Мы знаем почти всю шайку, и нам необходимы только доказательства. Торопитесь.
— Пошли вы к чертям! — ответил Техасец.
Председатель махнул рукой, и двое в масках подошли к Техасцу.
— Не хочется ли вам передать что-нибудь?
— Нет.
— Никакой просьбы больше?
— Повесьте этого француза до меня. Мне хочется посмотреть, как он будет болтаться.
Больше не было произнесено ни одного слова. Подошедшие надели петлю на шею осужденного. Техасец отказался от черного капюшона. Он не стал дожидаться, пока платформа выскользнет из-под его ног, и сам быстро шагнул в пространство… И снова по толпе пронесся глубокий и сердитый гул. Жанна чувствовала сильное волнение толпы, хотя стоящие возле нее были неподвижны, как камень. Она с усилием открыла глаза, боясь увидать болтающегося Техасца, но его тело висело совершенно неподвижно. Очевидно, смерть наступила мгновенно. Даже перед своей позорной смертью он остался храбрым и верным. Нередко перекидывался он с Жанной добрым словом. Кто знает, что привело его в шайку Келса?
Наконец, судьи притащили обезумевшего от страха Французика. Он не мог стоять без поддержки… Надев ему на шею петлю, палачи стащили его с платформы и затем снова поставили на ноги. Он громко закричал от ужаса. Чтобы прекратить его вопли, они снова приподняли его на воздух. На этот раз он на несколько секунд дольше провисел в петле. Лицо его почернело, и глаза выступили из орбит, грудь высоко вздымалась, тщетно ловя воздух, ноги работали с плавностью игрушечного паяца. Тогда, опустив его на ноги, палачи ослабили петлю на его шее. Его пытали для того, чтобы вырвать у него признание. Веревка почти задушила его, и прошло несколько минут, прежде чем он пришел в себя. Очнувшись, он с трусливым ужасом отшатнулся от болтавшейся перед ним петли.
Судья молча помахал ею перед его носом и пальцем указал на троих мертвых бандитов.
С пеной у рта Французик принялся что-то кричать на своем родном языке.
Толпа, как один человек, шагнула вперед и замерла в напряженном молчании.
— Говорите по-английски, — приказал судья.
— Я все скажу! Я все скажу вам!
В эту минуту Жанна почувствовала, как рука Келса сильно рванулась вперед. В глаза ей ударил ослепительно яркий синий свет, и грянувший выстрел почти оглушил ее. Горячий порох опалил ей щеку. Французик вдруг быстро согнулся и рухнул с платформы.
Одно мгновение царила мертвая тишина, и, казалось, все окаменели от неожиданности. Но затем раздались хриплый рев тысячной толпы и топот бесчисленных ног. В следующую секунду разразился сущий ад. Чудовищная масса бросилась в разные стороны. Жанна почувствовала, как рука Джима крепко обхватила ее, и волна кричавших, борющихся мужчин куда-то понесла их. Мельком она успела заметить мрачное лицо Келса и гигантскую фигуру Гульдена, боровшегося с истиной силой Геркулеса. Обезумевшие от ярости люди дрались, как дикари, и лезли туда, откуда послышался выстрел, но, пробившись, они не знали, кого им хватать. В этой внезапной панике вся банда Келса была моментально разбита и разогнана по разным концам.
Долгое время ноги Жанны не касались земли. Но, несмотря на дерущихся и напиравших людей, она все время чувствовала на себе руку Джима и, в свою очередь, тоже из последних сил уцепилась за него. Внезапно толкотня и пинки прекратились. Поддерживаемая Джимом, она взобралась на откос, и глазам их представилось странное зрелище. Виселица была окутана густым облаком пыли, группа председательствовавших с револьверами в руках, насторожившись, стояла возле нее, не зная, кого ей следует ожидать здесь. В воздухе мерно покачивались мертвецы, а вдали неслась громадная перепуганная толпа. Выстрел Келса создал страшную панику. Ни один из золотоискателей больше не знал, кто принадлежал к судьям, а кто к бандитам. Решительно каждый ожидал страшной кровавой расправы и, не доверяя своему соседу, в паническом ужасе стремился укрыться куда-нибудь.
Прижавшись к Джиму, Жанна долгое время не могла проронить ни одного слова. Оба они напряженно прислушивались. Некоторые честные золотоискатели вернулись к эшафоту, где стояла тесная группа членов карательной комиссии, и постепенно воздух снова наполнился гулом взволнованных голосов.
— Ну и здорово! — прошептал Джим, все еще не веря происшедшему.
— Он был ужасен, — шепнула в ответ Жанна.
— Про кого ты говорил?
— Про Келса.
— Да, если хочешь, ужасен, но я бы сказал — грандиозен. Эдакая отвага! Десятки судей и тысячи золотоискателей кругом, и он все-таки бросил им вызов. Но он знал, что произойдет после его выстрела.
— Нет. Он вовсе и не думал об этом, — серьезно заявила Жанна. — Я чувствовала, как он дрожал. Я видела его лицо… О! На первом плане у него была только мысль о гибели его собственной власти, и уже на второй, предательство Французика. Мне кажется, что этот выстрел означает скорее отчаяние и слабость Келса… Он больше не может владеть собой, хотя бы в его револьвере была всего-навсего одна пуля.
Джим посмотрел на Жанну, как будто ее слова были настолько же убедительны, как и непонятны.
— Ну что ж! Во всяком случае выстрел был сделан вовремя как для него, так и для нас, — ответил он нерешительно.
— А как ты думаешь, удалось ему уйти или нет? — боязливо спросила Жанна.
— Конечно. Они спаслись бы все до одного.
— Если бы люди Келса были послушны и верны ему, он никогда бы не погиб.
— Похоже на то, что ты жалеешь об этом.
— О, мне очень стыдно… я не хотела именно так выразить свою мысль. Я не знаю… но мне ужасно жаль Келса. Мне пришлось столько перенести из-за него, выстрадать… Моя судьба была так тесно связана с его, да не только это! Обе наши с тобой жизни целиком зависели от него. — Я понял тебя, дорогая, — серьезно сказал Джим.
— Но что нам-то делать теперь? Какое все-таки странное чувство — свобода.
— Да, надо подумать.
Долгое время они сидели, тесно прижавшись друг к другу. Жанна пробовала придумать что-нибудь, однако ее рассудок не подчинялся ей. Оба они были словно оглушены.
К заходу солнца волнение золотоискателей улеглось. Исчезли и замаскированные судьи, и только кучка любопытных все еще толпилась возле виселицы с ее черными покачивавшимися жертвами. Жанна заметила, что судьи также сунули в петлю и изменника Француза. Полные презрения, они повесили его уже трупом. Что могло быть ужаснее, чем эти четыре темные, безжизненные фигуры? Лежащий на земле мертвец все-таки еще сохраняет достоинство смерти. Здесь же была отнята не только жизнь, но также и величие смерти, и перед глазами предстал обнаженный ужас.
— Жанна, мы должны покинуть Ольдер-Крик, — вдруг решительно заявил Клайв. — Неизвестно, что еще вздумают затеять эти головорезы. Гульден, например.
— Пойдем пешком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
— Пошли вы к чертям! — ответил Техасец.
Председатель махнул рукой, и двое в масках подошли к Техасцу.
— Не хочется ли вам передать что-нибудь?
— Нет.
— Никакой просьбы больше?
— Повесьте этого француза до меня. Мне хочется посмотреть, как он будет болтаться.
Больше не было произнесено ни одного слова. Подошедшие надели петлю на шею осужденного. Техасец отказался от черного капюшона. Он не стал дожидаться, пока платформа выскользнет из-под его ног, и сам быстро шагнул в пространство… И снова по толпе пронесся глубокий и сердитый гул. Жанна чувствовала сильное волнение толпы, хотя стоящие возле нее были неподвижны, как камень. Она с усилием открыла глаза, боясь увидать болтающегося Техасца, но его тело висело совершенно неподвижно. Очевидно, смерть наступила мгновенно. Даже перед своей позорной смертью он остался храбрым и верным. Нередко перекидывался он с Жанной добрым словом. Кто знает, что привело его в шайку Келса?
Наконец, судьи притащили обезумевшего от страха Французика. Он не мог стоять без поддержки… Надев ему на шею петлю, палачи стащили его с платформы и затем снова поставили на ноги. Он громко закричал от ужаса. Чтобы прекратить его вопли, они снова приподняли его на воздух. На этот раз он на несколько секунд дольше провисел в петле. Лицо его почернело, и глаза выступили из орбит, грудь высоко вздымалась, тщетно ловя воздух, ноги работали с плавностью игрушечного паяца. Тогда, опустив его на ноги, палачи ослабили петлю на его шее. Его пытали для того, чтобы вырвать у него признание. Веревка почти задушила его, и прошло несколько минут, прежде чем он пришел в себя. Очнувшись, он с трусливым ужасом отшатнулся от болтавшейся перед ним петли.
Судья молча помахал ею перед его носом и пальцем указал на троих мертвых бандитов.
С пеной у рта Французик принялся что-то кричать на своем родном языке.
Толпа, как один человек, шагнула вперед и замерла в напряженном молчании.
— Говорите по-английски, — приказал судья.
— Я все скажу! Я все скажу вам!
В эту минуту Жанна почувствовала, как рука Келса сильно рванулась вперед. В глаза ей ударил ослепительно яркий синий свет, и грянувший выстрел почти оглушил ее. Горячий порох опалил ей щеку. Французик вдруг быстро согнулся и рухнул с платформы.
Одно мгновение царила мертвая тишина, и, казалось, все окаменели от неожиданности. Но затем раздались хриплый рев тысячной толпы и топот бесчисленных ног. В следующую секунду разразился сущий ад. Чудовищная масса бросилась в разные стороны. Жанна почувствовала, как рука Джима крепко обхватила ее, и волна кричавших, борющихся мужчин куда-то понесла их. Мельком она успела заметить мрачное лицо Келса и гигантскую фигуру Гульдена, боровшегося с истиной силой Геркулеса. Обезумевшие от ярости люди дрались, как дикари, и лезли туда, откуда послышался выстрел, но, пробившись, они не знали, кого им хватать. В этой внезапной панике вся банда Келса была моментально разбита и разогнана по разным концам.
Долгое время ноги Жанны не касались земли. Но, несмотря на дерущихся и напиравших людей, она все время чувствовала на себе руку Джима и, в свою очередь, тоже из последних сил уцепилась за него. Внезапно толкотня и пинки прекратились. Поддерживаемая Джимом, она взобралась на откос, и глазам их представилось странное зрелище. Виселица была окутана густым облаком пыли, группа председательствовавших с револьверами в руках, насторожившись, стояла возле нее, не зная, кого ей следует ожидать здесь. В воздухе мерно покачивались мертвецы, а вдали неслась громадная перепуганная толпа. Выстрел Келса создал страшную панику. Ни один из золотоискателей больше не знал, кто принадлежал к судьям, а кто к бандитам. Решительно каждый ожидал страшной кровавой расправы и, не доверяя своему соседу, в паническом ужасе стремился укрыться куда-нибудь.
Прижавшись к Джиму, Жанна долгое время не могла проронить ни одного слова. Оба они напряженно прислушивались. Некоторые честные золотоискатели вернулись к эшафоту, где стояла тесная группа членов карательной комиссии, и постепенно воздух снова наполнился гулом взволнованных голосов.
— Ну и здорово! — прошептал Джим, все еще не веря происшедшему.
— Он был ужасен, — шепнула в ответ Жанна.
— Про кого ты говорил?
— Про Келса.
— Да, если хочешь, ужасен, но я бы сказал — грандиозен. Эдакая отвага! Десятки судей и тысячи золотоискателей кругом, и он все-таки бросил им вызов. Но он знал, что произойдет после его выстрела.
— Нет. Он вовсе и не думал об этом, — серьезно заявила Жанна. — Я чувствовала, как он дрожал. Я видела его лицо… О! На первом плане у него была только мысль о гибели его собственной власти, и уже на второй, предательство Французика. Мне кажется, что этот выстрел означает скорее отчаяние и слабость Келса… Он больше не может владеть собой, хотя бы в его револьвере была всего-навсего одна пуля.
Джим посмотрел на Жанну, как будто ее слова были настолько же убедительны, как и непонятны.
— Ну что ж! Во всяком случае выстрел был сделан вовремя как для него, так и для нас, — ответил он нерешительно.
— А как ты думаешь, удалось ему уйти или нет? — боязливо спросила Жанна.
— Конечно. Они спаслись бы все до одного.
— Если бы люди Келса были послушны и верны ему, он никогда бы не погиб.
— Похоже на то, что ты жалеешь об этом.
— О, мне очень стыдно… я не хотела именно так выразить свою мысль. Я не знаю… но мне ужасно жаль Келса. Мне пришлось столько перенести из-за него, выстрадать… Моя судьба была так тесно связана с его, да не только это! Обе наши с тобой жизни целиком зависели от него. — Я понял тебя, дорогая, — серьезно сказал Джим.
— Но что нам-то делать теперь? Какое все-таки странное чувство — свобода.
— Да, надо подумать.
Долгое время они сидели, тесно прижавшись друг к другу. Жанна пробовала придумать что-нибудь, однако ее рассудок не подчинялся ей. Оба они были словно оглушены.
К заходу солнца волнение золотоискателей улеглось. Исчезли и замаскированные судьи, и только кучка любопытных все еще толпилась возле виселицы с ее черными покачивавшимися жертвами. Жанна заметила, что судьи также сунули в петлю и изменника Француза. Полные презрения, они повесили его уже трупом. Что могло быть ужаснее, чем эти четыре темные, безжизненные фигуры? Лежащий на земле мертвец все-таки еще сохраняет достоинство смерти. Здесь же была отнята не только жизнь, но также и величие смерти, и перед глазами предстал обнаженный ужас.
— Жанна, мы должны покинуть Ольдер-Крик, — вдруг решительно заявил Клайв. — Неизвестно, что еще вздумают затеять эти головорезы. Гульден, например.
— Пойдем пешком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61