— Здесь весело сегодня, — с напускной легкостью сообщил он. Никто ему не ответил, и на губах Каструччо появилась насмешливая улыбка. — Но вы почему-то грустите, ваше высочество, — продолжал он, проталкиваясь к принцессе, — не позволите ли вы мне попытаться поднять ваше настроение? Говорят, танцы — лучшее средство для этого.
Однако она даже не взглянула на него. Ее напряженный взор был устремлен куда-то за спину Каструччо, и тот в недоумении обернулся. Он увидел направлявшегося в их сторону мессера Алипранди, полномочного представителя Милана, и вместе с ним высокого темноволосого юношу, одетого в совершенно не подобающий случаю красный камзол.
— Позвольте, ваше высочество, — низко склонился мессер Алипранди перед принцессой Валерией, — представить вам мессера Беллариона Кане, сына моего друга Фачино Кане, графа Бьяндратского.
Белларион, в свою очередь, поклонился, удачно копируя манеры Алипранди, и принцесса слегка кивнула ему в ответ.
— Добро пожаловать, мессер, — равнодушно, словно незнакомца, приветствовала Беллариона принцесса и затем, уже обращаясь к Алипранди, добавила: — Я не знала, что у графа Бьяндратского есть сын.
— И я тоже, мадонна, — неуверенно, словно складывал с себя ответственность за представление Беллариона, проговорил Алипранди. — Но час тому назад маркиз Теодоро познакомил нас.
— Ребенком я очень хорошо знала графа Бьяндратского и сохранила о нем самые добрые воспоминания, — с искренней доброжелательностью произнесла принцесса, вновь обращаясь к Беллариону, и тот не смог не отметить ее умения владеть собой. — Как вы знаете, когда-то он служил моему отцу. Вы расскажете мне о его успехах, мессер. Я давно уже хотела услышать об этом.
— Я к вашим услугам, ваше высочество, — еще раз поклонился Белларион, не знавший о деятельности Фачино ничего, кроме двух-трех общеизвестных фактов, и попробовал выкрутиться: — Но я неважный рассказчик, и, как мне кажется, история о звездной карьере лучше всего слушается под звездами.
— Что ж, превосходно. Небо сегодня на удивление ясное, и, я надеюсь, вы покажете мне звезду Фачино, а может быть, и свою собственную.
Отделившись от группы придворных, Белларион и принцесса в сопровождении Дионары и Изотгы направились к выходу из зала, ведущему на террасу. Там она велела своим камеристкам подождать и пошла вместе с Белларионом вдоль залитой лунным светом мраморной балюстрады.
— Итак, мессер, — ледяным тоном произнесла она, остановившись, когда они удалились на достаточное расстояние, чтобы их не могли подслушать, — как вы объясните ваше присутствие здесь и столь неожиданное обличье?
— Мое присутствие легко объясняется тем, что маркиз Теодоро не смог отказать в гостеприимстве сыну Фачино Кане, — спокойно ответил Белларион.
— Но почему вы лгали мне, когда…
— Нет-нет, тогда, в павильоне, я не лгал вам. Я назвался сыном графа Бьяндратского лишь для того, чтобы попасть сюда, во дворец. Моя новая личина — все равно что фартук художника и служит той же цели.
— Вы хотите, чтобы я поверила… — задыхаясь от негодования, воскликнула она. — Ах, мои чувства не обманули меня — вы действительно шпион! О Боже! Я погибаю! Мой бедный брат… — ее голос сорвался, и Белларион услышал что-то похожее на всхлипывание.
— Давайте все же перейдем к делу, — с трудом сохраняя спокойствие, сказал Белларион. — Я не могу слишком долго оставаться с вами, не рискуя вызвать подозрений.
— Почему? У вас есть на то санкция моего дяди.
— Если мы хотим одурачить его, нам надо действовать осторожно.
— Иного ответа я и не ожидала.
— Вы, как всегда, торопитесь с выводами, ваше высочество. Сперва выслушайте меня.
В сжатой и лаконичной форме Белларион рассказал ей о своей последней встрече с заговорщиками.
— Вы собирались загнать их в угол. Но они обнаружили ход, который вы проглядели, и успешно воспользовались им. И это только подтвердило подозрения, которыми я уже делился с вами, принцесса: вы и ваш брат — всего лишь инструменты в игре этих негодяев, заботящихся только о своей выгоде. Так что мне не оставалось ничего иного, как сообщить регенту имена тех, кто покушается на его жизнь.
Ее рука медленно поднялась к груди и замерла там, а губы едва слышно прошептали:
— Вы выдали их!
— А разве вы не собирались сделать то же самое, если они не откажутся от своих кровожадных планов? Я всего лишь помог вам в этом, избавив вас от необходимости признаваться в своих связях с заговорщиками. И когда я объявил себя приемным сыном Фачино Кане, регент проглотил это с такой легкостью лишь потому, что увидел во мне удобный инструмент, неожиданно подвернувшийся ему под руку. Но хуже всего то, что регент, оказывается, давно знал о существовании заговора.
— …?
— Иначе он ни за что не поверил бы мне. Мой рассказ всего лишь подтвердил уже имевшиеся у него сведения.
— Но почему тогда он бездействует? — недоверчиво спросила она.
— У него отсутствуют доказательства вашего участия в заговоре. Что для него Барбареско? Он хочет подобраться к вам и маркизу Джанджакомо. Собственно говоря, с этой целью он и послал меня.
— Я вижу, вы не колеблясь предаете всех по очереди: Барбареско — регенту, регента — мне. Меня вы тоже собираетесь выдать регенту?
— Само мое присутствие здесь, мадонна, говорит об обратном: ведь я уже мог бы сообщить регенту все, что мне известно о вас.
Она задумалась. Доводы Беллариона казались ей убедительными, но она была напугана, и испуг мешал ей поверить ему.
— Все это может оказаться ловушкой, — заявила она. — Зачем, скажите мне, вы остались здесь после того, как предали моих друзей? Вы ведь добились всего, чего хотели.
— Если бы я исчез, — не задумываясь ответил Белларион, — вы никогда не узнали бы о намерениях этих людей.
— Но почему вы считаете, что мне необходимо это знать? — возмущенно вскричала она. — Откуда такая необходимость? Всего неделю назад вы даже не слышали обо мне, а теперь готовы рисковать своей жизнью без всякой надежды на какое-либо вознаграждение. Неужели я сошла с ума, чтобы поверить вам?
— Я ваш слуга, мадонна, — безыскусно ответил он.
— Да, я совсем забыла: слуга, посланный провидением.
— Разве это огорчает вас?
— Меня? Только то, что вы выглядите слишком уж вычурно.
— Сумасшествие, мадонна, в некотором смысле сродни нереальности. Почему бы не предположить, что воздух свободы чересчур сильно вскружил голову воспитаннику монастыря.
— Наконец-то ваше объяснение выглядит недостаточно корректным, — холодно рассмеялась она.
— Скорее уж мое понимание мира, синьора… — с оттенком грусти отозвался Белларион.
Она положила руку ему на плечо, и он с удивлением почувствовал слабую дрожь ее пальцев.
— Мессер Белларион, — неожиданно робким голосом проговорила принцесса, — не обижайтесь, если мои подозрения ранили вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101