Чувство вины охватило ее. Она передала Дэвиду телеграмму.
– Я должна ехать, – сказала она, отчаянно надеясь, что он поймет ее.
– Конечно, поезжай, – ответил он сразу. – Иди собирай чемоданы, а я расплачусь по счетам и узнаю, когда ближайший поезд. – Он нежно обнял ее, на мгновение притянув к себе. – Не беспокойся.
Но она была испугана.
– Мне не следовало ехать. Мне нужно было оставаться с ним. Если бы я была дома, он бы не упал.
– Это глупо. Ты бы ничего не смогла предотвратить.
– Если бы я была там, подобной ситуации могло и не возникнуть. Он бы был в другом месте и не упал бы.
– Ты не можешь этого знать! Летти снова прочла телеграмму.
– Она не пишет, насколько все серьезно. Может, его здоровье в опасности. Она что-то скрывает от меня!
Ее охватила паника.
– Это же телеграмма, милая. – Дэвид обнял ее за плечи и попытался успокоить… – Она должна быть краткой, иначе это будет стоить кучу денег.
– Но, возможно…
– Послушай, милая, никаких «возможно». Иди и собирайся. Через несколько часов ты все узнаешь.
– Как ты можешь быть такой эгоисткой?! – тон Винни был резок, губы поджаты. Летти видела, что она плачет.
Они даже не поздоровались. Лишь только она с Дэвидом вошла в квартиру, как на нее градом посыпались обвинения.
– Оставить его одного работать в магазине! Ему пришлось бегать к покупателям вверх и вниз по этим лестницам. Неудивительно, что он упал.
– Как, с лестницы?
Она могла бы возразить Винни, что отец и в прошлом году присматривал за магазином, когда она с Дэвидом уезжала на несколько дней, и он совсем не инвалид, хотя и ведет себя так. Но она была слишком взволнована, чтобы спорить.
– Конечно, с лестницы! – резко ответила Винни. – Миссис Холл не было, и он лежал там внизу, пока не пришел покупатель и не обнаружил его. Подумай, как это стыдно, когда тебя находят в таком состоянии. Он там лежал полчаса, ты знаешь об этом?
Тебе должно быть стыдно, Летти, оставить отца и поехать в… в… – Она взглянула на Дэвида, спокойно стоящего рядом, и покраснела. – Ты знаешь, что я имею в виду. Папа сказал, что ты и… Я не хочу говорить тебе, что он сказал. Но я просто потрясена, Летти, просто потрясена…
– Он может говорить? – Летти, наконец, собралась с мыслями, постепенно приходя в бешенство оттого, что Винни фактически обвинила ее в непорядочности.
– Конечно, он может говорить, – ехидно ответила Винни.
– Где он?
Она уже совершенно пришла в себя. Винни сказала, что отец сломал ногу. Он не при смерти и даже говорит о ней такое, что Винни теперь считает ее не меньше, чем проституткой.
А где, ты думаешь? В лондонской больнице. Я примчалась туда, как только миссис Холл позвонила мне. Жаль, что у вас нет телефона. Ей пришлось обегать весь квартал, прежде чем удалось позвонить из одного из магазинов. Люси сейчас в больнице, а я решила, что дождусь тебя здесь.
«Чтобы прочитать мне нравоучения», – подумала Летти, а Винни тем временем продолжала:
– Тебе лучше самой туда поехать… если у тебя есть время!
Летти вспыхнула от гнева.
– Не разговаривай со мной таким тоном, Винни! Можно подумать, что я вообще не забочусь об отце…
Винни сверкнула глазами.
– Ты уехала развлекаться, оставив отца бегать по лестницам, и он упал – вот что «можно подумать».
– Я не знала, что он может упасть!
– Но ты не должна была уезжать и оставлять его одного. Пока ты там забавлялась…
– Он был не один. С ним была миссис Холл.
– Но в тот момент ее не было! – Голос Винни сорвался на крик. – Ты должна была быть здесь!
– А ты? – Летти тоже повысила голос. – Было бы неплохо, если бы ты тоже иногда здесь появлялась.
Ты или Люси. Но нет! Вы заняты своей собственной жизнью. А у меня не должно быть своей жизни? Вам слишком трудно приехать разок-другой и посмотреть за отцом, пока я поехала чуть-чуть отдохнуть.
– Ах, это теперь так называется? Отдых! Я бы назвала это по-другому!
– Это тебя не касается! – вспыхнула Летти. – Это из-за отца мы с Дэвидом до сих пор не женаты. Я не могу выйти замуж, потому что никто из вас не может и пальцем пошевелить, когда нужно присмотреть за ним. Вы с Люси ничего не хотите знать, пока не случится что-нибудь в этом роде. Тогда сразу начинается: «Где Летти? Она должна была быть с ним». Я была здесь день и ночь с тех пор, как умерла мама, и не услышала от вас ни одного слова благодарности. И от отца тоже. Вы все принимаете как должное. Это из-за вас двоих я все еще здесь и все еще не замужем. Вы все эгоисты!
В ответ Винни разразилась яростным воплем, но Дэвид, наконец, возвысил голос:
– Достаточно! Ваши крики не помогут. Я думаю, нужно ехать к отцу! Ты согласна, Лавиния?
Он сказал это так уверенно, что Винни мгновение смотрела на него, ловя ртом воздух, потом, бросив на Летти злой взгляд, молча кивнула.
– Вернулась, наконец?
Отец, укрытый больничной простыней и выцветшим розовым одеялом, приподнял голову с подушки. Его нога была в гипсе, в глазах застыли растерянность и боль. Несмотря на такое неласковое приветствие, при виде отца в окружении медсестер, в палате, где резко пахло лекарствами и карболкой, Летти охватила жалость.
– Лавиния сказала… сообщила мне, – начала она, запинаясь.
– Слава Богу, что она приехала, когда никто другой не смог.
Летти знала, кого он имеет в виду, но, при таком его состоянии, не хотела затевать ссору.
– Слава Богу, что она приехала, – невнятно повторила она в надежде, что он оставит эту тему.
К ее удивлению и радости, он действительно ее оставил, но ей от этого не стало легче. Если бы он жаловался или, как обычно, обвинял ее, она бы защищалась, но он молчал, и она стала винить себя сама. Это было глупо, и она разозлилась, но ничего не могла с собой поделать.
Когда отец вернулся домой, его нога еще несколько недель оставалась в гипсе. Сначала он ходил на костылях, потом, к Рождеству, сменил их на палку. Чувство вины заставило Летти еще больше заботиться о нем, она старалась искупить то, что считала своей ошибкой. Отец постоянно жаловался и извинялся.
– Только обуза для всех, – бормотал он почти про себя, его глаза искали сочувствия и прощения.
– Ничего подобного, папа, – отвечала она ему и винила себя еще больше.
Но это не приносило ей облегчения. Она говорила, что он не обуза, и думала, что, если бы она была с ним, он бы не упал. Летти была убеждена в этом, но не решалась ему этого сказать, опасаясь разбередить его воспоминания. Слово лечит, и слово калечит.
– Ради Бога, отец! Мне совершенно все равно, ленч это или обед, если ты придешь из пивной вовремя!
К зиме отец все еще ходил с палкой, но нога уже понемногу приходила в норму. Все понемногу приходило в норму. Больше не было жалоб и извинений, он снова стал к ней придираться, а ее чувство вины сменилось желанием компенсировать испорченный отпуск и снова куда-нибудь уехать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
– Я должна ехать, – сказала она, отчаянно надеясь, что он поймет ее.
– Конечно, поезжай, – ответил он сразу. – Иди собирай чемоданы, а я расплачусь по счетам и узнаю, когда ближайший поезд. – Он нежно обнял ее, на мгновение притянув к себе. – Не беспокойся.
Но она была испугана.
– Мне не следовало ехать. Мне нужно было оставаться с ним. Если бы я была дома, он бы не упал.
– Это глупо. Ты бы ничего не смогла предотвратить.
– Если бы я была там, подобной ситуации могло и не возникнуть. Он бы был в другом месте и не упал бы.
– Ты не можешь этого знать! Летти снова прочла телеграмму.
– Она не пишет, насколько все серьезно. Может, его здоровье в опасности. Она что-то скрывает от меня!
Ее охватила паника.
– Это же телеграмма, милая. – Дэвид обнял ее за плечи и попытался успокоить… – Она должна быть краткой, иначе это будет стоить кучу денег.
– Но, возможно…
– Послушай, милая, никаких «возможно». Иди и собирайся. Через несколько часов ты все узнаешь.
– Как ты можешь быть такой эгоисткой?! – тон Винни был резок, губы поджаты. Летти видела, что она плачет.
Они даже не поздоровались. Лишь только она с Дэвидом вошла в квартиру, как на нее градом посыпались обвинения.
– Оставить его одного работать в магазине! Ему пришлось бегать к покупателям вверх и вниз по этим лестницам. Неудивительно, что он упал.
– Как, с лестницы?
Она могла бы возразить Винни, что отец и в прошлом году присматривал за магазином, когда она с Дэвидом уезжала на несколько дней, и он совсем не инвалид, хотя и ведет себя так. Но она была слишком взволнована, чтобы спорить.
– Конечно, с лестницы! – резко ответила Винни. – Миссис Холл не было, и он лежал там внизу, пока не пришел покупатель и не обнаружил его. Подумай, как это стыдно, когда тебя находят в таком состоянии. Он там лежал полчаса, ты знаешь об этом?
Тебе должно быть стыдно, Летти, оставить отца и поехать в… в… – Она взглянула на Дэвида, спокойно стоящего рядом, и покраснела. – Ты знаешь, что я имею в виду. Папа сказал, что ты и… Я не хочу говорить тебе, что он сказал. Но я просто потрясена, Летти, просто потрясена…
– Он может говорить? – Летти, наконец, собралась с мыслями, постепенно приходя в бешенство оттого, что Винни фактически обвинила ее в непорядочности.
– Конечно, он может говорить, – ехидно ответила Винни.
– Где он?
Она уже совершенно пришла в себя. Винни сказала, что отец сломал ногу. Он не при смерти и даже говорит о ней такое, что Винни теперь считает ее не меньше, чем проституткой.
А где, ты думаешь? В лондонской больнице. Я примчалась туда, как только миссис Холл позвонила мне. Жаль, что у вас нет телефона. Ей пришлось обегать весь квартал, прежде чем удалось позвонить из одного из магазинов. Люси сейчас в больнице, а я решила, что дождусь тебя здесь.
«Чтобы прочитать мне нравоучения», – подумала Летти, а Винни тем временем продолжала:
– Тебе лучше самой туда поехать… если у тебя есть время!
Летти вспыхнула от гнева.
– Не разговаривай со мной таким тоном, Винни! Можно подумать, что я вообще не забочусь об отце…
Винни сверкнула глазами.
– Ты уехала развлекаться, оставив отца бегать по лестницам, и он упал – вот что «можно подумать».
– Я не знала, что он может упасть!
– Но ты не должна была уезжать и оставлять его одного. Пока ты там забавлялась…
– Он был не один. С ним была миссис Холл.
– Но в тот момент ее не было! – Голос Винни сорвался на крик. – Ты должна была быть здесь!
– А ты? – Летти тоже повысила голос. – Было бы неплохо, если бы ты тоже иногда здесь появлялась.
Ты или Люси. Но нет! Вы заняты своей собственной жизнью. А у меня не должно быть своей жизни? Вам слишком трудно приехать разок-другой и посмотреть за отцом, пока я поехала чуть-чуть отдохнуть.
– Ах, это теперь так называется? Отдых! Я бы назвала это по-другому!
– Это тебя не касается! – вспыхнула Летти. – Это из-за отца мы с Дэвидом до сих пор не женаты. Я не могу выйти замуж, потому что никто из вас не может и пальцем пошевелить, когда нужно присмотреть за ним. Вы с Люси ничего не хотите знать, пока не случится что-нибудь в этом роде. Тогда сразу начинается: «Где Летти? Она должна была быть с ним». Я была здесь день и ночь с тех пор, как умерла мама, и не услышала от вас ни одного слова благодарности. И от отца тоже. Вы все принимаете как должное. Это из-за вас двоих я все еще здесь и все еще не замужем. Вы все эгоисты!
В ответ Винни разразилась яростным воплем, но Дэвид, наконец, возвысил голос:
– Достаточно! Ваши крики не помогут. Я думаю, нужно ехать к отцу! Ты согласна, Лавиния?
Он сказал это так уверенно, что Винни мгновение смотрела на него, ловя ртом воздух, потом, бросив на Летти злой взгляд, молча кивнула.
– Вернулась, наконец?
Отец, укрытый больничной простыней и выцветшим розовым одеялом, приподнял голову с подушки. Его нога была в гипсе, в глазах застыли растерянность и боль. Несмотря на такое неласковое приветствие, при виде отца в окружении медсестер, в палате, где резко пахло лекарствами и карболкой, Летти охватила жалость.
– Лавиния сказала… сообщила мне, – начала она, запинаясь.
– Слава Богу, что она приехала, когда никто другой не смог.
Летти знала, кого он имеет в виду, но, при таком его состоянии, не хотела затевать ссору.
– Слава Богу, что она приехала, – невнятно повторила она в надежде, что он оставит эту тему.
К ее удивлению и радости, он действительно ее оставил, но ей от этого не стало легче. Если бы он жаловался или, как обычно, обвинял ее, она бы защищалась, но он молчал, и она стала винить себя сама. Это было глупо, и она разозлилась, но ничего не могла с собой поделать.
Когда отец вернулся домой, его нога еще несколько недель оставалась в гипсе. Сначала он ходил на костылях, потом, к Рождеству, сменил их на палку. Чувство вины заставило Летти еще больше заботиться о нем, она старалась искупить то, что считала своей ошибкой. Отец постоянно жаловался и извинялся.
– Только обуза для всех, – бормотал он почти про себя, его глаза искали сочувствия и прощения.
– Ничего подобного, папа, – отвечала она ему и винила себя еще больше.
Но это не приносило ей облегчения. Она говорила, что он не обуза, и думала, что, если бы она была с ним, он бы не упал. Летти была убеждена в этом, но не решалась ему этого сказать, опасаясь разбередить его воспоминания. Слово лечит, и слово калечит.
– Ради Бога, отец! Мне совершенно все равно, ленч это или обед, если ты придешь из пивной вовремя!
К зиме отец все еще ходил с палкой, но нога уже понемногу приходила в норму. Все понемногу приходило в норму. Больше не было жалоб и извинений, он снова стал к ней придираться, а ее чувство вины сменилось желанием компенсировать испорченный отпуск и снова куда-нибудь уехать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91