко.
— Ну что? — сипло, но официальным тоном проговорил капитан Ряхин. — Засвидетельствуете, что я действовал в рамках закона?
— Да, да, — вразнобой пообещали старшина и прапорщик.
— Тогда пойдемте посмотрим.
Он двинулся к обугленной воронке, остановился над ней и, чуть присев, изумленно выдохнул. Подошедшие следом Галыбко и Ефремов открыли рты.
Ничего в воронке не было.
То есть там, конечно, было черт знает сколько осколков металлических труб, комья земли и бетона, обломки кирпичей, но ничего похожего на останки человеческих тел не было.
— Не понимаю, — тихо произнес Ряхин.
— Промахнулись? — предположил Галыбко.
— Дурак! — толкнул его локтем в бок Ефремов. — Этих козлов в пыль размолотило, даже кусочка не осталось!
Капитан Ряхин тряхнул головой, осыпая труху на покореженный пол. А потом вдруг замер, стянул со спины еще один из прихваченных автоматов и прыгнул в сторону, в пролом стены, за которой начинался другой коридор.
— Стоять! — заорал он, пятясь. — Стрелять буду!
— Не стреляй, начальник! — раздался в ответ скрипучий голос. — Мы тут ни при чем. Если хочешь, мы даже не видели, что тут было.
Ефремов вытащил из кармана коробку, чиркнул спичкой. И при ее неровном желтоватом пламени стала видна обтянутая кителем спина капитана и просунувшиеся в пролом две небритые испуганные физиономии. Переведя дух, Ефремов подошел поближе. Обладатели физиономий поднялись во весь рост и вскинули вверх руки.
— Сантехники, — прокашлявшись, проговорил Галыбко, разглядев их перепачканные комбинезоны.
— Сантехники мы.
— Какие сантехники в пять часов утра? — подозрительно спросил Ряхин.
— Шесть часов уже, начальник, — проговорил один из сантехников. — Седьмой. Мы трубы чинить залезли. И тут такое началось. Думали — смерть наша пришла.
— Мы никому-никому не скажем, — сказал второй. — Разрешите идти? А то хозяева — чего доброго — нас во всем этом заподозрят.
— Ерунду говорите, — вякнул было Галыбко, но тут подумал о том, что, пожалуй, так оно и будет, потому что полковник Ухов немедленно открестится от последствий операции, как только узнает, что операция была неудачной.
«Ну и дела, — завертелось еще в его голове, — капитан наш Ряхин уже начал ловчить, как все нормальные люди. Как пить дать отпустит этих хмырей, строго-настрого запретив им рассказывать о случившемся. Да Ряхин и говорить стал как человек, а не как протокол. Чудеса!»
А капитан Ряхин подумал так:
«Ухова теперь точно уволят. Когда я скажу, что он чинил мне препятствия в ходе расследования заговора. И уж точно никто не вспомнит, что имела место быть подделка документов, а именно приказа».
— Так мы можем идти? — робко спросил один из сантехников.
— Идите, — устало сказал капитан. — Только если спросят…
— Мы ничего не видели! — опять хором подтвердили сантехники. — Несчастный случай был, и все.
Спичка в пальцах Ефремова погасла. Где-то далеко завыла милицейская сирена.
— Пошли отсюда, — скомандовал капитан Ряхин. Обратно они двигались молча и быстро. Сантехников нигде видно не было. Капитан Ряхин, выбросивший все оружие, которое подобрал в подвальном складе, морщился и неслышно стонал, мучимый теперь совестью.
Он чувствовал, как его честная душа, фигурально выражаясь, истекает слезами, увязая все больше и больше в подлогах и обманах, чего раньше капитан не терпел ни от других, ни тем более от себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Через некоторое время трое милиционеров услышали шаги впереди, а вскоре после этого увидели и тех, кого искали. Двое мужчин, одетые в темные строгие костюмы и потому почти совершенно неотличимые от серовато-синих сумерек, двигались им навстречу. Шли очень спокойно, шагали ровно, словно гуляли по бульвару, а не в грязном подозрительном подвале.
— Стой! — совсем неслышно скомандовал Ряхин. Маленький отряд остановился. Ефремов боялся дышать.
Автомат, хоть и был металлически-холодным, жег ему руки. Галыбко старался спрятаться за спину Ряхина, что было очень трудно сделать, поскольку прапорщик был вдвое массивнее капитана и на две головы выше.
Пара темных силуэтов молча приближалась. Еще несколько шагов — и они увидят притаившихся на их пути стражей порядка.
Понятно, что Ряхин не стал ждать этого момента.
Он выпрямился во весь рост и направил в сторону силуэтов автомат и пистолет.
— Ни с места! — крикнул он так громко, что Ефремов позади него выронил автомат на пол, а Галыбко непроизвольно присел на корточки.
— Оружие на землю! — добавил капитан, хотя, насколько можно было увидеть, у противника не было никакого оружия.
Два темных силуэта остановились. На секунду. И тотчас пошли вперед с той же скоростью, с которой двигались раньше, словно решили, что грозный голос железного капитана им просто померещился.
— Ни с места! — уже несколько удивленно, но все еще очень внушительно крикнул капитан Ряхин.
Силуэты спокойно двигались навстречу ему. Галыбко, не поднимаясь с корточек, попытался отползти назад, чтобы спастись бегством, но наткнулся на Ефремова, который лег на пол ничком и закрыл голову руками.
— Предупредительный выстрел! — проговорил Ряхин и дал очередь в потолок.
Оглушительно прогремели выстрелы, оранжевая вспышка разорвала темноту, а невидимые пули — металлическую трубу над головой капитана. Из трубы тонкой струйкой брызнула за воротник Ряхину холодная вода.
— Стоять! — чувствуя, что самообладание первый раз в жизни изменяет ему, закричал капитан Ряхин.
Идущие навстречу не повиновались.
— Огонь на поражение! — предупредил Ряхин.
— Стреляйте, товарищ капитан! — простонал уползающий за угол Галыбко.
Ефремов ничего не сказал, он, зажмурив глаза и закрыв голову руками, считал в уме до ста, чтобы не было так страшно.
Ряхин дал длинную очередь из автомата, а когда закончились патроны, он, полуослепший от вспышек огня и полуоглохший от грохота выстрелов, отбросил автомат в сторону и стал палить из пистолета, расстрелял все патроны и, тяжело дыша, замер, разведя руки и вытаращившись.
Двое как ни в чем не бывало продолжали спокойно идти на капитана.
Не веря в то, что ураганный огонь не смог поразить загадочных незнакомцев, Ряхин вытащил из кармана гранату, зубами сорвал чеку, вслух досчитал до трех и швырнул гранату в приближавшихся.
И бросился на землю.
Прогремел взрыв. И сразу наступила полная тишина, нарушаемая только сухим шорохом осыпающейся пыли с потолка, да кое-где журчала вода из пробитых труб. Ряхин, кряхтя и отдуваясь, поднялся на ноги, стряхнул пыль с кителя и протер глаза — нарочито медленно, чтобы оттянуть то мгновение, когда придется взглянуть на кровавые ошметки.
За его спиной медленно поднимались и приводили себя в порядок старшина Ефремов и прапорщик Галыбко.
— Ну что? — сипло, но официальным тоном проговорил капитан Ряхин. — Засвидетельствуете, что я действовал в рамках закона?
— Да, да, — вразнобой пообещали старшина и прапорщик.
— Тогда пойдемте посмотрим.
Он двинулся к обугленной воронке, остановился над ней и, чуть присев, изумленно выдохнул. Подошедшие следом Галыбко и Ефремов открыли рты.
Ничего в воронке не было.
То есть там, конечно, было черт знает сколько осколков металлических труб, комья земли и бетона, обломки кирпичей, но ничего похожего на останки человеческих тел не было.
— Не понимаю, — тихо произнес Ряхин.
— Промахнулись? — предположил Галыбко.
— Дурак! — толкнул его локтем в бок Ефремов. — Этих козлов в пыль размолотило, даже кусочка не осталось!
Капитан Ряхин тряхнул головой, осыпая труху на покореженный пол. А потом вдруг замер, стянул со спины еще один из прихваченных автоматов и прыгнул в сторону, в пролом стены, за которой начинался другой коридор.
— Стоять! — заорал он, пятясь. — Стрелять буду!
— Не стреляй, начальник! — раздался в ответ скрипучий голос. — Мы тут ни при чем. Если хочешь, мы даже не видели, что тут было.
Ефремов вытащил из кармана коробку, чиркнул спичкой. И при ее неровном желтоватом пламени стала видна обтянутая кителем спина капитана и просунувшиеся в пролом две небритые испуганные физиономии. Переведя дух, Ефремов подошел поближе. Обладатели физиономий поднялись во весь рост и вскинули вверх руки.
— Сантехники, — прокашлявшись, проговорил Галыбко, разглядев их перепачканные комбинезоны.
— Сантехники мы.
— Какие сантехники в пять часов утра? — подозрительно спросил Ряхин.
— Шесть часов уже, начальник, — проговорил один из сантехников. — Седьмой. Мы трубы чинить залезли. И тут такое началось. Думали — смерть наша пришла.
— Мы никому-никому не скажем, — сказал второй. — Разрешите идти? А то хозяева — чего доброго — нас во всем этом заподозрят.
— Ерунду говорите, — вякнул было Галыбко, но тут подумал о том, что, пожалуй, так оно и будет, потому что полковник Ухов немедленно открестится от последствий операции, как только узнает, что операция была неудачной.
«Ну и дела, — завертелось еще в его голове, — капитан наш Ряхин уже начал ловчить, как все нормальные люди. Как пить дать отпустит этих хмырей, строго-настрого запретив им рассказывать о случившемся. Да Ряхин и говорить стал как человек, а не как протокол. Чудеса!»
А капитан Ряхин подумал так:
«Ухова теперь точно уволят. Когда я скажу, что он чинил мне препятствия в ходе расследования заговора. И уж точно никто не вспомнит, что имела место быть подделка документов, а именно приказа».
— Так мы можем идти? — робко спросил один из сантехников.
— Идите, — устало сказал капитан. — Только если спросят…
— Мы ничего не видели! — опять хором подтвердили сантехники. — Несчастный случай был, и все.
Спичка в пальцах Ефремова погасла. Где-то далеко завыла милицейская сирена.
— Пошли отсюда, — скомандовал капитан Ряхин. Обратно они двигались молча и быстро. Сантехников нигде видно не было. Капитан Ряхин, выбросивший все оружие, которое подобрал в подвальном складе, морщился и неслышно стонал, мучимый теперь совестью.
Он чувствовал, как его честная душа, фигурально выражаясь, истекает слезами, увязая все больше и больше в подлогах и обманах, чего раньше капитан не терпел ни от других, ни тем более от себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90