– Вы слишком добры ко мне, миледи.
Николетт быстро встала и, стараясь избежать его неловких рук, начала расстегивать пряжку.
– Вы должны стоять на месте, – приказным тоном сказала она.
Лэр выпрямился.
– На месте? Конечно! – его мягкий смех с одной стороны смущал, с другой – казался таким заразительным. Пока она боролась с ускользающей пряжкой, де Фонтен продолжал раскачиваться. Его руки почти нечаянно легли ей на плечи, словно он хотел найти в ней опору.
Николетт почувствовала, как тепло разливается по телу. Нет, его объятие не испугало. Она так мягко, так нежно ощущала его руки на своих плечах, словно ее тело втайне от разума только и ждало этого прикосновения. Николетт почувствовала, что глаза Лэра испытующе смотрят на нее. В полутьме она не могла различить выражения лица, но чувственный изгиб рта заставил ее смутиться.
Возможно, Лэр ощутил ее смущение и неожиданно замер на месте, что позволило Николетт наконец-то расстегнуть тяжелую пряжку. Он рассыпался в пылких благодарностях и, подхватив пояс с пристегнутым мечом, повалился на постель. Через секунду она услышала, как оружие звякнуло, соскользнув на пол.
Николетт тоже легла, надеясь, что ее тюремщик заснет. Но Лэр продолжал бормотать что-то абсурдное. Даже завернувшись в одеяло, он приглушенным голосом продолжал рассказ. На этот раз темой послужил случай в Понтуазе:
– Однажды кюре воспылал страстью к жене купца. Он так неистово преследовал ее, что бедная женщина в отчаянии решила уступить его желаниям. Условившись о месте и времени, она договорилась с местной проституткой, что та придет на свидание и будет ждать кюре в полной темноте. А заодно пригласила туда видных жителей города…
Не успел он закончить эту историю, как за ней последовала другая, о смышленом монахе, который продал брату короля, монсеньеру Шарлю, перо из крыла Архангела Гавриила, убедив доверчивого покупателя, что Архангел случайно обронил перо в комнате Богородицы во время Благовещения.
Историй было еще немало, но речь де Фонтена становилась все бессвязнее, постепенно он уснул.
К Николетт сон не шел. Нет, она больше не боялась Лэра де Фонтена. Теперь она была уверена, что он не состоит в заговоре с ее мужем. Инстинктивно она понимала, что Лэр не хочет причинить ей зло. Нет, он не способен на жестокость. Но должен сторожить ее. У него нет выбора. Даже если Лэр и будет относиться к ней с уважением, ее все равно ждет пожизненное заключение. И эта мысль была невыносима…
Нет! Она должна найти выход. Пробраться в Бургундию. Даже если ее семья не захочет или не сможет помочь, верный управляющий делами отца, Вальдо, не сможет отказать ей в убежище. Итак, нужно бежать. И сейчас – благоприятный момент. Николетт медленно повернулась на другой бок, стараясь не шуршать соломой. В комнате было тихо. Присев на краю постели, она прислушалась к мерному дыханию спящих мужчин. Бесшумно, почти не веря, что способна передвигаться тихо, будто мышка, подобралась к окну.
Деревянный ставень скрипнул, когда она открыла окно. Но ее решительность не уменьшилась. Лунный свет проник в комнату. Николетт затаила дыхание, опасаясь, что мужчины проснутся. Сердце стучало, как барабан. Казалось, именно этот звук разбудит спящих. Бросив взгляд на Лэра, она не увидела никакого движения.
Двор за низким окном был залит лунным светом. Николетт взобралась на подоконник и благополучно спустилась на землю. Приподняв юбки, тихо скользнула в холодную ночную мглу. Легкий туман серебрился и поблескивал, окутывая предметы. Тишина – ни звука, ни движения.
Николетт направилась к конюшне. Еще по прибытии в замок она заметила в крепостной стене рядом с конюшней ворота. Чтобы ее бегство увенчалось успехом, ей нужна лошадь.
Несколько минут спустя Альбер Друэ проснулся. Приподняв голову, полусонным взглядом осмотрел комнату. Переполненный желудок заставил встать, хотя вылезать из-под одеяла не хотелось. Поскольку найти в темноте горшок было трудновато, Альбер решил воспользоваться окном. То, что его ставни были открыты, поначалу не вызвало никакого удивления.
Только повернувшись и увидев пустую кровать пленницы, Альбер бросился к своему хозяину с криком:
– Она сбежала! Сир! Сир! Она сбежала!
Альбер тряс хозяина за плечо довольно энергично. Лэр заворочался, ничего не понимая и ощущая только сильную головную боль. Неуверенно встал в полудреме, оглядывая комнату. Пустая постель Николетт, открытое окно и холодный ночной воздух, наполнявший комнату, не оставляли сомнений… Лэр тут же протрезвел.
Глаза Альбера в лунном свете казались широко раскрытыми, как у ребенка.
– Позвать сержанта? – встревоженно спросил он.
– Нет! – сказал Лэр. – Нет! – он понизил голос, тяжело опустился на постель. Голова раскалывалась, рот, казалось, был набит тряпками. Пошарив на полу, нашел сапоги, сунул в них ноги. Может быть, пленнице помогла бежать очаровательная Адель?
– Что за хитрая кошка! – пробормотал он, направляясь к окну. Альбер рванулся к двери.
– Ты куда? – окликнул его Лэр и, не дождавшись ответа, перекинул ногу через подоконник.
До Альбера наконец дошло, что выйти через окно быстрее. Он бросился вслед за хозяином и через пару мгновений тоже очутился во дворе. Они быстро побежали к конюшне, оглядывая залитый лунным светом двор.
В это время Николетт удалось приоткрыть тяжелую дверь конюшни. Легкая, словно пушинка, она скользнула внутрь. Пахло сеном, конским потом, навозом. Глаза, привыкнув к темноте, различили дверцу ближайшего стойла.
Она замерла, прислушиваясь. Только шорох сена и хрумканье лошадей. Набравшись мужества, Николетт на цыпочках направилась к стойлу. Лошадь встрепенулась, встревоженным глазом посмотрела на пришелицу, пренебрежительно фыркнула.
Лэр и Альбер услышали голоса. Наверное, сержант и его солдаты. Если они узнают о происшедшем, де Фонтена могут признать неспособным выполнять свою задачу.
Лэр похолодел, представив, что произойдет, если пленница убежит. Дядя де Фонтена сделал все возможное, чтобы спасти племянника от виселицы. Но теперь гнев короля доберется до всех.
Задняя дверь конюшни была чуть-чуть приоткрыта. Как раз настолько, чтобы проскользнуть хрупкой фигурке. Шепотом Лэр послал Альбера к главному входу. Сам же постоял у приоткрытой двери, затем вошел.
Пальцы Николетт боролись с лошадиной упряжью. Неожиданно конь шарахнулся в сторону, вздернул голову.
– Тише, тише! – умоляла она шепотом, пытаясь накинуть узду, но лошадь продолжала пятиться. Николетт не услышала шагов и не заметила тень за своей спиной, но запах вина достиг ее ноздрей. Нет, не тот аромат, который исходит от кувшина, а кислый, одурманивающий запах перегара, который она успела ощутить еще до бегства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72