«Это она, это истина»? Так есть ли ценность в таком поиске? Или же, если в нём нет смысла, возможно, он есть в постоянном наблюдении, в постоянном слушании? — которые совсем не равнозначны поиску. Когда имеется постоянное наблюдение, движение прошлого отсутствует. «Наблюдать» подразумевает видеть очень чётко; чтобы видеть очень чётко, должна быть свобода, свобода от чувства обиды, неприязни, вражды, от любого предубеждения, недоброжелательства и недовольства, свобода от всех этих накопленных в виде знаний воспоминаний, вмешивающихся в наблюдение. Когда есть такое качество, такой род свободы, в соединении с постоянным наблюдением за тем, что реально происходит, — не только снаружи, но и внутри, — какова тогда вообще нужда в поиске? Ведь всё уже здесь: факт, «то, что есть», — оно наблюдается. Но в момент, когда мы хотим изменить «то, что есть» в нечто иное, имеет место процесс искажения. Наблюдая свободно, без каких-либо искажений, без какой-либо оценки, без какого-либо стремления к удовольствию, — но просто наблюдая, — мы обнаружим, что «то, что есть» претерпевает необычайные изменения.
Большинство из нас стремятся заполнить свою жизнь знаниями, развлечениями, духовными устремлениями, верованиями, ценность которых, как мы видим, весьма сомнительна. Мы хотим испытать нечто трансцендентальное, нечто запредельное, — мы хотим пережить нечто необъятное, не имеющее ни границ, ни времени. Для того чтобы «испытать» неизмеримое, необходимо понять значение, смысл «испытания», «переживания», а также всего, что с ним связано. Почему мы вообще хотим «испытать» что-то? — почему вообще хотим «пережить» что-то?
Прошу вас, не принимайте и не отвергайте того, что говорит ведущий беседу; просто проверьте это. Ведущий беседу — давайте ещё раз внесём в это ясность — вовсе не имеет никакого значения. (Он подобен телефону, — и вам нет нужды повиноваться тому, что говорит телефон. Телефон не обладает никаким авторитетом или властью, вы лишь слушаете его.) Если вы слушаете с вниманием, в этом есть любовь, не согласие или несогласие, но присутствует то качество ума, которое говорит: «Давайте послушаем и посмотрим, есть ли в этом смысл, — что здесь верно, а что нет». Не принимайте и не отвергайте, но наблюдайте и слушайте, не только то, что говорится, но также свои реакции, свои искажения в тот момент, когда вы слушаете; увидьте свои предубеждения и предрассудки, свои мнения, свои образы, свои переживания, увидьте, как все они стремятся помешать вашему слушанию.
Мы спрашиваем: какое значение имеет опыт, переживание? Имеет ли он какое-либо значение? Способен ли опыт разбудить сонный, спящий ум, ум, который пришёл к определённым выводам, связан, обусловлен верованиями? Может ли опыт разбудить его, вдребезги разбить всю эту структуру? Может ли такой ум — столь обусловленный, столь обременённый своими же собственными бесчисленными проблемами, разочарованиями, печалями — ответить на какой-то вызов? — способен ли он? И если ум всё же отвечает, разве этот ответ не будет неизбежно неадекватным? — и потому приведёт к ещё большему конфликту. Постоянный поиск всё более широкого, более глубокого трансцендентального опыта является бегством от подлинной реальности, от «того, что есть», то есть от нас самих, от нашего собственного обусловленного ума. Если ум необычайно бдителен, разумен, свободен, — зачем ему нужен какой бы то ни было «опыт» вообще, зачем ему вообще иметь его? Свет есть свет, он не просит большего света. Желание большего «опыта», «переживаний», есть бегство от действительности, бегство от «того, что есть».
Если вы свободны от этого вечного поиска, свободны от потребности и желания испытать нечто необыкновенное, можно продолжить выяснять, что такое медитация. Это слово — как слова «любовь», «смерть», «красота», «счастье» — слишком многозначно. Имеется так много школ медитации, которые учат вас, как медитировать. Но чтобы понять, что такое медитация, человек должен заложить фундамент правильного поведения. Без такого фундамента медитация — это фактически форма самогипноза; без свободы от гнева, ревности, зависти, жадности, стяжательства, ненависти, конкуренции, желания успеха — всех этих моральных, уважаемых форм того, что считается добродетельным, — без заложенного правильного фундамента, без того, чтобы действительно жить повседневной жизнью, свободной от искажений, созданных личным страхом, озабоченностью, жадностью и так далее, в медитации очень мало смысла. Закладка такого фундамента имеет первостепенное значение. Поэтому человек спрашивает: что такое добродетель? Что такое мораль? Пожалуйста, не говорите, что это буржуазный вопрос, не имеющий значения в обществе вседозволенности, где всё можно. Нас не интересует такое общество, — нас интересует жизнь, полностью свободная от страха, — жизнь, способная на глубокую, непреходящую любовь. Без этого медитация становится отклонением от правильного курса, превращаясь в что-то вроде наркотика, который принимают, — что делалось столь многими, — чтобы иметь необыкновенные переживания, продолжая, однако, вести убогую жизнь. Те, кто принимают наркотики, имеют некоторые необычные переживания, видят, возможно, немного более яркие цвета, они становятся, возможно, немного более чувствительными, — и будучи чуткими в таком химическом состоянии, они — возможно — видят вещи без пространства между «наблюдающим» и наблюдаемой вещью. Но когда действие химического препарата прекращается, наркоманы возвращаются к своим прежним страхам, возвращаются к скуке, возвращаются к старой рутине, — и поэтому им приходится вновь принимать наркотик.
Пока не заложен фундамент добродетели, медитация остаётся трюком по контролю за умом, по его успокоению, насильственной подгонке под требования системы, которая говорит: «Делайте то-то и то-то — и вы получите великую награду». Но такой ум, какие бы методики вы ни пробовали и какие бы системы ни практиковали, так и останется маленьким, жалким, обусловленным и потому никчемным. Человек должен выяснить, что такое добродетель, что такое поведение. Является ли поведение результатом внешней обусловленности, общества, культуры, в которых человек был воспитан? — вы ведь ведёте себя в соответствии с этим. Добродетель ли это? Или добродетель — в свободе от общественной морали жадности, зависти и всего прочего того же рода? — что считается весьма респектабельным. Возможно ли вообще культивировать добродетель? И если её можно культивировать, не станет ли она механической и, следовательно, вовсе лишённой добродетели? Добродетель — нечто живое, текущее, постоянно самообновляющееся, и ее невозможно увеличить в размере с течением времени;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Большинство из нас стремятся заполнить свою жизнь знаниями, развлечениями, духовными устремлениями, верованиями, ценность которых, как мы видим, весьма сомнительна. Мы хотим испытать нечто трансцендентальное, нечто запредельное, — мы хотим пережить нечто необъятное, не имеющее ни границ, ни времени. Для того чтобы «испытать» неизмеримое, необходимо понять значение, смысл «испытания», «переживания», а также всего, что с ним связано. Почему мы вообще хотим «испытать» что-то? — почему вообще хотим «пережить» что-то?
Прошу вас, не принимайте и не отвергайте того, что говорит ведущий беседу; просто проверьте это. Ведущий беседу — давайте ещё раз внесём в это ясность — вовсе не имеет никакого значения. (Он подобен телефону, — и вам нет нужды повиноваться тому, что говорит телефон. Телефон не обладает никаким авторитетом или властью, вы лишь слушаете его.) Если вы слушаете с вниманием, в этом есть любовь, не согласие или несогласие, но присутствует то качество ума, которое говорит: «Давайте послушаем и посмотрим, есть ли в этом смысл, — что здесь верно, а что нет». Не принимайте и не отвергайте, но наблюдайте и слушайте, не только то, что говорится, но также свои реакции, свои искажения в тот момент, когда вы слушаете; увидьте свои предубеждения и предрассудки, свои мнения, свои образы, свои переживания, увидьте, как все они стремятся помешать вашему слушанию.
Мы спрашиваем: какое значение имеет опыт, переживание? Имеет ли он какое-либо значение? Способен ли опыт разбудить сонный, спящий ум, ум, который пришёл к определённым выводам, связан, обусловлен верованиями? Может ли опыт разбудить его, вдребезги разбить всю эту структуру? Может ли такой ум — столь обусловленный, столь обременённый своими же собственными бесчисленными проблемами, разочарованиями, печалями — ответить на какой-то вызов? — способен ли он? И если ум всё же отвечает, разве этот ответ не будет неизбежно неадекватным? — и потому приведёт к ещё большему конфликту. Постоянный поиск всё более широкого, более глубокого трансцендентального опыта является бегством от подлинной реальности, от «того, что есть», то есть от нас самих, от нашего собственного обусловленного ума. Если ум необычайно бдителен, разумен, свободен, — зачем ему нужен какой бы то ни было «опыт» вообще, зачем ему вообще иметь его? Свет есть свет, он не просит большего света. Желание большего «опыта», «переживаний», есть бегство от действительности, бегство от «того, что есть».
Если вы свободны от этого вечного поиска, свободны от потребности и желания испытать нечто необыкновенное, можно продолжить выяснять, что такое медитация. Это слово — как слова «любовь», «смерть», «красота», «счастье» — слишком многозначно. Имеется так много школ медитации, которые учат вас, как медитировать. Но чтобы понять, что такое медитация, человек должен заложить фундамент правильного поведения. Без такого фундамента медитация — это фактически форма самогипноза; без свободы от гнева, ревности, зависти, жадности, стяжательства, ненависти, конкуренции, желания успеха — всех этих моральных, уважаемых форм того, что считается добродетельным, — без заложенного правильного фундамента, без того, чтобы действительно жить повседневной жизнью, свободной от искажений, созданных личным страхом, озабоченностью, жадностью и так далее, в медитации очень мало смысла. Закладка такого фундамента имеет первостепенное значение. Поэтому человек спрашивает: что такое добродетель? Что такое мораль? Пожалуйста, не говорите, что это буржуазный вопрос, не имеющий значения в обществе вседозволенности, где всё можно. Нас не интересует такое общество, — нас интересует жизнь, полностью свободная от страха, — жизнь, способная на глубокую, непреходящую любовь. Без этого медитация становится отклонением от правильного курса, превращаясь в что-то вроде наркотика, который принимают, — что делалось столь многими, — чтобы иметь необыкновенные переживания, продолжая, однако, вести убогую жизнь. Те, кто принимают наркотики, имеют некоторые необычные переживания, видят, возможно, немного более яркие цвета, они становятся, возможно, немного более чувствительными, — и будучи чуткими в таком химическом состоянии, они — возможно — видят вещи без пространства между «наблюдающим» и наблюдаемой вещью. Но когда действие химического препарата прекращается, наркоманы возвращаются к своим прежним страхам, возвращаются к скуке, возвращаются к старой рутине, — и поэтому им приходится вновь принимать наркотик.
Пока не заложен фундамент добродетели, медитация остаётся трюком по контролю за умом, по его успокоению, насильственной подгонке под требования системы, которая говорит: «Делайте то-то и то-то — и вы получите великую награду». Но такой ум, какие бы методики вы ни пробовали и какие бы системы ни практиковали, так и останется маленьким, жалким, обусловленным и потому никчемным. Человек должен выяснить, что такое добродетель, что такое поведение. Является ли поведение результатом внешней обусловленности, общества, культуры, в которых человек был воспитан? — вы ведь ведёте себя в соответствии с этим. Добродетель ли это? Или добродетель — в свободе от общественной морали жадности, зависти и всего прочего того же рода? — что считается весьма респектабельным. Возможно ли вообще культивировать добродетель? И если её можно культивировать, не станет ли она механической и, следовательно, вовсе лишённой добродетели? Добродетель — нечто живое, текущее, постоянно самообновляющееся, и ее невозможно увеличить в размере с течением времени;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45