Они и повторяли шлепающими губами: "уничтожить? уничтожить? уничтожить?"
У Вени в груди снова забурлила жаркая кровь. Он толкал Петра и Маргела, в негодовании указывая на прозрачные летящие по кругу баллоны и причитал гневно:
- Ну что это порядок? Что сотворили? Скольких в расход, а?.. Нехристи!.. Где души, души где, я спрашиваю?..
- А ты что в церковь свечки ставить устроился? - холодно с жестянцой бросил ему Смоковницын из-за плеча.
- Не в церковь, конечно, - пролепетал Веня, - а телевидение брошу, за картинками о человеке забываешь...
- Ну-ну, - присоединился к ним Маргел, - так. Вот парят они в колбах, и лики вроде светлые, а ясно, что уже чужие, не с нами, и что у них там наворочено...
Веня охнул. В пролетевшей мимо банке он разглядел знакомые черты странной девушки Марины, а в следующей отца ее - Поликарпыча.
- Сто-ой!!!- заорал он, - стой, урод бестолковый, тормози карусель!
Веня, не особо соображая, что делает, снова сломя голову бросился вперед, ухватил за плечи Раису, единственную, похоже, кого слушал техногенный божок Фоваос, встряхнул как следует, и вновь в него полетел крепкий разряд, но божок обмишурился маленько и молния сквознула по плечу, не навредив стрингеру. Только кожа зачесалась.
- Останови! - тряс он Раису, - пусть вернет мне вон тех!... Пусть вернет...
Хозяйка подземного мира махнула как-то рукой и вся огромная тысячеголовая система замедлила ход, повернулась вспять и Марина, и Гениаслав Поликарпыч медленно, словно нехотя вернулись обратно.
Веня разрыдался безудержно, как оскорбленный на век младенец.
- Ну что, что... - пытался успокоить его Смоковницын.
- Тело ее, - причитал Веня, - тело ее убили, такое тело!.. Что осталось?..
Марина вскинула веки, очи засветились красным. Колба покачивалась, играла пестрыми огнями, соцветья сливались в круг, вспыхивая над несчастной разноцветной мозаичной цепью, что не сковывало ампутированную верхнюю, завершающую часть тела, а напротив, будто высвобождала ее из ограниченного пространства и венчала пухлым овалом, нимбом, одним словом.
Любовники гдядели друг на друга, Веня с мелкой слезинкой, а Марина широким, упокоенным взором.
- Веки мои! - простонал Поликарпыч, он то же завершил витиеватое обращение по орбите и подлетел вплотную к стрингеру, - открой мне..
Веня засуетился, засучил руками, заскреб пальцами о банку.
- Как?..
- Вдарь! - молвила глава.
Стрингер тихонько стукнул по сосуду. Глаза Гениаслава Поликарпыча дернулись, но не открылись.
- Не дрейфь, вруби как в поршень!
Веня, окстившись, дал кулаком, что есть мочи, представив, что посудина расколется, разлетится вдребезги. Но сосуд выдержал. Затрясся. И у Поликарпыча взлетели ресницы вверх, а бесполезные до сих пор зрачки вспыхнули алым губительным светом.
- Вижу! - воскликнула голова, - все вижу!
- Как же вы? - спросил Веня.
- Тело тлен, - сказала Марина, - дрянь - тело. Разум спит, тело царствует. Мне жаль вас...
- Мозги, мозги! - кричала голова Поликарпыча, - шевелить ими надо, сам видишь, как прозрение дается... С трудом! Надо лишнее отсечь, что бы основное заработало, вот какой поршень!
- Процессоры, - пояснила Раиса - София, - обыкновенные процессоры. Но они счастливы. Что еще надо?
- Братец мой, - скрипя суставами, как ржавыми железками, вмешалась чиновница, - решил, что одна голова хорошо, а...
- Тысяча лучше! - подхватил Смоковницын, - как только додумался! Эксперименты над людьми запрещены.
- А никакой это не эксперимент, - возмутилась чиновница, уперев кочерги - руки в бока, - какой же это эксперимент? Он человеков спасает, кто они были? Шалава и прожектер, а теперь? На Бога работают! Ангелы...
Она любовно погладила склянку костлявой пятерней.
- Марина! - крикнул в отчаянии Веня, - ты же любила меня!..
- Любовь ущемляет личность, урезает разумные возможности организма... ответило красивое лицо.
- Напридумали белеберды путаники, - высказался Смоковницын, - так что же госпожа Раиса - София Симон, вы историю закрутили, ради безумной машины этой? Какого черта вам смута потребовалась?
Раиса дала отмашку, организованная система тронулась с места, постепенно набирая скорость, снова закружились черепушки по орбитам. Все быстрей, быстрей. Пути тысячи элементов не пересекались, каждый двигался по своему определенному курсу, а в целом выходило конфигурация яйцевидной формы, и если не приглядываться, что там внутри его, то громадное образование так и выглядело - яйцо-яйцом.
- Капитан, - назидательно начала хозяйка положения, - вы гипотезы строите будто не жили... Зачем виноватого ищете? Подумайте, что все вокруг естественным путем движется, может быть тогда и построите разумные версии.
- Ты мне басни хватит разводить, - сорвался вдруг Арутюнов, - кто ты такой, чтоб жизни капитан учить, меня учить еще попробуй!..
Смоковницын понял, что Арутюновский акцент зависит от степени его волнения. Сейчас Маргел Юросович был взбешен чрезвычайно, и лез из него нерусь, лез невозможно, все спутал и падежи, и ударения.
- Где Лярвин? Мне отвечай, я твой приказывал!
Раиса ядовито ухмыльнулась. Ладно у нее это получается, заметил Петр, хорошая школа.
- Лярвин, - промолвила ехидно женщина, - невесту ищет.
- Где ищет, куда ищет?..- не успокаивался Арутюнов.
- А ищет он ее, - тянула испытательница нервов, - где и положено, за Кольцом Золотым в Кремлевских башнях!
- Значит вы обманули Лярвина? - продолжал приставать капитан, - Вы стравили его с Кремлем!.. Для чего? Для чего вам конфронтация? Зачем мы здесь?.. Ах, я кажется догадываюсь!.. Мы мешали вашему плану!.. Что вы за женщина!.. Вам не отмыться от чудовищных преступлений, помните!..
- Успокойтесь, капитан, я не виновна! - ответила обвиняемая, - я уже сказала, что все произошедшее - игра случая, и не более того...
- Вот так игра случая! - возмутился Смоковницын, - столько людей ухайдокала, игра!..
- Что вон там? - завопил неугомонный Арутюнов, толстым пальцем тыкая в мимо несущуюся сеть человеческих голов, - что там, я спрашиваю? Что?
Все присутствующие невольно подались энергичному порыву Маргела Юросовича и обратились в указанном им направлении. Там, среди скользящих в пространстве унылых лиц, в глубине плотно сотканных орбит бился, как сердце, напряженно пульсировал радужным разноцветьем крохотный, в сравнении с окружающей его глобальной системой, ничем вроде непримечательный яйцевидный комочек.
Однако, словно магнитом, он моментально приковал к себе внимание людей. Смоковницын долго не мог разобраться, что заставляет его пристально вглядываться в сторону неизвестного объекта, когда необходимо, как можно быстрее довести расследование до конца, и постараться предотвратить безумный набег Лярвина на московитов.
Но он все смотрел и смотрел. А радужное яйцо росло, росло, росло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71