В былые времена только в праздники на фасаде дома Атаева развевалось трехцветное знамя. А ныне вот уже третий месяц, как над домом водрузили громадное красное знамя, а над дверью развеваются два флага. Кроме того, на стенах дома, которые с такой заботливостью каждой весной белил Атаев, расклеивали в день по одному, а то и по два плаката. То здоровенный крестьянин выгоняет метлой помещиков и попов, то рабочий, засучив рукава, разбивает молотом железные цепи, опутавшие земной шар, то рабочий и крестьянин братаются серпом и молотом. Такие же плакаты украшали и комнаты, где строчили, как пулеметы, «ремингтоны» и «ундервуды».
Кабинет председателя ревкома оклеен обоями. На стенах висят портреты Маркса, Энгельса, Ленина, плакат с изображением красноармейца в буденовке, со штыком, направленным к сердцу буржуя. На стенах лозунги: «Смерть буржуазии!», «Долой капитализм!», «Да здравствует труд!», «Все на субботник!».
А над головой председателя:
«Короче. Кончил дело — уходи!»
В этот день, когда Осеп бродил по городу, три его товарища, три члена ревкома, ждали в кабинете. Двое сидят, а третий нервно расхаживает по комнате. Те, что сидят,— в солдатских шинелях, а третий — в кожанке и
кожаной шапке —похож на машиниста. Он волнуется, сердито жестикулирует и громко говорит, а двое других, поглядывая на лежащую перед ними только что полученную телеграмму, молча слушают.
— Будьте снисходительны после этого!—говорит товарищ в кожаной куртке, не обращаясь ни к кому из присутствующих, громким, взволнованным голосом, пересыпая свою речь русскими словами.
— Нет, к ним нужно относиться беспощадно. Вот вам результаты слабости. Если бы в Ереване были беспощадны, сегодня не было бы этого восстания. Понимаете? Мы слишком церемонимся с ними... Понимаете?
Двое в шинелях в душе соглашаются с Сергеем. Конечно, в это тревожное время нужно быть решительным, беспощадным. Они уважают Сергея за революционный темперамент, решительность, смелость и всегда с интересом слушают, хотя речь его представляет собой смесь русского языка с местным наречием.
Двое в шинелях — члены ревкома — местные жители, бывшие солдаты. Побывали они на многих фронтах: в Перемышле, на Карпатах, в Эрзеруме, отступали с армией из Сарыкамыша, но не варились в гуще революционных событий, не видели гражданской войны, и потому Сергей, который принимал участие в гражданской войне в России, видел своими глазами Ленина, слушал его выступления,— по нраву им. Они преклоняются перед его авторитетом, хотя в то же время находят, что Сергей слишком вспыльчив, излишне строг, и больше уважают председателя, товарища Осепа. По возрасту он значительно старше их,"хорошо разбирается во всем, не любит лишних слов, деловой, поступает всегда обдуманно, а главное — не так горяч, как Сергей. Товарищ Осеп... Они невольно спрашивали себя, как отнесется он к делу своих шуринов. Они, как и Сергей, были возмущены преступной деятельностью братьев Асланян, но при мысли, что у арестованных есть дети, им становилось не по себе. Будь они холосты, тогда черт с ними. Однако, представляя себе ужасные последствия восстания (если бы осуществилась их «программа», как говорил Сергей), они гневно стискивали зубы. Что и говорить, «те» безжалостно уничтожили бы всех большевиков. Товарищи детства братьев Асланян, они припоминали в эти ми
нуты их скрытность, хулиганские выходки. О, если бы их дело увенчалось успехом, они не пощадили бы никого!
В телеграмме говорилось, что Ереван в руках восставших дашнаков! Надо проявлять исключительную бдительность к местным дашнакам, быть готовыми ко всяким неожиданностям и случайностям. Малейшую попытку к восстанию надо беспощадно подавлять в самом ее зародыше. Вот в чем смысл немногих слов телеграммы! И вот теперь они ожидали прихода председателя, чтобы обсудить положение и выработать практические меры. Но председатель, неизвестно почему, опаздывал. За ним уже послали милиционера, а его все еще нет.
— Товарищ Осеп что-то запаздывает,— заметил один из товарищей в шинели.
— Наверно, арест Асланянов подействовал на него,— усмехнулся Сергей.— Мне говорили, что они ему приходятся шуринами, так ли это?
— Да.
— Зачем же мы отложили до сегодняшнего дня это дело,— продолжал Сергей.— Почему ночью не покончили с ними? Ясно, что они контрреволюционеры. Это совершенно очевидно. Пытались устроить переворот и перебить нас всех. Не так ли, товарищи? А мы? Что делаем мы? Вместо того чтобы немедленно расстрелять, посадили их в тюрьму: прохлаждайтесь, мол, придет контрреволюция и освободит вас. Это возмутительно! Это преступное попустительство! Надо быть беспощадными... и решительными! А вы — подождем, да подождем!—кипел Сергей. Он продолжал ходить взад и вперед, то и дело поправляя револьвер.— Подождем! Чего нам ждать? Контрреволюции?
Сергей круто повернулся и гневно посмотрел на товарищей, ожидая ответа.
— Товарищ Сергей, когда мы говорили «подождем», мы хотели расследовать как следует...— заговорил один из них.
— Чтобы все было законно,— добавил другой.
Сергей вспылил.
— «Законно», «законно»... Верно, и Осеп думает так? Нет! Я думаю, надо кончать с этим, пока не поздно. И это подействует... Понимаете?
«Конечно, вина арестованных налицо,— рассуждали члены ревкома,— их надо расстрелять, но ведь у них жены, дети, мать. Эх, если бы мы их не знали, не были с ними знакомы!..»
— Я понимаю Осепа,— продолжал Сергей.— Ему, я думаю, тяжело принимать участие в этом деле. Ведь как- никак они ему родня. Предложим ему не участвовать в следствии, вынесем решение сами. Я понимаю его положение, и вообще...
Товарищи молчали. «Расстрелять!»
В эту минуту вошел председатель.
— Что за телеграмма?—резко спросил он, поздоровавшись кивком головы.
Ему протянули листок бумаги. Осеп быстро прочел, сжал губы, отбросил телеграмму и сел на свое председательское место.
— Я так и думал,— заговорил он сдержанно и сухо, пытаясь расстегнуть воротник кожанки.— Да, я так и думал.
— И потому,— взволнованно проговорил Сергей, круто повернувшись к нему,— мы должны быть беспощадными ко всем контрреволюционерам. Нужно дать им такой урок, нужно их так проучить, чтоб они больше не осмеливались!..
Осеп понял.
— Что выяснилось по делу братьев Асланян? —обратился он к Сергею и сейчас же подумал о жене.
— Что выяснилось? —Сергей посмотрел искоса на председателя и продолжал:—Выяснилось, что все наши предположения были правильны. Они действительно имеют связь с повстанцами. Я не сомневаюсь, что они здесь уже подготавливали восстание.
Осеп задумчиво слушал Сергея, слегка прикусив губу. Члены ревкома смотрели на Осепа и ждали, что он скажет.
1 2 3 4 5 6 7