Жизнь продолжалась, будто ничего и не произошло. Только почему-то ее душа, благополучно цветущая раньше во всей этой кутерьме, завяла, покрылась таким же слоем пыли, как предметы в квартире.
Она подошла к телефону, автоответчик подмигивал ей, что-то еще обещая. Что? Не все ли равно? Говорить ни с кем не хотелось, видеть кого-то – тем более. А может, позвонить Дэвиду, сказать, что она ничуть не меньше любит его? Тогда пространство комнат наполнится ожиданием чуда. Люсия взяла трубку и потянулась к кнопкам, но ее рука в последний момент безжизненно повисла. Какой смысл звонить? Чудес не бывает, обратной дороги нет.
Как дорого бы она дала за возможность вернуться к старту, вернуться в тот день, когда были наспех сложены вещи и оставлена на столе в страхе опоздать на самолет недопитая бутылка кока-колы. Она думала, что летела по прямой вверх, а на самом деле только сделала круг на горизонтальной плоскости. Круг, из которого нужно во что бы то ни стало вырваться, но как? Она вернулась на кухню и перегнулась через подоконник. Все так же шумела улица, но смотреть вниз не хотелось: за вершиной небоскреба, окутывая ее теплым розовым пледом, садилось солнце, и в нем было столько жизни, столько нерастраченной энергии!
Скоро квартира блистала новой чистотой. Новой, так как старые вещи казались теперь иными, словно повзрослели вместе со своей хозяйкой. Люсия убирала сор из своего сердца, и, когда ее настигла наконец усталость, почувствовала облегчение. Солнце село, а ее глаза настолько привыкли к темноте, что уже не требовалось электричества. За окном, в домах на противоположной стороне улицы зажигались рожки ламп. Люсия подумала, что в этих домах все хорошо, там не нужно так яростно работать пылесосом и щетками, потому что и так все на своих местах. Там не забывают включать свет, когда садится солнце. Она щелкнула выключателем и влезла на стул, чтобы закончить начатое: вытереть пыль на верхней книжной полке. Ей попались несколько популярных брошюр по психологии страстей, и она, забыв про тряпку, погрузилась в чтение.
Сухие рассуждения о чувствах показались ей сначала отвратительными, но, пролистав несколько страниц, она заметила, что успокаивается. Ее поразило, что всю ее сумасшедшую любовь и все ее страдания автор брошюры сводил к так называемой зависимости от объекта. Подумать только: Дэвид, блистательный и жестокий Маковски, в ее собственном мире – только некий объект, который можно приблизить к самому носу (тогда он заслонит все, а его собственные очертания расплывутся, исказятся), но можно придумать для него другое место, удаленное на такое расстояние, чтобы легко было сфокусировать зрение. Смешно! Как они все раскладывают по полочкам, ее коллеги.
Любовь, пишут они, – удовлетворение желания самоутверждения. Получается, что человек любит только себя, и даже в лучших своих порывах руководствуется самолюбием. Разве она любила себя как подругу великого пианиста, а не его самого, такого блистательного, такого яркого, такого чувственного? Глупости! Эти умники просто не знают, что такое любовь!
А вот уже лучше: «Влюбленность – это „маленькая смерть"». Да, с ней и произошла маленькая смерть, ее выбросили из блаженства, как плод из утробы матери. По мнению автора, надо учиться жить самостоятельно, обретать утраченное достоинство, утраченное «я». Потеряв счастье? Потеряв рай? Да стоит ли это достоинство таких жертв!
Люсия отбросила книжку и взглянула на себя в зеркало. На нее смотрела пустая человеческая оболочка, бледная, с опухшими глазами. Все ее содержимое было одной только любовью, и вот оно испарилось, оставив двигающуюся мумию. Ничто не имеет ценности в сравнении с тем, что потеряно.
Но если самолюбие здесь ни при чем, что мешает ей любить Дэвида по-прежнему, любить и ничего не требовать взамен? Отсутствие новых впечатлений, то есть отсутствие объекта? Или обида за свою непричастность к его жизни? Она совсем запуталась в своих сбивчивых мыслях, ей внезапно захотелось вытереть проклятые слезы самым жестким полотенцем и выйти на вечернюю улицу – бегать, кричать, петь и танцевать всем и всему назло!.. И в этот момент раздался звонок в дверь.
Кармела, по своему обыкновению, свалилась как снег на голову. Люсия не знала, радоваться ее появлению или нет, настолько оптимизм подруги не вязался с ее теперешним настроением. Шурша широкой красной юбкой и блузой-распашонкой цвета недозрелой сливы, она влетела в квартиру вместе с запахом вечернего города и фейерверком рассказов. Люсия вяло отвечала на ее объятия.
– Я так бежала, так спешила. Позвонила тебе в Англию, а мне говорят: улетела! Но уже поздно. Мы с Мерседес заболтались в кафе, и теперь мне придется ночевать у тебя. А ты занималась уборкой? Что за страсть к чистоте, пошли погуляем, брось ты эту тряпку. Это Англия на тебя дурно подействовала!
– Пойдем! – сразу же согласилась Люсия.
– Ты собираешься идти в таком виде?!
Люсия посмотрела на свои джинсы и рубашку с закатанными рукавами, не понимая причины возмущения Кармелы. Ей было все равно, как она выглядит.
– Тебе стыдно будет идти со мной?
– Да нет… Но там ведь вечер, звезды, молодые люди!
– Тогда пошли! – Люсия, и не подумав переодеться, набросила на плечо сумку.
На улице Кармела утихла, Люсия поймала ее сочувственный взгляд, и они захохотали – оттого что сразу же поняли все друг о друге, но хотели скрыть свои догадки. Мадрид блистал, как цирковой балаган. Кармела вдруг подняла блузку чуть не до самой шеи и погладила себя по загорелому до черноты, подтянутому животу:
– Смотри!
– Прямо как коренной житель Руанды. Ну ладно, расхвасталась. Опускай. – Люсия заметила несколько обернувшихся лиц.
– А мне теперь нечего стесняться. Ты себе не представляешь, как я его хочу!
– Феликса? – с некоторой завистью спросила Люсия.
– Ребенка, дурочка.
– Ты беременна?!
Это было настолько неожиданно, что не позволяло еще с полчаса думать о собственной депрессии. Это был тот росток, при виде которого перестают обращать внимание на опавшую листву. Люсия стиснула подругу в объятиях и запрыгала по тротуару. Взявшись за руки, они бежали, не замечая ничего и никого вокруг.
Духота заставила ее вспомнить лондонскую прохладу. Девушки взяли по порции мороженого с фруктами и забились в дальний уголок кафе, где музыка не была столь громкой и в аквариуме плавали рыбки: красные, желтые, голубые и черная с кружевным хвостом. Не такая красивая, как в Красном море, но все же Люсия чуть не расплакалась, вспомнив путешествие с Тони. Тогда все было так спокойно и оптимистично!
– Так вот, – вовремя отвлекла ее Кармела. – Я была в Африке. Я соблазнила его!
– Как тебе это удалось? Он все-таки в тебя влюбился?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Она подошла к телефону, автоответчик подмигивал ей, что-то еще обещая. Что? Не все ли равно? Говорить ни с кем не хотелось, видеть кого-то – тем более. А может, позвонить Дэвиду, сказать, что она ничуть не меньше любит его? Тогда пространство комнат наполнится ожиданием чуда. Люсия взяла трубку и потянулась к кнопкам, но ее рука в последний момент безжизненно повисла. Какой смысл звонить? Чудес не бывает, обратной дороги нет.
Как дорого бы она дала за возможность вернуться к старту, вернуться в тот день, когда были наспех сложены вещи и оставлена на столе в страхе опоздать на самолет недопитая бутылка кока-колы. Она думала, что летела по прямой вверх, а на самом деле только сделала круг на горизонтальной плоскости. Круг, из которого нужно во что бы то ни стало вырваться, но как? Она вернулась на кухню и перегнулась через подоконник. Все так же шумела улица, но смотреть вниз не хотелось: за вершиной небоскреба, окутывая ее теплым розовым пледом, садилось солнце, и в нем было столько жизни, столько нерастраченной энергии!
Скоро квартира блистала новой чистотой. Новой, так как старые вещи казались теперь иными, словно повзрослели вместе со своей хозяйкой. Люсия убирала сор из своего сердца, и, когда ее настигла наконец усталость, почувствовала облегчение. Солнце село, а ее глаза настолько привыкли к темноте, что уже не требовалось электричества. За окном, в домах на противоположной стороне улицы зажигались рожки ламп. Люсия подумала, что в этих домах все хорошо, там не нужно так яростно работать пылесосом и щетками, потому что и так все на своих местах. Там не забывают включать свет, когда садится солнце. Она щелкнула выключателем и влезла на стул, чтобы закончить начатое: вытереть пыль на верхней книжной полке. Ей попались несколько популярных брошюр по психологии страстей, и она, забыв про тряпку, погрузилась в чтение.
Сухие рассуждения о чувствах показались ей сначала отвратительными, но, пролистав несколько страниц, она заметила, что успокаивается. Ее поразило, что всю ее сумасшедшую любовь и все ее страдания автор брошюры сводил к так называемой зависимости от объекта. Подумать только: Дэвид, блистательный и жестокий Маковски, в ее собственном мире – только некий объект, который можно приблизить к самому носу (тогда он заслонит все, а его собственные очертания расплывутся, исказятся), но можно придумать для него другое место, удаленное на такое расстояние, чтобы легко было сфокусировать зрение. Смешно! Как они все раскладывают по полочкам, ее коллеги.
Любовь, пишут они, – удовлетворение желания самоутверждения. Получается, что человек любит только себя, и даже в лучших своих порывах руководствуется самолюбием. Разве она любила себя как подругу великого пианиста, а не его самого, такого блистательного, такого яркого, такого чувственного? Глупости! Эти умники просто не знают, что такое любовь!
А вот уже лучше: «Влюбленность – это „маленькая смерть"». Да, с ней и произошла маленькая смерть, ее выбросили из блаженства, как плод из утробы матери. По мнению автора, надо учиться жить самостоятельно, обретать утраченное достоинство, утраченное «я». Потеряв счастье? Потеряв рай? Да стоит ли это достоинство таких жертв!
Люсия отбросила книжку и взглянула на себя в зеркало. На нее смотрела пустая человеческая оболочка, бледная, с опухшими глазами. Все ее содержимое было одной только любовью, и вот оно испарилось, оставив двигающуюся мумию. Ничто не имеет ценности в сравнении с тем, что потеряно.
Но если самолюбие здесь ни при чем, что мешает ей любить Дэвида по-прежнему, любить и ничего не требовать взамен? Отсутствие новых впечатлений, то есть отсутствие объекта? Или обида за свою непричастность к его жизни? Она совсем запуталась в своих сбивчивых мыслях, ей внезапно захотелось вытереть проклятые слезы самым жестким полотенцем и выйти на вечернюю улицу – бегать, кричать, петь и танцевать всем и всему назло!.. И в этот момент раздался звонок в дверь.
Кармела, по своему обыкновению, свалилась как снег на голову. Люсия не знала, радоваться ее появлению или нет, настолько оптимизм подруги не вязался с ее теперешним настроением. Шурша широкой красной юбкой и блузой-распашонкой цвета недозрелой сливы, она влетела в квартиру вместе с запахом вечернего города и фейерверком рассказов. Люсия вяло отвечала на ее объятия.
– Я так бежала, так спешила. Позвонила тебе в Англию, а мне говорят: улетела! Но уже поздно. Мы с Мерседес заболтались в кафе, и теперь мне придется ночевать у тебя. А ты занималась уборкой? Что за страсть к чистоте, пошли погуляем, брось ты эту тряпку. Это Англия на тебя дурно подействовала!
– Пойдем! – сразу же согласилась Люсия.
– Ты собираешься идти в таком виде?!
Люсия посмотрела на свои джинсы и рубашку с закатанными рукавами, не понимая причины возмущения Кармелы. Ей было все равно, как она выглядит.
– Тебе стыдно будет идти со мной?
– Да нет… Но там ведь вечер, звезды, молодые люди!
– Тогда пошли! – Люсия, и не подумав переодеться, набросила на плечо сумку.
На улице Кармела утихла, Люсия поймала ее сочувственный взгляд, и они захохотали – оттого что сразу же поняли все друг о друге, но хотели скрыть свои догадки. Мадрид блистал, как цирковой балаган. Кармела вдруг подняла блузку чуть не до самой шеи и погладила себя по загорелому до черноты, подтянутому животу:
– Смотри!
– Прямо как коренной житель Руанды. Ну ладно, расхвасталась. Опускай. – Люсия заметила несколько обернувшихся лиц.
– А мне теперь нечего стесняться. Ты себе не представляешь, как я его хочу!
– Феликса? – с некоторой завистью спросила Люсия.
– Ребенка, дурочка.
– Ты беременна?!
Это было настолько неожиданно, что не позволяло еще с полчаса думать о собственной депрессии. Это был тот росток, при виде которого перестают обращать внимание на опавшую листву. Люсия стиснула подругу в объятиях и запрыгала по тротуару. Взявшись за руки, они бежали, не замечая ничего и никого вокруг.
Духота заставила ее вспомнить лондонскую прохладу. Девушки взяли по порции мороженого с фруктами и забились в дальний уголок кафе, где музыка не была столь громкой и в аквариуме плавали рыбки: красные, желтые, голубые и черная с кружевным хвостом. Не такая красивая, как в Красном море, но все же Люсия чуть не расплакалась, вспомнив путешествие с Тони. Тогда все было так спокойно и оптимистично!
– Так вот, – вовремя отвлекла ее Кармела. – Я была в Африке. Я соблазнила его!
– Как тебе это удалось? Он все-таки в тебя влюбился?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79