Пусть они восстановят спасательные леера здесь и в районе надстройки.
— Портится? — повторил доктор Сингх. — А как быстро, мистер Маккиннон?
— Боюсь, что довольно быстро. Барометр на мостике разбит, но, кажется, в капитанской каюте он остался цел. Я проверю. — Он вытащил ручной компас, который взял на спасательной шлюпке. — Толку от него практически никакого, — заявил он, — но он, по крайней мере, показывает изменения направления. Нас постоянно разворачивает влево. Следовательно, ветер и волны идут на нас с левого траверза. Направление ветра быстро меняется. За то время, что мы здесь, нас развернуло обратно градусов на пять. Ветер дует с северо-востока. По опыту известно, что это предвещает снегопад, шторм и постоянное падение температуры.
— Неужели никакого просвета, мистер Маккиннон? — спросил доктор Сингх. — Ведь говорят, бог предполагает, а человек располагает. Или же наоборот?
— Маленький лучик надежды есть, доктор. Если температура будет падать, как сейчас, холод в холодильной камере будет сохраняться, и мясо с рыбой не испортятся. Вы, наверное, беспокоитесь за своих больных, да, доктор? В особенности за тех, кто в палате А?
— Ну, вы просто телепат, мистер Маккиннон. Если условия начнут сильно портиться, они просто станут падать с постелей. Не привязывать же мне раненых?
— И последнее, что необходимо, — сбросить эту надстройку за борт.
Джемисон с грохотом вскочил со стула.
— Я имею право отдать свои распоряжения или нет, боцман?
— Конечно, конечно, мистер Джемисон. Огромное вам спасибо.
— Ну, что теперь нам скажет телепатия? — со слабой улыбкой спросил доктор Сингх.
Боцман на улыбку ответил улыбкой. Доктор Сингх, казалось, был самым нужным человеком в нужное время.
— Думаю, он побежал дать указания своим людям, которые восстанавливают телефонную связь между мостиком и машинным отделением.
— И затем я запущу машины, — сказал Паттерсон.
— Да, сэр. И повернем на юго-запад. Думаю, мне не нужно объяснять вам зачем.
— Ну, мне-то вы могли бы сказать почему, — заметил доктор Сингх.
— Конечно, конечно. По двум причинам. Движение на юго-запад означает, что ветер и волны будут бить прямо в корму. Это уменьшит качку, так что вам не придется одевать на своих пациентов смирительные рубашки или что-то в этом роде. Конечно, судно будет рыскать, но немного, а потом мистер Паттерсон может уравновесить движение судна, если доведет его скорость до скорости волн. Другое преимущество заключается в том, что, двигаясь на юго-запад, налететь на мель нам не грозит, так как в радиусе сотен миль нет никакой земли. Ну, а теперь простите меня, господа.
Боцман вышел, унося стекло и компас:
— Кажется, он ничего не упустил, — заметил доктор Сингх. — Он компетентный человек? Как вы считаете, мистер Паттерсон?
— Компетентный? Даже более того. Это, наверное, самый лучший боцман, с которым мне когда-либо приходилось сталкиваться, а надо сказать, что плохих боцманов я пока что не видел. Если мы доберемся до Абердина, а с Маккинноном, я считаю, наши шансы весьма значительны, мне будет неприятно, если именно меня будут благодарить за это.
Боцман вернулся на мостик, который уже освещался двумя яркими дуговыми лампами, нашёл там Фергюсона и Керрана, которые были снабжены вполне достаточным количеством фанеры самой разнообразной конфигурации для сооружения скромной хижины. Чрезмерно тепло одевшиеся парни с трудом передвигались и напоминали собой больших неуклюжих медведей.
Боцман осторожно поставил толстое стекло в угол, причём сделал так, чтобы оно случайно не соскользнуло на палубу. Качка его не беспокоила, а вот скрежет и стон надстройки и периодические содрогания мостика волновали его больше.
— Керран, быстрее! К старшему механику Паттерсону. найдёте его в госпитале. Скажете ему: пусть запускает машины и разворачивает корабль либо по ветру, либо против него. Против лучше. Это значит, разворачивать нас будет прямо на правый борт. Передайте также, что надстройка может свалиться за борт в любую минуту.
Для человека, который обычно был тяжёл на подъём и медленно исполнял приказания, Керран проявил непостижимую прыть. Вполне возможно, что при экстремальных ситуациях он надёжный человек, но, скорее всего, он просто не желал ждать на мостике, когда тот исчезнет в водах Баренцева моря.
Фергюсон выплюнул изо рта оба конца шарфа.
— Ужасные условия работы, боцман. Просто невозможные. Любой это скажет. Вы не смотрели, какая температура?
Боцман бросил взгляд на настенный термометр, который был, пожалуй, единственным рабочим инструментом на мостике.
— Два градуса выше нуля, — ответил он.
— Ага. Два градуса. А по какой шкале? Если по Фаренгейту, то это означает тридцать градусов мороза. — Он многозначительно посмотрел на боцмана. — Вы когда-нибудь слышали о коэффициенте резкости погоды, а?
— Да, Фергюсон, слышал, — едва сдерживаясь, ответил боцман.
— Если скорость ветра увеличивается на один узел, температура поверхности кожи падает на один градус. — У Фергюсона явно было что-то на уме, а что касается боцмана, то он никогда не слышал о коэффициенте резкости погоды. — Скорость ветра примерно тридцать узлов. Это означает, что на этом мостике температура ниже шестидесяти градусов. Шестидесяти!
В этот самый момент корабль сильно качнуло, гигантская надстройка сильно заскрипела. Это даже был не скрип, а скрежет. Нетрудно себе представить, как под ударами бокового ветра металл отрывало от основания.
— Если вы хотите покинуть мостик, — сказал боцман, — я не могу приказать вам остаться.
— Только не надо меня стыдить, ладно? И, взывать к лучшим сторонам моей души. Я много чего могу вам сказать. Сентиментальностью я не страдаю, старина.
— Никто ещё на борту этого судна не называл меня «старина», — мягко произнёс боцман.
— Ну, хорошо, боцман. — Фергюсон не стал пытаться осуществить свою скрытую угрозу и даже проявлять признаков недовольства. — А мне заплатят за опасность? Или за сверхурочную работу?
— Пару глотков шотландского виски из запасов капитана Боуэна. Давайте, Фергюсон, используем наши последние минуты с толком. Надо сделать кое-какие измерения.
— Уже сделано. — Фергюсон показал рулетку в своей руке и не смог сдержать самодовольной улыбки. — Мы с Керраном уже измерили передний и боковые экраны. Написано карандашом вон на тех фанерках.
— Чудесно. — Боцман убедился в том, что электродрель и электропила работают. — Никаких проблем. Когда будем резать фанеру, ваши размеры увеличим на три дюйма, как в длину, так и в ширину, чтобы у нас был необходимый запас. Затем сделаем дырки наверху, внизу, по бокам, каждую в три четверти дюйма, повесим фанеру на экраноносители, сделаем пометки на металле и просверлим дырки в стали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
— Портится? — повторил доктор Сингх. — А как быстро, мистер Маккиннон?
— Боюсь, что довольно быстро. Барометр на мостике разбит, но, кажется, в капитанской каюте он остался цел. Я проверю. — Он вытащил ручной компас, который взял на спасательной шлюпке. — Толку от него практически никакого, — заявил он, — но он, по крайней мере, показывает изменения направления. Нас постоянно разворачивает влево. Следовательно, ветер и волны идут на нас с левого траверза. Направление ветра быстро меняется. За то время, что мы здесь, нас развернуло обратно градусов на пять. Ветер дует с северо-востока. По опыту известно, что это предвещает снегопад, шторм и постоянное падение температуры.
— Неужели никакого просвета, мистер Маккиннон? — спросил доктор Сингх. — Ведь говорят, бог предполагает, а человек располагает. Или же наоборот?
— Маленький лучик надежды есть, доктор. Если температура будет падать, как сейчас, холод в холодильной камере будет сохраняться, и мясо с рыбой не испортятся. Вы, наверное, беспокоитесь за своих больных, да, доктор? В особенности за тех, кто в палате А?
— Ну, вы просто телепат, мистер Маккиннон. Если условия начнут сильно портиться, они просто станут падать с постелей. Не привязывать же мне раненых?
— И последнее, что необходимо, — сбросить эту надстройку за борт.
Джемисон с грохотом вскочил со стула.
— Я имею право отдать свои распоряжения или нет, боцман?
— Конечно, конечно, мистер Джемисон. Огромное вам спасибо.
— Ну, что теперь нам скажет телепатия? — со слабой улыбкой спросил доктор Сингх.
Боцман на улыбку ответил улыбкой. Доктор Сингх, казалось, был самым нужным человеком в нужное время.
— Думаю, он побежал дать указания своим людям, которые восстанавливают телефонную связь между мостиком и машинным отделением.
— И затем я запущу машины, — сказал Паттерсон.
— Да, сэр. И повернем на юго-запад. Думаю, мне не нужно объяснять вам зачем.
— Ну, мне-то вы могли бы сказать почему, — заметил доктор Сингх.
— Конечно, конечно. По двум причинам. Движение на юго-запад означает, что ветер и волны будут бить прямо в корму. Это уменьшит качку, так что вам не придется одевать на своих пациентов смирительные рубашки или что-то в этом роде. Конечно, судно будет рыскать, но немного, а потом мистер Паттерсон может уравновесить движение судна, если доведет его скорость до скорости волн. Другое преимущество заключается в том, что, двигаясь на юго-запад, налететь на мель нам не грозит, так как в радиусе сотен миль нет никакой земли. Ну, а теперь простите меня, господа.
Боцман вышел, унося стекло и компас:
— Кажется, он ничего не упустил, — заметил доктор Сингх. — Он компетентный человек? Как вы считаете, мистер Паттерсон?
— Компетентный? Даже более того. Это, наверное, самый лучший боцман, с которым мне когда-либо приходилось сталкиваться, а надо сказать, что плохих боцманов я пока что не видел. Если мы доберемся до Абердина, а с Маккинноном, я считаю, наши шансы весьма значительны, мне будет неприятно, если именно меня будут благодарить за это.
Боцман вернулся на мостик, который уже освещался двумя яркими дуговыми лампами, нашёл там Фергюсона и Керрана, которые были снабжены вполне достаточным количеством фанеры самой разнообразной конфигурации для сооружения скромной хижины. Чрезмерно тепло одевшиеся парни с трудом передвигались и напоминали собой больших неуклюжих медведей.
Боцман осторожно поставил толстое стекло в угол, причём сделал так, чтобы оно случайно не соскользнуло на палубу. Качка его не беспокоила, а вот скрежет и стон надстройки и периодические содрогания мостика волновали его больше.
— Керран, быстрее! К старшему механику Паттерсону. найдёте его в госпитале. Скажете ему: пусть запускает машины и разворачивает корабль либо по ветру, либо против него. Против лучше. Это значит, разворачивать нас будет прямо на правый борт. Передайте также, что надстройка может свалиться за борт в любую минуту.
Для человека, который обычно был тяжёл на подъём и медленно исполнял приказания, Керран проявил непостижимую прыть. Вполне возможно, что при экстремальных ситуациях он надёжный человек, но, скорее всего, он просто не желал ждать на мостике, когда тот исчезнет в водах Баренцева моря.
Фергюсон выплюнул изо рта оба конца шарфа.
— Ужасные условия работы, боцман. Просто невозможные. Любой это скажет. Вы не смотрели, какая температура?
Боцман бросил взгляд на настенный термометр, который был, пожалуй, единственным рабочим инструментом на мостике.
— Два градуса выше нуля, — ответил он.
— Ага. Два градуса. А по какой шкале? Если по Фаренгейту, то это означает тридцать градусов мороза. — Он многозначительно посмотрел на боцмана. — Вы когда-нибудь слышали о коэффициенте резкости погоды, а?
— Да, Фергюсон, слышал, — едва сдерживаясь, ответил боцман.
— Если скорость ветра увеличивается на один узел, температура поверхности кожи падает на один градус. — У Фергюсона явно было что-то на уме, а что касается боцмана, то он никогда не слышал о коэффициенте резкости погоды. — Скорость ветра примерно тридцать узлов. Это означает, что на этом мостике температура ниже шестидесяти градусов. Шестидесяти!
В этот самый момент корабль сильно качнуло, гигантская надстройка сильно заскрипела. Это даже был не скрип, а скрежет. Нетрудно себе представить, как под ударами бокового ветра металл отрывало от основания.
— Если вы хотите покинуть мостик, — сказал боцман, — я не могу приказать вам остаться.
— Только не надо меня стыдить, ладно? И, взывать к лучшим сторонам моей души. Я много чего могу вам сказать. Сентиментальностью я не страдаю, старина.
— Никто ещё на борту этого судна не называл меня «старина», — мягко произнёс боцман.
— Ну, хорошо, боцман. — Фергюсон не стал пытаться осуществить свою скрытую угрозу и даже проявлять признаков недовольства. — А мне заплатят за опасность? Или за сверхурочную работу?
— Пару глотков шотландского виски из запасов капитана Боуэна. Давайте, Фергюсон, используем наши последние минуты с толком. Надо сделать кое-какие измерения.
— Уже сделано. — Фергюсон показал рулетку в своей руке и не смог сдержать самодовольной улыбки. — Мы с Керраном уже измерили передний и боковые экраны. Написано карандашом вон на тех фанерках.
— Чудесно. — Боцман убедился в том, что электродрель и электропила работают. — Никаких проблем. Когда будем резать фанеру, ваши размеры увеличим на три дюйма, как в длину, так и в ширину, чтобы у нас был необходимый запас. Затем сделаем дырки наверху, внизу, по бокам, каждую в три четверти дюйма, повесим фанеру на экраноносители, сделаем пометки на металле и просверлим дырки в стали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75