– Он улыбнулся. – Откровенно говоря, ты справилась намного лучше, чем я ожидал. Ты быстро учишься.
– Я стараюсь. – Она не понимала, почему так нервничает рядом с ним. Она была не похожа на себя.
– Ты не должна меня бояться.
– Я и не боюсь, – твердо сказала она.
– Вот и хорошо. Есть несколько моментов, которые я хотел бы обговорить с тобой, прежде чем мы начнем завтра утром снимать. Хорошо?
– Да.
– Доброй ночи, – громко попрощалась Вендулка.
– Доброй ночи, – ответил Бартош, не глядя на нее.
Работники съемочной группы и актеры один за другим уходили, но он ни на что не обращал внимания, кроме сценария, который теперь лежал на коленях у Катринки.
Он обсуждал с ней сцену, ее цель, предлагая различные варианты поведения ее героини, проговаривал с ней реплики, пробуя то одно, то другое. Наконец, часа через два он закрыл сценарий, потянулся, посмотрел на часы и сказал:
– О Боже, посмотри сколько времени. Пойдем, я угощу тебя обедом, а затем отправлю домой спать. Утром надо рано вставать.
Мирек Бартош, как правило, не отдавал прямых приказов, но мог уверенно склонить людей делать то, что хотел. Зная его решительность и обаяние, все считали, что проще сказать ему «да», чем «нет». Катринка в этом отношении, по крайней мере, не была исключением. Ей даже не пришло в голову, что она может отказаться пообедать с ним. Да она и не хотела отказываться.
Он привел ее в маленький дорогой ресторан на площади Старого города, где его хорошо знали, и с его появлением официанты сразу же засуетились вокруг него. В зале можно было заметить антикварные мейсенские канделябры, а чешская кухня в ресторане была просто великолепная. Катринка заказала «свичоква», бифштекс в сметанном соусе с клецками и клюквой. Бартош с восхищением смотрел на нее, пока она ела.
– Вижу, тебе нравится еда. Это хорошо, – заметил он одобрительно. – Его глаза оценивающе смотрели на ее фигуру.
– Тем не менее ты остаешься стройной.
Катринка опять почувствовала, что краснеет, ей оставалось только надеяться, что это не войдет в привычку, когда она будет общаться с ним.
Она обнаружила, что разговаривать с ним легко. Катринка рассказала ему про лето на ферме, про кур и фруктовые деревья, про Франтишека и Олдржича. И слушала его рассказы о фильмах, которые он снимал, о людях, которых знал, о кинофестивале в Каннах, о своей «хате» в Богемии, где он проводит долгие недели, гуляя в лесу и сочиняя сюжеты будущих фильмов. Его жена уехала туда на лето. Они уже давно женаты, и у каждого из них свои интересы, он пояснил, какие, добавив только, что они оба довольны тем, что каждый живет своей жизнью.
Как он и обещал, сразу после ужина Мирек отвез ее в отель, около которого она оставила свой маленький «фиат». Он наклонился, чтобы помочь ей открыть дверь, поцеловал ее нежно в щеку и пожелал приятных снов.
– Я думаю, что завтра у тебя все получится, – сказал он.
Катринка неохотно стала выбираться из машины. Она сознавала, что не хочет, чтобы этим кончился их вечер.
– Доброй ночи, – сказала она. – Спасибо.
Он улыбнулся.
– Не стоит благодарности. Беги. Пока я не передумал, – мягко добавил он, когда она выходила. Его удерживала не совесть, а опыт. Он знал, что торопливость может все разрушить.
В эту ночь Катринка вообще не спала. Вместо этого она снова и снова перебирала в уме детали этого вечера. Она не могла вспомнить, когда ей еще было так же хорошо с мужчиной. Мирек Бартош был интересным, волнующим, как никто из ее знакомых. Она не могла дождаться, когда увидит его вновь. Но утром она чувствовала себя отдохнувшей и полной энергии. Чтобы понравится ему, она пересмотрела весь свой скудный гардероб и выбрала юбку и гофрированную блузку, которая открывала ее шею и плечи. Сев в «фиат», она быстро поехала в Баррандов. Она даже не задумалась над возможными последствиями этих новых и неожиданных для нее чувств.
На студии в то утро были неполадки с освещением. Занятый техническими вопросами, Бартош не замечал актеров. Выискивая главного инженера, его глаза миновали Катринку, но не увидели ее. Опять она почувствовала себя непривычно одинокой.
– Теперь мы совсем выбились из расписания, – сказал Луда. – Он будет в отвратительном настроении весь день.
Катринка старалась чем-нибудь заняться. Она читала, болтала с актерами, полировала ногти, повторяла роль, но чувствовала себя беспокойно. На нее нашла какая-то вялость. Скука, думала она. Вендулка Габриэл, от природы лишенная темперамента, спокойно сидела на стуле и вышивала. Катринка даже пожалела, что не научилась вышивать у своей матери. Вышивание по канве показалось ей сейчас превосходным способом снять напряжение.
В конце концов, проблему с освещением решили, и Катринка опять оказалась на съемочной площадке с Вендулкой и Лудой, только теперь перед работающей камерой. Вопреки предсказаниям Луды, Бартош был весел. Катринка чувствовала, что напряжение ее спадает и все начинает ей нравиться.
В этот вечер Бартош знаком руки отпустил ее, а сам сел в кресло побеседовать с Вендулкой. Луда снова пригласил ее пообедать с ним. Она согласилась, и они по отдельности поехали в Прагу, договорившись встретиться в очаровательном маленьком ресторане в «Злате Хрушку», который располагался в доме восемнадцатого века недалеко от «Замка». И хотя она видела, как красавец Луда отчаянно кокетничает с ней, она никак не могла сосредоточиться. Она думала о Миреке Бартоше и Вендулке Габриэл, о том, что видела, как они прижимались друг к другу в сумраке студии. Это, конечно же, была ревность, хотя она и не понимала этого. Она еще никогда в жизни не знала этого чувства.
Луда проводил ее до машины, обнял, хотел поцеловать в щеку, но Катринка отстранилась и, дружески улыбнувшись ему, пожелала спокойной ночи.
– У тебя есть приятель? – спросил он, удерживая ее руку, чтобы она не ушла, не ответив.
– Нет, – ответила она, удивившись вопросу. – А что?
– Я просто интересуюсь. Доброй ночи, Катринка, – попрощался он.
Бартош как-то попросил ее вечером задержаться, затем еще, потом уже два вечера подряд, и каждый раз они репетировали на пустынной сцене – два человека в безбрежном космосе, всего два человека во всем мире. После репетиции он возил ее ужинать каждый раз в другой ресторан, но всегда маленький и романтичный, с прекрасной едой, какую только можно было найти в Праге. Он заказывал самые дорогие блюда, лучшие вина, а на четвертый вечер русскую икру и шампанское.
– Ты малость пьяна, – сказал он одобрительно, когда они покидали ресторан. Он обвил ее рукой, чтобы поддержать.
– Совсем немножко, – призналась она. Она чувствовала себя чудесно, бодрой и сильной, хотя у нее слегка кружилась голова.
– Я отвезу тебя домой, – предложил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171
– Я стараюсь. – Она не понимала, почему так нервничает рядом с ним. Она была не похожа на себя.
– Ты не должна меня бояться.
– Я и не боюсь, – твердо сказала она.
– Вот и хорошо. Есть несколько моментов, которые я хотел бы обговорить с тобой, прежде чем мы начнем завтра утром снимать. Хорошо?
– Да.
– Доброй ночи, – громко попрощалась Вендулка.
– Доброй ночи, – ответил Бартош, не глядя на нее.
Работники съемочной группы и актеры один за другим уходили, но он ни на что не обращал внимания, кроме сценария, который теперь лежал на коленях у Катринки.
Он обсуждал с ней сцену, ее цель, предлагая различные варианты поведения ее героини, проговаривал с ней реплики, пробуя то одно, то другое. Наконец, часа через два он закрыл сценарий, потянулся, посмотрел на часы и сказал:
– О Боже, посмотри сколько времени. Пойдем, я угощу тебя обедом, а затем отправлю домой спать. Утром надо рано вставать.
Мирек Бартош, как правило, не отдавал прямых приказов, но мог уверенно склонить людей делать то, что хотел. Зная его решительность и обаяние, все считали, что проще сказать ему «да», чем «нет». Катринка в этом отношении, по крайней мере, не была исключением. Ей даже не пришло в голову, что она может отказаться пообедать с ним. Да она и не хотела отказываться.
Он привел ее в маленький дорогой ресторан на площади Старого города, где его хорошо знали, и с его появлением официанты сразу же засуетились вокруг него. В зале можно было заметить антикварные мейсенские канделябры, а чешская кухня в ресторане была просто великолепная. Катринка заказала «свичоква», бифштекс в сметанном соусе с клецками и клюквой. Бартош с восхищением смотрел на нее, пока она ела.
– Вижу, тебе нравится еда. Это хорошо, – заметил он одобрительно. – Его глаза оценивающе смотрели на ее фигуру.
– Тем не менее ты остаешься стройной.
Катринка опять почувствовала, что краснеет, ей оставалось только надеяться, что это не войдет в привычку, когда она будет общаться с ним.
Она обнаружила, что разговаривать с ним легко. Катринка рассказала ему про лето на ферме, про кур и фруктовые деревья, про Франтишека и Олдржича. И слушала его рассказы о фильмах, которые он снимал, о людях, которых знал, о кинофестивале в Каннах, о своей «хате» в Богемии, где он проводит долгие недели, гуляя в лесу и сочиняя сюжеты будущих фильмов. Его жена уехала туда на лето. Они уже давно женаты, и у каждого из них свои интересы, он пояснил, какие, добавив только, что они оба довольны тем, что каждый живет своей жизнью.
Как он и обещал, сразу после ужина Мирек отвез ее в отель, около которого она оставила свой маленький «фиат». Он наклонился, чтобы помочь ей открыть дверь, поцеловал ее нежно в щеку и пожелал приятных снов.
– Я думаю, что завтра у тебя все получится, – сказал он.
Катринка неохотно стала выбираться из машины. Она сознавала, что не хочет, чтобы этим кончился их вечер.
– Доброй ночи, – сказала она. – Спасибо.
Он улыбнулся.
– Не стоит благодарности. Беги. Пока я не передумал, – мягко добавил он, когда она выходила. Его удерживала не совесть, а опыт. Он знал, что торопливость может все разрушить.
В эту ночь Катринка вообще не спала. Вместо этого она снова и снова перебирала в уме детали этого вечера. Она не могла вспомнить, когда ей еще было так же хорошо с мужчиной. Мирек Бартош был интересным, волнующим, как никто из ее знакомых. Она не могла дождаться, когда увидит его вновь. Но утром она чувствовала себя отдохнувшей и полной энергии. Чтобы понравится ему, она пересмотрела весь свой скудный гардероб и выбрала юбку и гофрированную блузку, которая открывала ее шею и плечи. Сев в «фиат», она быстро поехала в Баррандов. Она даже не задумалась над возможными последствиями этих новых и неожиданных для нее чувств.
На студии в то утро были неполадки с освещением. Занятый техническими вопросами, Бартош не замечал актеров. Выискивая главного инженера, его глаза миновали Катринку, но не увидели ее. Опять она почувствовала себя непривычно одинокой.
– Теперь мы совсем выбились из расписания, – сказал Луда. – Он будет в отвратительном настроении весь день.
Катринка старалась чем-нибудь заняться. Она читала, болтала с актерами, полировала ногти, повторяла роль, но чувствовала себя беспокойно. На нее нашла какая-то вялость. Скука, думала она. Вендулка Габриэл, от природы лишенная темперамента, спокойно сидела на стуле и вышивала. Катринка даже пожалела, что не научилась вышивать у своей матери. Вышивание по канве показалось ей сейчас превосходным способом снять напряжение.
В конце концов, проблему с освещением решили, и Катринка опять оказалась на съемочной площадке с Вендулкой и Лудой, только теперь перед работающей камерой. Вопреки предсказаниям Луды, Бартош был весел. Катринка чувствовала, что напряжение ее спадает и все начинает ей нравиться.
В этот вечер Бартош знаком руки отпустил ее, а сам сел в кресло побеседовать с Вендулкой. Луда снова пригласил ее пообедать с ним. Она согласилась, и они по отдельности поехали в Прагу, договорившись встретиться в очаровательном маленьком ресторане в «Злате Хрушку», который располагался в доме восемнадцатого века недалеко от «Замка». И хотя она видела, как красавец Луда отчаянно кокетничает с ней, она никак не могла сосредоточиться. Она думала о Миреке Бартоше и Вендулке Габриэл, о том, что видела, как они прижимались друг к другу в сумраке студии. Это, конечно же, была ревность, хотя она и не понимала этого. Она еще никогда в жизни не знала этого чувства.
Луда проводил ее до машины, обнял, хотел поцеловать в щеку, но Катринка отстранилась и, дружески улыбнувшись ему, пожелала спокойной ночи.
– У тебя есть приятель? – спросил он, удерживая ее руку, чтобы она не ушла, не ответив.
– Нет, – ответила она, удивившись вопросу. – А что?
– Я просто интересуюсь. Доброй ночи, Катринка, – попрощался он.
Бартош как-то попросил ее вечером задержаться, затем еще, потом уже два вечера подряд, и каждый раз они репетировали на пустынной сцене – два человека в безбрежном космосе, всего два человека во всем мире. После репетиции он возил ее ужинать каждый раз в другой ресторан, но всегда маленький и романтичный, с прекрасной едой, какую только можно было найти в Праге. Он заказывал самые дорогие блюда, лучшие вина, а на четвертый вечер русскую икру и шампанское.
– Ты малость пьяна, – сказал он одобрительно, когда они покидали ресторан. Он обвил ее рукой, чтобы поддержать.
– Совсем немножко, – призналась она. Она чувствовала себя чудесно, бодрой и сильной, хотя у нее слегка кружилась голова.
– Я отвезу тебя домой, – предложил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171