Она напрасно пыталась заставить себя хотя бы не так бурно реагировать на его прикосновения. Было слишком поздно. Их языки встретились, и такой прилив страсти овладел ею, что она чуть не потеряла сознание.
Он отвел руки от ее возбужденных грудей. Марни едва успела перевести дух, как они медленно скользнули вниз по ее телу и властно обхватили ее обнаженные ягодицы. Только тогда, когда он теснее прижался к ней, Марни поняла, что он развязал халат. Она не успела даже испугаться, когда он с силой вонзил свой пульсирующий член между ее возбужденными бедрами.
– Боже мой, – прошептал Гай.
Он стал жарко целовать ее шею.
Ее лицо прижималось к жестким волосам у него на груди. Она попыталась немного прийти в себя и начала глотать воздух, но громкий стук его сердца, который отдавался во всем теле, казалось, лишал ее рассудка. Они слились воедино. Его близость так действовала на нее, что она чувствовала себя как будто пьяной. Его крепкие пальцы не останавливались ни на минуту. Они гладили, сжимали и массировали ее нежное тело. Пальцы Марни сначала цеплялись за его мускулистые плечи, потом крепко обхватили его твердую шею.
Он как бы для пробы пошевелился внутри нее, потом начал сильно содрогаться и остановился. Его дыхание было настолько частым и бурным, что Марни поняла, что он теряет над собой контроль.
– Гай, – умоляюще шепнула Марни.
Она сама не знала, о чем она молила его.
– Не отталкивай меня, Марии, – лихорадочно шептал он. – Я хочу владеть тобой.
О Боже! Она опять закрыла глаза. Этого не должно было случиться. Она ведь делала все, чтобы это не случилось. Это всего лишь похоть! – гневно кричал внутренний голос. Обычная неконтролируемая похоть! В последний раз она видела его таким возбужденным в объятиях другой женщины.
– Нет!..
Она нашла в себе силы оттолкнуть его. Он был поражен и отлетел назад. Марни дрожала с ног до головы и отвернулась, прижав лицо к двери.
– Почему нет? – прохрипел он. Его голос был таким напряженным, что она едва узнала его. – Ты хочешь меня. Ты никогда не убедишь меня, что тебе не хочется этого.
– Я ненавижу себя за это! – грустно сказала Марни.
Она резко повернулась к нему. Ее глаза блестели от невыплаканных слез и обиды.
– Разве тебе непонятно, как мне горько желать мужчину, которого я собственными глазами видела под обнаженным телом другой женщины?!
Гай смутился, его руки протянулись к ней в жесте отчаяния.
– Нет, Марни, это…
Она снова увернулась от него, руками обхватила свое дрожащее тело.
– Нет, – она прервала Гая, даже не дав ему начать объяснения. – Гай, этот образ всегда будет стоять у меня перед глазами. Ничто не сможет стереть его из моей памяти. Ничто!
Она повернулась и, рыдая, выбежала, из комнаты, как будто бы вновь воочию увидела ту прежнюю ужасную сцену и то, что было после нее.
Он вернулся домой почти следом за ней. Марии заперлась у себя в студии и не стала открывать ему, как он ни молил ее об этом. Тогда он выломал эту дверь.
– Разреши мне все тебе объяснить! – переводя дыхание, начал он.
Он чуть не упал, когда крепкая деревянная дверь с выбитым замком с грохотом ударилась о стену.
– Это же вовсе не то, что ж думаешь!
Это был единственный раз, когда она видела его неаккуратно одетым. Он одевался впопыхах и выглядел весьма неряшливо. Рубашка не застегнута на все пуговицы, брюки помяты и без ремня. Пиджак как жеваный. Лицо белое и осунувшееся, глаза дико сверкают. Его роскошные гладкие темные волосы были в беспорядке – конечно, от бурных ласк Антеи!
На глаза Марни навернулись слезы. Опять эта картина! Она не может отвлечься от этого ужаса целых четыре года.
Она отказалась не только выслушать его, но даже смотреть на него. Он схватил ее, допытался обнять. Он трясся от волнения.
– Марни, – хриплым голосом умолял он ее, – выслушай меня.
От него несло виски. Этот запах смешивался с сильным запахом духов, и Марни начало мутить. Его прикосновение было отвратительным. Она с силой вырвалась от него и побежала в ванную. Там ее начало рвать. Гай стоял, прислонившись к двери. Он видел, как она страдала. В его глазах мерцали огни ада.
– Я был пьян, – сказал он. – Я пил весь день. Когда я приехал на вечеринку, я уже был почти в невменяемом состоянии. Дерек отвел меня наверх в эту комнату. Там он раздел меня и уложил в постель. Я ничего не помню до тех пор, пока Антея…
И тут Марни набросилась на него. Она была в тот момент как безумная. После того, как ее вырвало, она чувствовала себя слабой и нетвердо стояла на ногах, но боль и злоба погнали кровь горячим потоком по всему телу, и Марни накинулась на Гая. Она вцепилась ногтями в его лицо, била его ногами, что-то кричала…
Он стоял не сопротивляясь. Она и сейчас помнила его белое, мрачное лицо, муку в глазах. Он вытерпел все наскоки.
Силы окончательно покинули ее. Ноги стали ватными. Она прислонилась к косяку, чтобы не упасть, и смотрела, как течет кровь из его ран. Смотрела на эти струйки, а голова ее была пуста. Она даже не осознавала, что это она нанесла ему эти раны.
– Я тебя ненавижу, – прошептала она таким голосом, что он вздрогнул. – Ты даже не понимаешь, что ты сделал со мной. Я никогда не прощу тебя. Ни-ког-да!!!
Она шагнула вперед, желая уйти от него навсегда. Но Гай совершил ошибку, он схватил ее и начал просить, чтобы она выслушала его. Марни снова начала его бить. Она била его ногами и кулаками. Она била его не переставая, а Гай даже не шелохнулся. Наконец она, ослабев от изнеможения, упала в его объятия и зарыдала.
По-прежнему не говоря ни слова, он поднял ее и отнес в спальню. Там уложил ее и прикрыл покрывалом. На мгновение его взгляд задержался на ней, и он вышел из комнаты. Марни продолжала рыдать.
Она была одна в спальне.
И с тех пор она была одна везде.
7
– Послушай!
Напряжение между ними нисколько не смягчилось за эти два ужасных дня. Казалось, что Гай был сыт по горло, когда он вез ее из аэропорта в Лондон.
– Я не собираюсь больше спорить по этому поводу! Мы сейчас едем в мою квартиру, и ты будешь спать там сегодня.
Марни вздернула подбородок и надула губы. Выражение лица Гая было ненамного лучше. Спор о том, где она будет спать, продолжался с тех пор, как они сели на его личный самолет в Эдинбурге.
Марни чувствовала себя усталой, раздраженной, и у нее опять начиналась депрессия. Хуже всего ей было от того, что она почти не сомкнула глаз все два дня, пока они были в Эдинбурге. Она или ворочалась в постели, отгоняя от себя мрачные воспоминания, или же боролась со своим телом, которое предавало ее, напоминая, какие приятные мгновения они могла бы испытать с Гаем, если бы сдалась и перестала спорить с ним.
– Ради Бога, я не собираюсь никуда сбегать, – устало ответила Марни.
– Нет? Ну-ну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38