— Я люблю тебя и без тебя ни на что не годен. Давай поженимся. Я…
— Никогда! — жестко оборвала она. — Из тебя все равно не выйдет никакого толку.
— Ошибаешься! — страстно запротестовал он. — Еще не так давно я здорово работал, но с тех пор… с тех пор, как я встретил тебя, я сделался тряпкой. Я с ума схожу при мысли о тебе. Ты знакомишься с некоторыми мужчинами, которые недостойны даже… чтобы… чтобы… У меня постоянно так скверно на душе. Я истерзался от тоски и ревности… Ну, дай мне хоть маленькую надежду, Жанна.
— Почему я должна делать это? — холодно ответила она. — Ты все время слоняешься, не хочешь работать. А если и найдешь когда немного золота, тотчас же его спускаешь. У тебя ничего нет, кроме твоего револьвера, и ты больше ничего не умеешь, как палить из него.
— Это может мне очень пригодиться, — легкомысленно заявил он.
— Джим Клайв, ты даже не способен стать настоящим негодяем, — резко сказала она.
При этих словах он круто повернулся к ней и, наклонившись, спросил:
— Неужели ты это серьезно?
— Конечно, — последовал ответ.
Наконец-то ей удалось заставить разгореться его ленивую кровь.
— Так значит, по-твоему, я такой тюфяк, что не могу стать даже негодяем?
— Я в этом уверена.
— Так вот какого ты обо мне мнения, хотя из любви же к тебе я и дошел до этого?
Она расхохоталась. Какую странную и горячую радость ощущала она, причиняя ему боль.
— Клянусь, я докажу тебе обратное! — воскликнул он хрипло.
— Ну-с, с чего же ты начнешь, Джим? — спросила она насмешливо.
— Я уйду из этого лагеря и доберусь до границы, найду Келса или Гульдена… И ты еще услышишь обо мне, Жанна Рэндел.
Гульден и Келс! Это были имена страшных главарей постепенно разраставшейся пограничной шайки бандитов. Где-то там, далеко, жили «десперадо», бандиты, грабители и убийцы. Все новые и новые слухи доходили о них до этой когда-то совершенно мирной деревеньки. Сердце Жанны ущипнул легкий холодок страха. Но стоило ли беспокоиться? Это одна из обычных высокопарных угроз Джима. Такой поступок совершенно не вяжется с ним. Кроме того, она никогда не допустит его до этого. Однако по непонятной женской прихоти она ничего ему не сказала, напротив…
— Ба! — воскликнула она с новым взрывом насмешки. — У тебя и смелости не хватит.
Посмотрев на нее с секунду растерянными и дикими глазами, он вдруг повернулся и, не сказав больше ни слова, удалился. Жанна осталась сидеть пораженная, немного напуганная и растерянная, но все же не позвала его.
А на следующее утро она уже мчалась следом за ним в горы. Он поехал по широкой дороге, по которой обычно ездят все охотники и золотоискатели. Заблудиться она не боялась, но зато могла встретить на пути какого-нибудь негодяя из пограничной шайки, постепенно уже начавшей навещать ее деревню. Решительно за каждой скалой, за каждым кедром высматривала она Джима. Может быть, он только погрозил? Но ведь она говорила с ним в таком тоне, какого не может перенести ни один мужчина.
Раскаяние и страх все больше возрастали. В сущности, Джим еще совсем мальчик, он только двумя годами старше ее. А вдруг он в самом деле натворит что-нибудь? Неужели она ошибочно судила о нем? Если это так, то, значит, она была очень, очень груба. Но ведь он имел дерзость поцеловать ее! Внезапно, к своему глубокому удивлению, Жанна почувствовала, что, несмотря на оскорбленное самолюбие и всю их ссору, несмотря на то, что Джим все-таки поехал на границу, а она теперь в страхе и раскаянии едет по его следу, несмотря на все это, в ней поднимается странное и робкое чувство уважения к Джиму Клайву.
Поднявшись на второй холм, она снова остановилась. На этот раз она увидела в заросшем кустарником овраге одинокого всадника. Сердце ее вздрогнуло. Без сомнения, это Джим. Значит, он просто грозил и теперь возвращается обратно. Жанна почувствовала себя разом радостно и легко, но в глубине души все же шевельнулась какая-то тень сожаления.
Но постепенно увидела, что то была вовсе не лошадь Джима. Спрятавшись за кустами, Жанна принялась следить. Тем временем всадник подъехал ближе, и она узнала не Джима, а хорошего друга своего дяди, Гарвея Робертса из одной с ней деревни. При звуке голоса Жанны Гарвей вздрогнул и схватился за револьвер — характерный жест для этой беспокойной местности.
— Алло, Жанна! — воскликнул он, увидев ее. — Однако ты здорово напугала меня. Ты совсем одна?
— Да, одна. Я поехала за Джимом и увидела вас, — ответила она, — приняла вас сперва за Джима.
— За Джимом? Что такое стряслось?
— Мы поругались, и он поклялся отправиться на границу. Я же точно с ума сошла и подзадорила его… И теперь страшно раскаиваюсь в этом.
— Вот оно что!.. Так, значит, это были следы Джима, их я только что видел там, мили за две на повороте к границе. Я знаю эту дорогу, сам не раз ездил по ней.
Жанна пристально посмотрела на Робертса. Его изрытое оспой, обросшее седой щетиной лицо выглядело серьезно.
— Неужели вы думаете, что Джим действительно отправился к границе? — быстро спросила она.
— Похоже на то, Жанна! — ответил он, немного помолчав. — Джим достаточно глуп для этого. За последнее время он распустился окончательно. Да и времена теперь не такие, чтобы парень мог остаться безупречным. Вчера вечером он попал в паршивую перепалку: чуть было не укокошил молодого Брадлея, но ведь вам все это должно быть уже известно.
— Я ничего не слыхала, — отвечала она. — Расскажите.
— Кто-то сболтнул, будто Брадлей недостаточно почтительно отозвался о вас.
Жанна почувствовала, как горячая волна сладко прокатилась по ее телу. Опять совершенно новое и не знакомое для нее явление. Брадлея она не терпела. Он всегда был страшно навязчив и вел себя самым оскорбительным образом.
— Почему же Джим не рассказал мне всего этого? — спросила она, обращаясь больше к самой себе.
— Вероятно, ему было не особенно приятно вспоминать вид, в котором он оставил Брадлея, — заметил Робертс со смехом. — А теперь, Жанна, повернем-ка восвояси.
Несколько мгновений девушка молчала. Взгляд ее скользил по зеленым холмам и высившимся вдали громадным серо-черным горам. Странное чувство шевельнулось в ее груди. В молодости ее отец был авантюристом, и его кровь заговорила в ней с неожиданной силой.
— Я поеду дальше, — сказала она.
Робертс нисколько не удивился. Он только посмотрел на солнце и, повернув лошадь, лаконично произнес:
— Надеюсь, что мы догоним его, и до захода солнца успеем вернуться домой. Сейчас поедем наперерез и спустя мили две снова нападем на его след. Ошибиться невозможно.
Тронув удила, он поехал рысцой, а Жанна последовала за ним.
Вскоре они свернули в долину, лежавшую между ближайшими горами, и поехали несколько быстрее. Долина оказалась в несколько миль длиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
— Никогда! — жестко оборвала она. — Из тебя все равно не выйдет никакого толку.
— Ошибаешься! — страстно запротестовал он. — Еще не так давно я здорово работал, но с тех пор… с тех пор, как я встретил тебя, я сделался тряпкой. Я с ума схожу при мысли о тебе. Ты знакомишься с некоторыми мужчинами, которые недостойны даже… чтобы… чтобы… У меня постоянно так скверно на душе. Я истерзался от тоски и ревности… Ну, дай мне хоть маленькую надежду, Жанна.
— Почему я должна делать это? — холодно ответила она. — Ты все время слоняешься, не хочешь работать. А если и найдешь когда немного золота, тотчас же его спускаешь. У тебя ничего нет, кроме твоего револьвера, и ты больше ничего не умеешь, как палить из него.
— Это может мне очень пригодиться, — легкомысленно заявил он.
— Джим Клайв, ты даже не способен стать настоящим негодяем, — резко сказала она.
При этих словах он круто повернулся к ней и, наклонившись, спросил:
— Неужели ты это серьезно?
— Конечно, — последовал ответ.
Наконец-то ей удалось заставить разгореться его ленивую кровь.
— Так значит, по-твоему, я такой тюфяк, что не могу стать даже негодяем?
— Я в этом уверена.
— Так вот какого ты обо мне мнения, хотя из любви же к тебе я и дошел до этого?
Она расхохоталась. Какую странную и горячую радость ощущала она, причиняя ему боль.
— Клянусь, я докажу тебе обратное! — воскликнул он хрипло.
— Ну-с, с чего же ты начнешь, Джим? — спросила она насмешливо.
— Я уйду из этого лагеря и доберусь до границы, найду Келса или Гульдена… И ты еще услышишь обо мне, Жанна Рэндел.
Гульден и Келс! Это были имена страшных главарей постепенно разраставшейся пограничной шайки бандитов. Где-то там, далеко, жили «десперадо», бандиты, грабители и убийцы. Все новые и новые слухи доходили о них до этой когда-то совершенно мирной деревеньки. Сердце Жанны ущипнул легкий холодок страха. Но стоило ли беспокоиться? Это одна из обычных высокопарных угроз Джима. Такой поступок совершенно не вяжется с ним. Кроме того, она никогда не допустит его до этого. Однако по непонятной женской прихоти она ничего ему не сказала, напротив…
— Ба! — воскликнула она с новым взрывом насмешки. — У тебя и смелости не хватит.
Посмотрев на нее с секунду растерянными и дикими глазами, он вдруг повернулся и, не сказав больше ни слова, удалился. Жанна осталась сидеть пораженная, немного напуганная и растерянная, но все же не позвала его.
А на следующее утро она уже мчалась следом за ним в горы. Он поехал по широкой дороге, по которой обычно ездят все охотники и золотоискатели. Заблудиться она не боялась, но зато могла встретить на пути какого-нибудь негодяя из пограничной шайки, постепенно уже начавшей навещать ее деревню. Решительно за каждой скалой, за каждым кедром высматривала она Джима. Может быть, он только погрозил? Но ведь она говорила с ним в таком тоне, какого не может перенести ни один мужчина.
Раскаяние и страх все больше возрастали. В сущности, Джим еще совсем мальчик, он только двумя годами старше ее. А вдруг он в самом деле натворит что-нибудь? Неужели она ошибочно судила о нем? Если это так, то, значит, она была очень, очень груба. Но ведь он имел дерзость поцеловать ее! Внезапно, к своему глубокому удивлению, Жанна почувствовала, что, несмотря на оскорбленное самолюбие и всю их ссору, несмотря на то, что Джим все-таки поехал на границу, а она теперь в страхе и раскаянии едет по его следу, несмотря на все это, в ней поднимается странное и робкое чувство уважения к Джиму Клайву.
Поднявшись на второй холм, она снова остановилась. На этот раз она увидела в заросшем кустарником овраге одинокого всадника. Сердце ее вздрогнуло. Без сомнения, это Джим. Значит, он просто грозил и теперь возвращается обратно. Жанна почувствовала себя разом радостно и легко, но в глубине души все же шевельнулась какая-то тень сожаления.
Но постепенно увидела, что то была вовсе не лошадь Джима. Спрятавшись за кустами, Жанна принялась следить. Тем временем всадник подъехал ближе, и она узнала не Джима, а хорошего друга своего дяди, Гарвея Робертса из одной с ней деревни. При звуке голоса Жанны Гарвей вздрогнул и схватился за револьвер — характерный жест для этой беспокойной местности.
— Алло, Жанна! — воскликнул он, увидев ее. — Однако ты здорово напугала меня. Ты совсем одна?
— Да, одна. Я поехала за Джимом и увидела вас, — ответила она, — приняла вас сперва за Джима.
— За Джимом? Что такое стряслось?
— Мы поругались, и он поклялся отправиться на границу. Я же точно с ума сошла и подзадорила его… И теперь страшно раскаиваюсь в этом.
— Вот оно что!.. Так, значит, это были следы Джима, их я только что видел там, мили за две на повороте к границе. Я знаю эту дорогу, сам не раз ездил по ней.
Жанна пристально посмотрела на Робертса. Его изрытое оспой, обросшее седой щетиной лицо выглядело серьезно.
— Неужели вы думаете, что Джим действительно отправился к границе? — быстро спросила она.
— Похоже на то, Жанна! — ответил он, немного помолчав. — Джим достаточно глуп для этого. За последнее время он распустился окончательно. Да и времена теперь не такие, чтобы парень мог остаться безупречным. Вчера вечером он попал в паршивую перепалку: чуть было не укокошил молодого Брадлея, но ведь вам все это должно быть уже известно.
— Я ничего не слыхала, — отвечала она. — Расскажите.
— Кто-то сболтнул, будто Брадлей недостаточно почтительно отозвался о вас.
Жанна почувствовала, как горячая волна сладко прокатилась по ее телу. Опять совершенно новое и не знакомое для нее явление. Брадлея она не терпела. Он всегда был страшно навязчив и вел себя самым оскорбительным образом.
— Почему же Джим не рассказал мне всего этого? — спросила она, обращаясь больше к самой себе.
— Вероятно, ему было не особенно приятно вспоминать вид, в котором он оставил Брадлея, — заметил Робертс со смехом. — А теперь, Жанна, повернем-ка восвояси.
Несколько мгновений девушка молчала. Взгляд ее скользил по зеленым холмам и высившимся вдали громадным серо-черным горам. Странное чувство шевельнулось в ее груди. В молодости ее отец был авантюристом, и его кровь заговорила в ней с неожиданной силой.
— Я поеду дальше, — сказала она.
Робертс нисколько не удивился. Он только посмотрел на солнце и, повернув лошадь, лаконично произнес:
— Надеюсь, что мы догоним его, и до захода солнца успеем вернуться домой. Сейчас поедем наперерез и спустя мили две снова нападем на его след. Ошибиться невозможно.
Тронув удила, он поехал рысцой, а Жанна последовала за ним.
Вскоре они свернули в долину, лежавшую между ближайшими горами, и поехали несколько быстрее. Долина оказалась в несколько миль длиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61