— Послушай, ты же вся промерзла... Что, у твоей подруги не топят, отопление отключили?
Да.
Говорила, и было видно, что ей все равно, верит ей Демид или нет.
— Проходи, раздевайся. Сейчас я тебя чаем напою. Снимай свои туфли, в таких туфлях и на морозе, ноги-то у тебя, наверное, как ледышки. Чувствуешь их?
— Нет.
— Отморозила? Снимай чулки!
Лариса послушно, словно речь шла не о ней, сбросила чулки. Мизинец на левой ноге побелел — какое тепло могут сохранить лакированные туфельки?
— Давай сюда ноги.
— Ой, больно, не три так сильно!
— Потерпи. Я знаю, что больно, но потерпи немного, скоро пройдет.
— Я сейчас закричу...
— Молчи, Ольгу Степановну напугаешь.
Лариса крепко закусила нижнюю губу и замолчала. Демид растер ей пальцы на ногах, они даже покраснели, и, довольный, полюбовался на свою работу.
— Ты можешь выполнить одну мою просьбу? — спросила Лариса.
— Хоть тысячу.
— Нет, только одну: не задавай мне никаких вопросов.
— Не могу. Чаю хочешь?
— Хочу.
Демид, ни слова не говоря, выбежал на кухню и вскоре вернулся, неся в руках два чайника — большой и маленький, заварной, — вернулся в комнату. Лариса сидела на кровати, подобрав под себя ноги, и задумчиво листала одну из книг старого Вовгуры.
— Посмотри, — сказала она, — на эту чугунную Шкатулку для драгоценностей Штольбергской фабрики в Ильзенберге. Дед и фотографию приклеил, и схему, и размеры ключей. Представляешь, какие богатства там лежат? Бриллиантовые диадемы, индийский жемчуг и непальские сапфиры...
— Представляю, — весело ответил Демид, — но у нас с тобой богатства не меньше: чай, сахар, хлеб и колбаса.
— Я хочу только чаю. — Она перевернула страницу. — Денежный шкаф фирмы Фрица Бауэра с сыновьями в Цюрихе...
— Тебе две или три ложки сахару положить?
— Три, я люблю сладкий.
— Я тоже. Бери, вот тебе бутерброд.
Лариса немного поколебалась, но тут же взяла бутерброд и жадно впилась в него зубами.
В этот момент в дверь постучали. Демид, не колеблясь и минуты, крикнул:
— Да, да, пожалуйста, входите, Ольга Степановна.
И действительно на пороге появилась старая учительница, посмотрела на Ларису, будто видела ее здесь не один раз.
— Добрый вечер. Нужна ваша помощь, дети.
— Всегда готовы, — по-пионерски вскинул руку Демид.
— Котлеты пропадают, — сокрушенно вздохнула женщина, — стою перед дилеммой: или вы их сейчас съедите, или завтра мне придется их выбросить.
— А их можно на мороз вынести, — сказала Лариса, — не испортятся. На улице — двадцать градусов.
— Ну-у, — протянула учительница, — мороженые котлеты — разве это вкусно? Одним словом, Демид, сделайте с Ларисой мне такое одолжение — съешьте...
Лицо Ларисы осталось по-прежнему спокойно-непроницаемым, лишь ноздри шевельнулись, уловив запах жареного мяса, а Демид, не скрывая своего восторга, заявил:
— Ольга Степановна, это уже не первые, не вторые и даже не третьи котлеты, которые мне приходится съедать. И зачем вы их столько жарите? Лариса не хочет, а я поужинаю. Спасибо.
— Вот и прекрасно, — Ольга Степановна вышла, поставив на столик сковородку с исходящими ароматным паром котлетами.
— Вот это да! — Демид пододвинул табурет к столу. — Я займусь этим королевским блюдом, а ты подыщи мне какой-нибудь подходящий сейф.
— Вот этот тебя устроит? С винтовым засовом? Гент и компания... Не забудь все-таки оставить мне одну котлету.
— Ради бога, что ж ты молчала, — ответил Демид и, положив на тарелку две котлеты, подал Ларисе. — Оцени искусство Ольги Степановны.
— Ты не знаешь, сколько сейчас времени?
— Десять часов.
Откуда это тебе известно?
— Последние известия передают. Я живу по радио.
— Скажи, это очень неприлично, что я вот так забралась с ногами на твою постель?
Демид оторопело посмотрел на Ларису.
— Послушай, — сказал он, — и запомни раз и навсегда, тебе только пятнадцать лет, и ты пока всего-навсего зеленый стручок, которому предстоит еще стать красивой девушкой.
— Ну ты и нахал...
— Лежи, лежи. Тебе когда нужно быть дома?
Лариса метнула на него настороженный взгляд, поняла, что лгать, пожалуй, нет смысла: Демид обо всем уже догадался, и покорно сказала:
— Где-то около одиннадцати, наверное.
— Вот и лежи, отогревайся. Слушай музыку, поищи что-нибудь интересное, джаз, например. Я люблю. А мне в училище задали одну логическую схему набросать. — И углубился в свою схему, стараясь понять, как в простом сумматоре электронно-вычислительной машины подключаются логические элементы. Музыка тихо играла, пока не прозвучал сигнал точного времени.
— Мне, пожалуй, пора, — сказала Лариса, —уже одиннадцать.
— Я провожу тебя. На лестнице темно, и тебе будет страшно.
Лариса молча кивнула, надела шубку.
— Ты какой-то несовременный, — сказала она. — У него девушка разлеживает на постели, а он занимается своими логическими схемами.
— Я уже сказал вам, уважаемая Лариса Павловна, что вы еще не девушка, а зеленый стручок, но, если тебе так хочется, я исправлю свою оплошность и сейчас же поцелую тебя.
— И получишь по заслугам! — Глаза Ларисы вспыхнули гневом.
— Так чего же ты хочешь?
— Я хочу, чтобы за мной ухаживали, говорили мне комплименты, красивой жизни хочу.
— Дуреха ты, Лариска, вот что я тебе скажу...
— А мои учителя, например, другого мнения. За все восемь классов у меня была одна-разъединственная четверка.
— Не о том, однако, речь. Ключ, который подошел бы ко всем сейфам, тоже часть твоей «красивой жизни»?
— Возможно. Невежливо грубить хозяину, оказавшему тебе гостеприимство, но я скажу — ты все-таки не из нашего столетия...
— Ты права, я из будущего.
— От скромности ты не умрешь. Удивительное все- таки дело: ты очень правильный парень и потому должен быть скучным, а с тобой интересно. Почему бы это? Однако пора идти. Спасибо за все. Хорошая у тебя комната. Мне бы такую. Чтобы можно было запереться.
Демид минут через пятнадцать вернулся домой, и Ольга Степановна снова постучала в дверь.
«Сейчас придется выслушать нотации»... — подумал беззаботно Демид, не чувствуя за собой вины, однако глубоко ошибся. Ольга Степановна вошла, села на табуретку, стоявшую возле железного столика, с которого Демид уже успел убрать остатки ужина, помолчала немного, а потом сказала:
— Хорошая девушка была у тебя, Демид.
— Сейчас их навалом таких, мечтающих о красивой жизни, — ответил Демид.
— Ты правильно сделал, что пригласил ее. Между прочим, она очень талантливая и трудолюбивая девочка.
— Не знаю, может быть, я бесталанный, но я работать люблю и в поисках красивой жизни в туфельках по морозу не бегаю...
— Господи, какой же ты еще глупый, — спокойно заметила Ольга Степановна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92