Женщина эта отправилась на поиски подвига, а нашла на свою задницу приключений.
Когда женщине не хватает аргументов, она хватается за сковородку. Поэтому я достал из вазы приготовленное на этот случай завещание и зачитал его вслух:
– Я запрещаю тебе касаться моих останков! Человек наилучший здесь погребен!
Моя последняя воля не произвела на Сестерцию никакого впечатления. Пренебрегая женскими приличиями – не напиваться вперед мужчин, – она отложила в сторону сковородку, выбрала подходящий кубок и послала мне воздушный поцелуй.
– А по поводу испорченного времени, – сказала Сестерция, – уместно рассказать следующий случай…
Она мечтательно, с бокалом, устроилась на кушетке и, судя по всему, надолго.
– Один мужчина повадился ходить в гости к свободной женщине по прозвищу Клепсидра. Дело в том, что свободная женщина зарабатывает как сможет, а замужняя ограничивается супружескими позами. Так вот, эта самая Клепсидра отмеряла время, проведенное с мужчинами, водяными часами, за что и получила такое прозвище. «Пусть у тебя не воспрянет, если злоупотребишь моей рассеянностью!» – предупреждала Клепсидра, выпрыгивала из постели и часики переворачивала, бывало, в самый неподходящий для мужчины момент. Однако за что боролась – на то и наскочила. Время, отмеренное Клепсидрой, раздражало мужчин до невозможности. До невозможности заниматься чем-либо еще, кроме наблюдения за водяными часами. И за сомнительное удовольствие перестали платить, разумно предполагая, что поглазеть, как капает вода из краника, можно и дома, с законной супругой.
А когда разбежались все интересные мужчины, остался у Клепсидры один пациент, часовой извращенец. Приходил по субботам и четвергам, то есть дважды в неделю, и жаловался на свое тяжелое материальное положение. Мол, извини, дорогая, – поужинаем чем бог послал. Доставал из котомки окорок, откусывал добрую треть и методично пережевывал, глядя, как накрапывает вечность. После чего заворачивал тот окорок в котомку и уходил, приговаривая, что когда его материальное положение улучшится, он угостит и Клепсидру…
Вот вам и резюме – всякая женщина должна вовремя поступиться принципами, иначе на ее принципы будет всем наплевать. Так и случилось.
– А по поводу женской аморальности, – заметил я, – есть и другое мнение…
Сопя от возмущения, я прошелся по гостиной.
– Одна из женщин решила отказаться от мужчин. Пошла к сапожнику по имени Кердон и заказала – вибромассажер. На четыре романтических положения: одинокая, замужняя, дама и валет. Видимо, возомнила себя поэтессой. А этот Кердон славился в городе как замечательный мастер-импотент. Который на все руки от скуки, лишь бы самому не напрягаться. Изготовил он вибромассажер по индивидуальному заказу и стал рекламировать свое изделие на каждом углу. «Хоть размер у изделия постоянный, а настроение создает разное. А если непосредственно перед применением выпить женщине пол-литра, то самое подходящее. А если литр, то – еще лучше». И моментально слухи о романтическом аппарате разнеслись по мегаполису со скоростью кавалерийской атаки. Кердон же на радостях, что сотворил подобное чудо, тут же запил, как сапожник, и впал в гигантоманию. То есть не принимал заказа менее чем на пять метров. Позиционируя в том духе, что в чужих руках любой вибромассажер всегда кажется больше.
И вот стали все женщины интересоваться – что за диковину смастерил Кердон и какая от нее половая польза. Спорили до хрипоты, сравнивали до безобразия. Только одна женщина, которая напрочь решила отказаться от мужчин, соблюдала гормональный нейтралитет. И была у нее подруга по имени Корритто, ничего из себя особенного, но очень невоздержанная. «Последую, – говорит это Корритто нашей женщине, – твоему примеру. Отказываюсь от мужчин, только постепенно. Сперва, – говорит, – попробую, как у меня получится!» И утащила вибромассажер до сиесты следующего дня.
Едва первые лучи солнца коснулись черепичных крыш, поспешила наша женщина забрать свой вибромассажер обратно, да попусту. Проклятое Корритто успело одолжить изделие Кердона другой подруге по имени Бетасса. И от нее ушла наша женщина ни с чем – Бетасса поделилась радостью с Носсидой. Та, в свою очередь, отдала массажер Метрихе; Метрика – Феллениде, а далее – по алфавиту…
Отсюда вывод и резолюция: прежде, чем отказаться от мужчин, – распрощайся с подругами!
– А я и не ездила к подругам, – возразила Сестерция. – Я просто путешествовала. И нечего тут гадости про женщин рассказывать.
– Это не гадость, а якобы мимиямб Герода, – важно пояснил я.
– Писатели! – выругалась тогда Сестерция. – Всего-то двадцать четыре буквы, а сколько самомнения!
Мне показалось, что назревал конфликт на почве литературных предпочтений, и я поспешил его раздуть:
– Скалы тотчас же столкнулись, но голубю зашибли только хвост!
Сестерция с симпатией поглядела на свою сковородку.
– Это пророчество? – справилась она. – Или желание подраться?
Нет ничего лучшего, как в летний, погожий день треснуть кому-нибудь по башке палкой. Для полноты ощущений. Впрочем, усиленно конфликтовать с Сестерцией я не собирался. Просто за эти три дня меня одолели ее придурковатые друзья – хироманты…
Вначале была книга, и книга была препаршивая. Тот, кто принес ее в мою лавку, заслуживал распятия и четвертования. Но с видом чрезвычайной любезности он топтался тогда предо мной в ожидании щедрого вознаграждения. Если бы не Сестерция, которая привечала этого хироманта и «библиолюба», я бы выгнал его в три счета. Делай раз – книга вырывается из рук; делай два – книга летит за дверь; делай три – туда же отправляется и ее продавец. Однако я мужественно выслушивал все комментарии по поводу той «невероятной удачи», которая обрушилась на мой дом в виде этой «чудесной книги». Только глаза мои все время закатывались. Внезапно хиромант замолчал. Мне показалось, что боги призвали его на должность гужевого транспорта – мула или осла. Но хиромант, сохраняя обличие, по-прежнему стоял предо мной и пялился на мои руки. Я тут же поставил научный эксперимент – развел свои ладони в стороны, и хиромант моментально окосел.
– В чем дело? – поинтересовался я.
– У тебя отсутствует линия судьбы, – замогильным голосом произнес хиромант и добавил: – Совсем, абсолютно, навсегда.
А вдобавок, как утверждает Сестерция, мне явно не хватает терпимости по отношению к людям. Чтобы выслушивать всякий бред.
– Я хиромант в третьем поколении, – добавил он – и, по-видимому, глумился над моим воспитанием. – У тебя на ладонях нет никаких линий, вообще…
В ответ на угрозы я ловко ощупал его голову.
– Сегодня вторник? – поинтересовался я.
– Угу, – отвечал хиромант.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Когда женщине не хватает аргументов, она хватается за сковородку. Поэтому я достал из вазы приготовленное на этот случай завещание и зачитал его вслух:
– Я запрещаю тебе касаться моих останков! Человек наилучший здесь погребен!
Моя последняя воля не произвела на Сестерцию никакого впечатления. Пренебрегая женскими приличиями – не напиваться вперед мужчин, – она отложила в сторону сковородку, выбрала подходящий кубок и послала мне воздушный поцелуй.
– А по поводу испорченного времени, – сказала Сестерция, – уместно рассказать следующий случай…
Она мечтательно, с бокалом, устроилась на кушетке и, судя по всему, надолго.
– Один мужчина повадился ходить в гости к свободной женщине по прозвищу Клепсидра. Дело в том, что свободная женщина зарабатывает как сможет, а замужняя ограничивается супружескими позами. Так вот, эта самая Клепсидра отмеряла время, проведенное с мужчинами, водяными часами, за что и получила такое прозвище. «Пусть у тебя не воспрянет, если злоупотребишь моей рассеянностью!» – предупреждала Клепсидра, выпрыгивала из постели и часики переворачивала, бывало, в самый неподходящий для мужчины момент. Однако за что боролась – на то и наскочила. Время, отмеренное Клепсидрой, раздражало мужчин до невозможности. До невозможности заниматься чем-либо еще, кроме наблюдения за водяными часами. И за сомнительное удовольствие перестали платить, разумно предполагая, что поглазеть, как капает вода из краника, можно и дома, с законной супругой.
А когда разбежались все интересные мужчины, остался у Клепсидры один пациент, часовой извращенец. Приходил по субботам и четвергам, то есть дважды в неделю, и жаловался на свое тяжелое материальное положение. Мол, извини, дорогая, – поужинаем чем бог послал. Доставал из котомки окорок, откусывал добрую треть и методично пережевывал, глядя, как накрапывает вечность. После чего заворачивал тот окорок в котомку и уходил, приговаривая, что когда его материальное положение улучшится, он угостит и Клепсидру…
Вот вам и резюме – всякая женщина должна вовремя поступиться принципами, иначе на ее принципы будет всем наплевать. Так и случилось.
– А по поводу женской аморальности, – заметил я, – есть и другое мнение…
Сопя от возмущения, я прошелся по гостиной.
– Одна из женщин решила отказаться от мужчин. Пошла к сапожнику по имени Кердон и заказала – вибромассажер. На четыре романтических положения: одинокая, замужняя, дама и валет. Видимо, возомнила себя поэтессой. А этот Кердон славился в городе как замечательный мастер-импотент. Который на все руки от скуки, лишь бы самому не напрягаться. Изготовил он вибромассажер по индивидуальному заказу и стал рекламировать свое изделие на каждом углу. «Хоть размер у изделия постоянный, а настроение создает разное. А если непосредственно перед применением выпить женщине пол-литра, то самое подходящее. А если литр, то – еще лучше». И моментально слухи о романтическом аппарате разнеслись по мегаполису со скоростью кавалерийской атаки. Кердон же на радостях, что сотворил подобное чудо, тут же запил, как сапожник, и впал в гигантоманию. То есть не принимал заказа менее чем на пять метров. Позиционируя в том духе, что в чужих руках любой вибромассажер всегда кажется больше.
И вот стали все женщины интересоваться – что за диковину смастерил Кердон и какая от нее половая польза. Спорили до хрипоты, сравнивали до безобразия. Только одна женщина, которая напрочь решила отказаться от мужчин, соблюдала гормональный нейтралитет. И была у нее подруга по имени Корритто, ничего из себя особенного, но очень невоздержанная. «Последую, – говорит это Корритто нашей женщине, – твоему примеру. Отказываюсь от мужчин, только постепенно. Сперва, – говорит, – попробую, как у меня получится!» И утащила вибромассажер до сиесты следующего дня.
Едва первые лучи солнца коснулись черепичных крыш, поспешила наша женщина забрать свой вибромассажер обратно, да попусту. Проклятое Корритто успело одолжить изделие Кердона другой подруге по имени Бетасса. И от нее ушла наша женщина ни с чем – Бетасса поделилась радостью с Носсидой. Та, в свою очередь, отдала массажер Метрихе; Метрика – Феллениде, а далее – по алфавиту…
Отсюда вывод и резолюция: прежде, чем отказаться от мужчин, – распрощайся с подругами!
– А я и не ездила к подругам, – возразила Сестерция. – Я просто путешествовала. И нечего тут гадости про женщин рассказывать.
– Это не гадость, а якобы мимиямб Герода, – важно пояснил я.
– Писатели! – выругалась тогда Сестерция. – Всего-то двадцать четыре буквы, а сколько самомнения!
Мне показалось, что назревал конфликт на почве литературных предпочтений, и я поспешил его раздуть:
– Скалы тотчас же столкнулись, но голубю зашибли только хвост!
Сестерция с симпатией поглядела на свою сковородку.
– Это пророчество? – справилась она. – Или желание подраться?
Нет ничего лучшего, как в летний, погожий день треснуть кому-нибудь по башке палкой. Для полноты ощущений. Впрочем, усиленно конфликтовать с Сестерцией я не собирался. Просто за эти три дня меня одолели ее придурковатые друзья – хироманты…
Вначале была книга, и книга была препаршивая. Тот, кто принес ее в мою лавку, заслуживал распятия и четвертования. Но с видом чрезвычайной любезности он топтался тогда предо мной в ожидании щедрого вознаграждения. Если бы не Сестерция, которая привечала этого хироманта и «библиолюба», я бы выгнал его в три счета. Делай раз – книга вырывается из рук; делай два – книга летит за дверь; делай три – туда же отправляется и ее продавец. Однако я мужественно выслушивал все комментарии по поводу той «невероятной удачи», которая обрушилась на мой дом в виде этой «чудесной книги». Только глаза мои все время закатывались. Внезапно хиромант замолчал. Мне показалось, что боги призвали его на должность гужевого транспорта – мула или осла. Но хиромант, сохраняя обличие, по-прежнему стоял предо мной и пялился на мои руки. Я тут же поставил научный эксперимент – развел свои ладони в стороны, и хиромант моментально окосел.
– В чем дело? – поинтересовался я.
– У тебя отсутствует линия судьбы, – замогильным голосом произнес хиромант и добавил: – Совсем, абсолютно, навсегда.
А вдобавок, как утверждает Сестерция, мне явно не хватает терпимости по отношению к людям. Чтобы выслушивать всякий бред.
– Я хиромант в третьем поколении, – добавил он – и, по-видимому, глумился над моим воспитанием. – У тебя на ладонях нет никаких линий, вообще…
В ответ на угрозы я ловко ощупал его голову.
– Сегодня вторник? – поинтересовался я.
– Угу, – отвечал хиромант.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45