сверкнула она глазами. Тогда я съем твою РУКУ!
– Долли!
– Что у вас здесь происходит? – сказала Лесли, проснувшаяся от нашей возни, и пошевелила пальцами под одеялом. Не прошла и сотая доля секунды, как маленькое создание кубарем кинулось в атаку – иголочки зубов, двадцать , +%-l*(e когтей тут же были брошены на поединок с новым врагом котят.
– Котёнище Долли намекает нам, что пора начинать новый день, – вздохнул я, наблюдая сражение в самом разгаре.
Почти все из того, что я понял без слов, успело обезопасить себя с помощью чернил.
– Ты уже проснулся, вук? – сказал я. – Мне в голову только что пришла великолепнейшая идея, и если ты не спишь, я хочу рассказать тебе:
– Расскажи. – Она затолкала подушку себе под голову, избежав полного разгрома со стороны Долли чисто случайно, потому что Ангел Другой Котенок, ничего не подозревая, вошел в комнату. В тот же миг у Долли появилась новая цель для выслеживания и налета.
Я начал читать из блокнота то, что только что записал туда, – предложения, перескакивающие одно через другое, как газели через высокие заборы. Через минуту я закончил и взглянул не нее, отрывая глаза от бумаги.
– Много лет назад я пытался написать письмо себе в прошлом под названием «Вещи, которые теперь мне скажет любой, но которых я не знал, когда был тобой». Если бы только мы могли передать ЭТО тем детям, которыми мы были!
– Разве не забавно было бы сидеть на тучке, – сказала она, – и наблюдать, как они находят нашу записную книжку со всем, чему мы научились?
– Это, наверное, было бы грустно, – ответил я.
– Почему грустно?
– Ведь должно было случиться еще так много событий, прежде чем они могли бы встретиться. И эта встреча была бы не той, что теперь или пять лет назад:
– Давай скажем им! – воскликнула она. – Запиши в своей книжечке: А теперь, Дик, ты должен позвонить Лесли Марии Парриш, которая только что выехала из Лос-Анжелеса по контракту с кинокомпанией «XX Century Fox». Вот ее телефонный номер: си-рествью 6-29-93:
– Ну и что? – сказал я. – Я скажу, чтобы он обратился к ней со словами: Это звонит твоя родная душа, слышишь? Лесли тогда была уже звездой! Мужчины видели ее в фильмах и влюблялись в нее! Как ты думаешь, она пригласила бы на ленч этого мальчишку, который собирался убегать из колледжа, не закончив и первого курса?
– Да, если бы ей хватило сообразительности, она бы убралась поскорее из Голливуда!
Я вздохнул.
– Это не сработает ни в коем случае. Ему нужно сначала поступить в армию и летать на боевых самолетах, жениться и развестись, а потом только уже постепенно разбираться, кем он становится и что он знает. Ей тоже нужно вступить в брак и покончить с ним, самостоятельно учиться бизнесу, политике и способности постоять за себя.
– Давай тогда напишем ей письмо, – предложила она. – «Дорогая Лесли, тебе позвонит Дик Бах, он – твоя родная душа, поэтому хорошо веди себя с ним, люби его всегда:»
– Всегда, вук? Всегда – это значит, что:
Я взглянул на нее, едва ли начав говорить, и замер от проблеска понимания.
Картины забытых снов, фрагменты жизней, затерявшихся в прошлом и будущем, засияли как цветные слайды перед моими глазами, щелк, щелк, щелк:
Женщина, которая находится сейчас на кровати рядом со мной, та, к которой я могу прямо сейчас протянуть руку, чьего лица я могу коснуться, – это она погибла вместе со мной в резне в колониальной Пенсильвании. Это та же самая женщина. Она – то дорогое мне смертное существо, к которой я устремлялся десятки раз, следуя невидимому повелению, и которая была повелителем для меня. Она – это ива, чьи ветви переплелись с моими: /.* 'k" o клыки, бесчисленное число раз вступает в кровавую грызню с волками, спасая от них своих детенышей; она – это чайка, которая повела меня за собой в небо; она – светящийся призрак на дороге в Александрию; она – серебряное воплощение Беллатрикской Пятерки; инженер комического корабля, которого я буду любить в своем отдаленном будущем; богиня цветов из моего удаленного прошлого. :щелк, щелк, еще раз щелк; картины, картины, снова картины.
Почему я так очарован и испытываю такую радость лишь от ее поворота мысли, лишь от очертания ее лица или груди, лишь от веселого света в ее глазах, когда она смеется?
Потому что эти уникальные очертания и сияние, Ричард, мы несем с собой из жизни в жизнь. Это наши отличительные знаки, скрытые в глубине нашего сознания под всем тем, во что мы верим, и, ничего не зная о них, мы вспоминаем их, когда встречаемся снова! Она посмотрела с тревогой на мое лицо.
– Что с тобой, Ричард? Что с тобой?
– Все в порядке, – сказал я, словно пораженный ударом молнии. – Со мной все в порядке, я чувствую себя хорошо:
Я схватился за бумагу и начал быстро писать слова. Ну и утро!
Снова и снова и снова мы тянемся друг к другу, потому что нам есть чему научиться вместе – это могут быть тяжелые уроки, а могут быть и счастливые.
Как я могу это знать, почему я так непоколебимо убежден, что смерть не разлучает нас с теми, кого мы любим?
Потому что ты, кого я люблю сегодня потому что она и я умирали уже миллионы раз до этого, и вот мы снова в эту секунду, в эту минуту, в этой жизни снова вместе! Смерть не более разлучает нас, чем жизнь!
Глубоко внутри души каждый из нас знает вечные законы, и один из них состоит в том, что мы всегда будем возвращаться в объятия того, кого мы любим, независимо от того, расстаемся ли мы в конце дня или в конце жизни.
– Подожди минутку, вук. Я должен это записать:
Единственное, что не заканчивается, – это любовь!
Слова вырывались так быстро, что чернила едва поспевали за ними.
Перед возникновением вселенной: До Большого взрыва были мы!
До всех Больших Взрывов во все времена и после того, как эхо последнего из них затихнет, есть мы. Мы танцуем во всех феноменах, отражениях, везде, мы – причина пространства, творцы времени.
Мы – МОСТ ЧЕРЕЗ ВЕЧНОСТЬ, возвышающийся над морем времени, где мы радуемся приключениям, забавляемся живыми тайнами, выбираем себе катастрофы, триумфы, свершения, невообразимые происшествия, проверяя себя снова и снова, обучаясь любви, любви и ЛЮБВИ!
Я оторвал ручку от бумаги, сел не дыша на кровати и посмотрел на свою жену.
– Ты – живешь! – воскликнул я.
Ее глаза сверкали.
– Мы – живем вместе.
Некоторое время царило молчание, пока она не заговорила вновь:
– Я прекратила искать тебя, – сказала она. – Я была счастлива, живя в одиночестве в Лос-Анжелесе со своим садом и музыкой, делами и друзьями. Lне нравилось жить одной. Я думала, что так будет до конца моей жизни.
– А я бы благополучно удавился в своей свободе, – сказал я. – Это было бы не так уж плохо, это было бы лучшим из всего, что каждый из нас когдалибо знал. Как мы могли ощущать отсутствие того, чего никогда не имели?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
– Долли!
– Что у вас здесь происходит? – сказала Лесли, проснувшаяся от нашей возни, и пошевелила пальцами под одеялом. Не прошла и сотая доля секунды, как маленькое создание кубарем кинулось в атаку – иголочки зубов, двадцать , +%-l*(e когтей тут же были брошены на поединок с новым врагом котят.
– Котёнище Долли намекает нам, что пора начинать новый день, – вздохнул я, наблюдая сражение в самом разгаре.
Почти все из того, что я понял без слов, успело обезопасить себя с помощью чернил.
– Ты уже проснулся, вук? – сказал я. – Мне в голову только что пришла великолепнейшая идея, и если ты не спишь, я хочу рассказать тебе:
– Расскажи. – Она затолкала подушку себе под голову, избежав полного разгрома со стороны Долли чисто случайно, потому что Ангел Другой Котенок, ничего не подозревая, вошел в комнату. В тот же миг у Долли появилась новая цель для выслеживания и налета.
Я начал читать из блокнота то, что только что записал туда, – предложения, перескакивающие одно через другое, как газели через высокие заборы. Через минуту я закончил и взглянул не нее, отрывая глаза от бумаги.
– Много лет назад я пытался написать письмо себе в прошлом под названием «Вещи, которые теперь мне скажет любой, но которых я не знал, когда был тобой». Если бы только мы могли передать ЭТО тем детям, которыми мы были!
– Разве не забавно было бы сидеть на тучке, – сказала она, – и наблюдать, как они находят нашу записную книжку со всем, чему мы научились?
– Это, наверное, было бы грустно, – ответил я.
– Почему грустно?
– Ведь должно было случиться еще так много событий, прежде чем они могли бы встретиться. И эта встреча была бы не той, что теперь или пять лет назад:
– Давай скажем им! – воскликнула она. – Запиши в своей книжечке: А теперь, Дик, ты должен позвонить Лесли Марии Парриш, которая только что выехала из Лос-Анжелеса по контракту с кинокомпанией «XX Century Fox». Вот ее телефонный номер: си-рествью 6-29-93:
– Ну и что? – сказал я. – Я скажу, чтобы он обратился к ней со словами: Это звонит твоя родная душа, слышишь? Лесли тогда была уже звездой! Мужчины видели ее в фильмах и влюблялись в нее! Как ты думаешь, она пригласила бы на ленч этого мальчишку, который собирался убегать из колледжа, не закончив и первого курса?
– Да, если бы ей хватило сообразительности, она бы убралась поскорее из Голливуда!
Я вздохнул.
– Это не сработает ни в коем случае. Ему нужно сначала поступить в армию и летать на боевых самолетах, жениться и развестись, а потом только уже постепенно разбираться, кем он становится и что он знает. Ей тоже нужно вступить в брак и покончить с ним, самостоятельно учиться бизнесу, политике и способности постоять за себя.
– Давай тогда напишем ей письмо, – предложила она. – «Дорогая Лесли, тебе позвонит Дик Бах, он – твоя родная душа, поэтому хорошо веди себя с ним, люби его всегда:»
– Всегда, вук? Всегда – это значит, что:
Я взглянул на нее, едва ли начав говорить, и замер от проблеска понимания.
Картины забытых снов, фрагменты жизней, затерявшихся в прошлом и будущем, засияли как цветные слайды перед моими глазами, щелк, щелк, щелк:
Женщина, которая находится сейчас на кровати рядом со мной, та, к которой я могу прямо сейчас протянуть руку, чьего лица я могу коснуться, – это она погибла вместе со мной в резне в колониальной Пенсильвании. Это та же самая женщина. Она – то дорогое мне смертное существо, к которой я устремлялся десятки раз, следуя невидимому повелению, и которая была повелителем для меня. Она – это ива, чьи ветви переплелись с моими: /.* 'k" o клыки, бесчисленное число раз вступает в кровавую грызню с волками, спасая от них своих детенышей; она – это чайка, которая повела меня за собой в небо; она – светящийся призрак на дороге в Александрию; она – серебряное воплощение Беллатрикской Пятерки; инженер комического корабля, которого я буду любить в своем отдаленном будущем; богиня цветов из моего удаленного прошлого. :щелк, щелк, еще раз щелк; картины, картины, снова картины.
Почему я так очарован и испытываю такую радость лишь от ее поворота мысли, лишь от очертания ее лица или груди, лишь от веселого света в ее глазах, когда она смеется?
Потому что эти уникальные очертания и сияние, Ричард, мы несем с собой из жизни в жизнь. Это наши отличительные знаки, скрытые в глубине нашего сознания под всем тем, во что мы верим, и, ничего не зная о них, мы вспоминаем их, когда встречаемся снова! Она посмотрела с тревогой на мое лицо.
– Что с тобой, Ричард? Что с тобой?
– Все в порядке, – сказал я, словно пораженный ударом молнии. – Со мной все в порядке, я чувствую себя хорошо:
Я схватился за бумагу и начал быстро писать слова. Ну и утро!
Снова и снова и снова мы тянемся друг к другу, потому что нам есть чему научиться вместе – это могут быть тяжелые уроки, а могут быть и счастливые.
Как я могу это знать, почему я так непоколебимо убежден, что смерть не разлучает нас с теми, кого мы любим?
Потому что ты, кого я люблю сегодня потому что она и я умирали уже миллионы раз до этого, и вот мы снова в эту секунду, в эту минуту, в этой жизни снова вместе! Смерть не более разлучает нас, чем жизнь!
Глубоко внутри души каждый из нас знает вечные законы, и один из них состоит в том, что мы всегда будем возвращаться в объятия того, кого мы любим, независимо от того, расстаемся ли мы в конце дня или в конце жизни.
– Подожди минутку, вук. Я должен это записать:
Единственное, что не заканчивается, – это любовь!
Слова вырывались так быстро, что чернила едва поспевали за ними.
Перед возникновением вселенной: До Большого взрыва были мы!
До всех Больших Взрывов во все времена и после того, как эхо последнего из них затихнет, есть мы. Мы танцуем во всех феноменах, отражениях, везде, мы – причина пространства, творцы времени.
Мы – МОСТ ЧЕРЕЗ ВЕЧНОСТЬ, возвышающийся над морем времени, где мы радуемся приключениям, забавляемся живыми тайнами, выбираем себе катастрофы, триумфы, свершения, невообразимые происшествия, проверяя себя снова и снова, обучаясь любви, любви и ЛЮБВИ!
Я оторвал ручку от бумаги, сел не дыша на кровати и посмотрел на свою жену.
– Ты – живешь! – воскликнул я.
Ее глаза сверкали.
– Мы – живем вместе.
Некоторое время царило молчание, пока она не заговорила вновь:
– Я прекратила искать тебя, – сказала она. – Я была счастлива, живя в одиночестве в Лос-Анжелесе со своим садом и музыкой, делами и друзьями. Lне нравилось жить одной. Я думала, что так будет до конца моей жизни.
– А я бы благополучно удавился в своей свободе, – сказал я. – Это было бы не так уж плохо, это было бы лучшим из всего, что каждый из нас когдалибо знал. Как мы могли ощущать отсутствие того, чего никогда не имели?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89