:
— Пошевелись, Купидон! Поставь стол и подай гражданину завтрак!
Урод качнул головой и удалился.
— Этот господин такой приятной наружности... действительно умеет готовить? — поинтересовался Кожоль.
— Можете быть спокойны, таланта к стряпне у него больше, чем носа.
— Отчего же с ним случилось такое несчастье? Может быть, он неудачно сморкнулся?
— Нет. Как-то ему стало дурно и так как у тех, кто хлопотал вокруг него, не оказалось уксуса, они решили отрезать ему нос, чтобы привести его в чувство, — невозмутимо ответил начальник.
— Кажется, это удачный способ, — спокойно ответил Кожоль, — надо будет применить его к дамам.
Через десять минут граф уписывал завтрак, приготовленный тут же во дворе, а бандиты поглощали провизию, которую они достали из своих котомок.
Продолжая завтракать, Пьер не переставал думать а шутке начальника. И, как ни странно, пришел к выводу, что он вряд ли пошутил. Собачий Нос вспомнил о таинственной шайке, обезображивавшей трупы.
— Да, — размышлял он, — этого Купидона, видимо, приняли за мертвого и решили совершить над ним обряд. После чего он пришел в себя, но несколько поздно...
Сделав это открытие, он подумал:
«В хороших же я руках, черт побери!»
Он как раз проглотил последний кусок, когда появился начальник с повязкой в руках.
— Сейчас мы едем. Наши условия вам известны.
— Прекрасно, — ответил Пьер, усаживаясь поудобнее. Дно телеги было устлано соломой, чтобы Пьер мог отдохнуть. Начальник завязал ему глаза.
Минут через десять жара, тряска, усталость и сытный обед, а, может, и какое-нибудь зелье, подсыпанное н вино, подействовали па него, и он провалился в глубокий сон.
Проснулся он глубокой ночью от того, что его трясли. Телега стояла.
— Мы почти приехали, — обратился к нему начальник, — на четверть часа на вас накинут мешок, но не больше.
Кожоль вынужден был подчиниться. Еще минут десять проехал он в этой холщовой тюрьме, потом сильные руки подняли его, взвалили на плечи и понесли.
Он услышал, как за ними захлопнулась тяжелая дверь.«Первая дверь, — подумал он, — входная».
Собачий Нос навострил уши, готовый улавливать любые мелочи.Башмаки конвойных были подбиты железными гвоздями и издавали сухой, ровный звук, из чего Пьер сделал вывод, что они идут по двору, вымощенному плитами.
Один из носильщиков пес: ружье за плечами, и дуло заскребло степу с: правой стороны. Кожоль учел и это.Всей левой стороной тела он все время касался какой-то поверхности, видимо, это тоже была стена.
Следовательно, его несли по коридору. Сделав еще шагов двадцать, носильщики остановились. Вторая дверь завизжала петлями. Наконец его положили, он уловил какое-то колебание под собой, понял, что лежит на какой-то площадке и что она движется с помощью блоков, но не смог определить — вверх или вниз.
Носильщики опять подняли его и понесли. Тогда он почувствовал, что его несут но ступеням. Он насчитал их семнадцать. Потом его понесли наверх. Он опять насчитал семнадцать ступенек.
«Однако с ними по соскучишься, — подумал Пьер, — ведь, по всей вероятности, меня принесли па ту же высоту, откуда взяли». Остановились.
— Поставьте пленника на ноги, — скомандовал начальник.
«Наконец-то меня выпустят из этого футляра», — с удовольствием подумал Кожоль. Но в это время раздался голос:
— Поворачивай!
Здоровенные руки несколько раз повернули его по своей оси, как волчок, потом его снова подняли и понесли.
Наконец, остановка и звук поворачиваемого ключа. Кожоля поставили на ноги.
— Убирайтесь и ждите там, — приказал начальник носильщикам.
Закрыв дверь за ними, он развязал мешок.
— Мы прибыли, — сообщил он.
Ослепленный ярким светом, Пьер несколько минут не мог понять, где он находится.
— Однако, здесь очень мило, — высказал он свое мнение.
Он стоял в изящном будуаре, степы которого были убраны шелком, комната была обставлена по последней моде, а в середине стоял стол, накрытый холодными закусками.
Начальник толкнул маленькую, замаскированную обоями дверь, за которой показалась вторая комната, тоже освещенная и не менее роскошно убранная.
— Сюда вы можете пройти после ужина, — сказал он почтительно.
— Действительно, кажется, пора ужинать. А который сейчас час?
— Около полуночи. Впрочем, вы найдете свои часы возле тарелки.
— Ба! — вскричал Пьер, удивленный этой находкой.
— Ваши чемоданы также здесь, вы извините нас за то, что они несколько обтрепались, сами понимаете — телега...
- Ей-Богу! Это похоже на чудо! — вскричал Кожоль, явно обрадованный возвращением вещей. Вещи Ивона тоже были здесь.
— В чем вы видите чудо? — спросил его сопровождающий, притворяясь удивленным.
— Да хотя бы в том, что нашлись мои вещи!
— Неужели вы приняли нас за воров? Это было сказано таким простодушным тоном, что пленник промолчал.
Тот продолжал сетовать:
— Воры! Хозяин был бы очень огорчен, если бы заподозрил, что мы могли внушить о себе подобное мнение одному из его гостей!
Граф подпрыгнул от удивления.
— Ты называешь меня гостем?! — закричал он. Сопровождающий все еще сохранял обиженный вид.
— Вы так удивлены, что я этого не могу понять. Что страшного в слове «гость»?
— Так я, оказывается, гость? У твоего господина премилая манера перевозить своих гостей!
— Разве вас не кормили, везли... - В мешке!
— Ночной воздух бывает так свеж, я вынужден был принять поэтому некоторые меры предосторожности...
Кожоль расхохотался.
— Ладно! Допустим, что я гость твоего хозяина. В таком случае, может бытъ, ты мне расскажешь, кто этот господин, который поручает тебе таким образом разносить приглашения, или вернее, приносить приглашенных!
— Я не могу ответить на этот вопрос.
— Почему?
— Потому что хозяин знакомится сам.
— И когда же он собирается познакомиться?
— Может быть, завтра, а может, через неделю... или года через три... У него плохая память и иногда он вспоминает о своих гостях через довольно продолжительное время.
— Не воображаешь ли ты, что у меня хватит терпения ожидать его желания...
— О, я надеюсь, что у вас хватит терпения для того, чтобы не заставлять нас придумывать различные способы развлечения.
— В самом деле?
— Да, у нас был гость, который здорово разозлился, когда у него не хватило терпения. Пришлось выдергивать у него зуб каждый раз, когда он принимался кричать от недостатка терпения. Когда у него не осталось зубов...
— А он все-таки кричал?
— Да, у него был один из тех скверных характеров, когда непременно хотят, чтобы последнее слово оставалось за ними.
— И что же было дальше, когда у него не осталось зубов?
— Стали дергать ногти. На девятнадцатом он успокоился.
— Ну, любезный, разговор с тобой — одно удовольствие!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
— Пошевелись, Купидон! Поставь стол и подай гражданину завтрак!
Урод качнул головой и удалился.
— Этот господин такой приятной наружности... действительно умеет готовить? — поинтересовался Кожоль.
— Можете быть спокойны, таланта к стряпне у него больше, чем носа.
— Отчего же с ним случилось такое несчастье? Может быть, он неудачно сморкнулся?
— Нет. Как-то ему стало дурно и так как у тех, кто хлопотал вокруг него, не оказалось уксуса, они решили отрезать ему нос, чтобы привести его в чувство, — невозмутимо ответил начальник.
— Кажется, это удачный способ, — спокойно ответил Кожоль, — надо будет применить его к дамам.
Через десять минут граф уписывал завтрак, приготовленный тут же во дворе, а бандиты поглощали провизию, которую они достали из своих котомок.
Продолжая завтракать, Пьер не переставал думать а шутке начальника. И, как ни странно, пришел к выводу, что он вряд ли пошутил. Собачий Нос вспомнил о таинственной шайке, обезображивавшей трупы.
— Да, — размышлял он, — этого Купидона, видимо, приняли за мертвого и решили совершить над ним обряд. После чего он пришел в себя, но несколько поздно...
Сделав это открытие, он подумал:
«В хороших же я руках, черт побери!»
Он как раз проглотил последний кусок, когда появился начальник с повязкой в руках.
— Сейчас мы едем. Наши условия вам известны.
— Прекрасно, — ответил Пьер, усаживаясь поудобнее. Дно телеги было устлано соломой, чтобы Пьер мог отдохнуть. Начальник завязал ему глаза.
Минут через десять жара, тряска, усталость и сытный обед, а, может, и какое-нибудь зелье, подсыпанное н вино, подействовали па него, и он провалился в глубокий сон.
Проснулся он глубокой ночью от того, что его трясли. Телега стояла.
— Мы почти приехали, — обратился к нему начальник, — на четверть часа на вас накинут мешок, но не больше.
Кожоль вынужден был подчиниться. Еще минут десять проехал он в этой холщовой тюрьме, потом сильные руки подняли его, взвалили на плечи и понесли.
Он услышал, как за ними захлопнулась тяжелая дверь.«Первая дверь, — подумал он, — входная».
Собачий Нос навострил уши, готовый улавливать любые мелочи.Башмаки конвойных были подбиты железными гвоздями и издавали сухой, ровный звук, из чего Пьер сделал вывод, что они идут по двору, вымощенному плитами.
Один из носильщиков пес: ружье за плечами, и дуло заскребло степу с: правой стороны. Кожоль учел и это.Всей левой стороной тела он все время касался какой-то поверхности, видимо, это тоже была стена.
Следовательно, его несли по коридору. Сделав еще шагов двадцать, носильщики остановились. Вторая дверь завизжала петлями. Наконец его положили, он уловил какое-то колебание под собой, понял, что лежит на какой-то площадке и что она движется с помощью блоков, но не смог определить — вверх или вниз.
Носильщики опять подняли его и понесли. Тогда он почувствовал, что его несут но ступеням. Он насчитал их семнадцать. Потом его понесли наверх. Он опять насчитал семнадцать ступенек.
«Однако с ними по соскучишься, — подумал Пьер, — ведь, по всей вероятности, меня принесли па ту же высоту, откуда взяли». Остановились.
— Поставьте пленника на ноги, — скомандовал начальник.
«Наконец-то меня выпустят из этого футляра», — с удовольствием подумал Кожоль. Но в это время раздался голос:
— Поворачивай!
Здоровенные руки несколько раз повернули его по своей оси, как волчок, потом его снова подняли и понесли.
Наконец, остановка и звук поворачиваемого ключа. Кожоля поставили на ноги.
— Убирайтесь и ждите там, — приказал начальник носильщикам.
Закрыв дверь за ними, он развязал мешок.
— Мы прибыли, — сообщил он.
Ослепленный ярким светом, Пьер несколько минут не мог понять, где он находится.
— Однако, здесь очень мило, — высказал он свое мнение.
Он стоял в изящном будуаре, степы которого были убраны шелком, комната была обставлена по последней моде, а в середине стоял стол, накрытый холодными закусками.
Начальник толкнул маленькую, замаскированную обоями дверь, за которой показалась вторая комната, тоже освещенная и не менее роскошно убранная.
— Сюда вы можете пройти после ужина, — сказал он почтительно.
— Действительно, кажется, пора ужинать. А который сейчас час?
— Около полуночи. Впрочем, вы найдете свои часы возле тарелки.
— Ба! — вскричал Пьер, удивленный этой находкой.
— Ваши чемоданы также здесь, вы извините нас за то, что они несколько обтрепались, сами понимаете — телега...
- Ей-Богу! Это похоже на чудо! — вскричал Кожоль, явно обрадованный возвращением вещей. Вещи Ивона тоже были здесь.
— В чем вы видите чудо? — спросил его сопровождающий, притворяясь удивленным.
— Да хотя бы в том, что нашлись мои вещи!
— Неужели вы приняли нас за воров? Это было сказано таким простодушным тоном, что пленник промолчал.
Тот продолжал сетовать:
— Воры! Хозяин был бы очень огорчен, если бы заподозрил, что мы могли внушить о себе подобное мнение одному из его гостей!
Граф подпрыгнул от удивления.
— Ты называешь меня гостем?! — закричал он. Сопровождающий все еще сохранял обиженный вид.
— Вы так удивлены, что я этого не могу понять. Что страшного в слове «гость»?
— Так я, оказывается, гость? У твоего господина премилая манера перевозить своих гостей!
— Разве вас не кормили, везли... - В мешке!
— Ночной воздух бывает так свеж, я вынужден был принять поэтому некоторые меры предосторожности...
Кожоль расхохотался.
— Ладно! Допустим, что я гость твоего хозяина. В таком случае, может бытъ, ты мне расскажешь, кто этот господин, который поручает тебе таким образом разносить приглашения, или вернее, приносить приглашенных!
— Я не могу ответить на этот вопрос.
— Почему?
— Потому что хозяин знакомится сам.
— И когда же он собирается познакомиться?
— Может быть, завтра, а может, через неделю... или года через три... У него плохая память и иногда он вспоминает о своих гостях через довольно продолжительное время.
— Не воображаешь ли ты, что у меня хватит терпения ожидать его желания...
— О, я надеюсь, что у вас хватит терпения для того, чтобы не заставлять нас придумывать различные способы развлечения.
— В самом деле?
— Да, у нас был гость, который здорово разозлился, когда у него не хватило терпения. Пришлось выдергивать у него зуб каждый раз, когда он принимался кричать от недостатка терпения. Когда у него не осталось зубов...
— А он все-таки кричал?
— Да, у него был один из тех скверных характеров, когда непременно хотят, чтобы последнее слово оставалось за ними.
— И что же было дальше, когда у него не осталось зубов?
— Стали дергать ногти. На девятнадцатом он успокоился.
— Ну, любезный, разговор с тобой — одно удовольствие!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68