Красный флажок резко вверх, и оба - через стороны - вниз. Дрогнула рота,
рассыпалась, коваными сапогами по броне загрохотала.
Может, прощалась со мной рота, может, проверяющим выучку свою
демонстрировала, может, просто злость разбирала, и никак эту злость
по-другому выразить невозможно было. Ах, если бы секундомер кто включил! Но
и без секундомера я в тот момент знал, что бьет моя рота рекорд дивизии, а
может, и какой повыше. Знал я в тот момент, что много в свите полковника
настоящих танкистов и что каждый сейчас моими азиатами любуется. Много я
сам видел рекордов в танковых войсках, знаю цену тем рекордам. Повидал я и
руки поломанные, и зубы выбитые. Но везло ребятам в тот момент. И знал я
как-то наперед, что не оступится ни один, не поскользнется, совершая
немыслимый прыжок в люк. Знал я, что и пальцы никому не отдавит. Не тот
момент.
Десять двигателей хором взвыли. Я в люке командирском. Теперь белый
флажок вверх в моей руке Означает: "Я-готов!" И в ответ мне девять других
флажков: "Готов! Готов! Готов!" Резкий круг над головой и четкий жест в
сторону востока: "Следуй за мной!"
Просто все. Элементарно. Примитивно? Да. Но никакая радиоразведка не
может обнаружить выдвижение даже четырех танковых армий одновременно. А
против Других видов разведки есть столь же примитивные, но неотразимые
приемы. И потому мы всегда внезапно появляемся. Плохо или хорошо, но
внезапно. Даже в Чехословакии, даже семью армиями одновременно. Проверяющий
полковник вскарабкался на свой бронетранспортер. Свита за ним.
Бронетранспортер взревел, круто развернулся и пошел в военный городок
другой дорогой.
Свита полковника его явно ненавидит. В противном случае ему подсказали
бы, что он должен идти прямо за моим танком. Я ведь теперь никто.
Самозванец. Доверять мне роту - все равно как если бы начальник полиции
доверил проведение ареста бывшему полицейскому, выгнанному с работы. Если
уж тебе и пришла в голову такая идея, так хоть будь рядом, чтобы вовремя
вмешаться. Если уж отдал роту кому-то, если не умеешь ею управлять, так
хоть будь рядом, чтобы на тормоза вовремя нажать. Но не подсказал никто
полковнику, что он жизнь свою в руки молодого старшего лейтенанта отдал. А
старший лейтенант, отстраненный от власти, может любую гадость сотворить,
он в роте посторонний. Отвечать же тебе придется. А может быть, знали все в
свите, что старший лейтенант роту приведет без всяких происшествий? Знали,
что не будет старший лейтенант ломать полковничью судьбу?
А мог бы...
6.
Так часто бывает - хлестнут дивизию плетью боевой тревоги, вырвется она
на простор, а ее обратно возвращают. Глубокий смысл в этом. Так привычка
вырабатывается. На настоящее дело пойдут дивизии, как на обычные учения, -
без эмоций. А заодно и у противника бдительность теряется. Вырываются
советские дивизии из своих военных городков часто и внезапно. Противник на
это реагировать перестает.
Дороги танковыми колоннами забиты. Ясно, что отбой дали всей дивизии
одновременно. Кто знает, сколько дивизий сегодня по боевой тревоге было
поднято, сколько их сейчас в свои военные городки возвращается! Может, одна
наша дивизия, может, три дивизии, а может быть и пять. Кто знает, может, и
сто дивизий были одновременно подняты.
У ворот военного городка оркестр гремит.
Командир полка нашего, батя, на танке стоит - свои колонны встречает.
Глаз у него опытный, придирчивый. Ему взгляда одного достаточно, чтобы
оценить роту, батарею, батальон и их командиров. Ежатся командиры под
свинцовым батиным взглядом. Здоровенный он мужик, портупея на нем на
последние дырочки застегнута, еле сходится. А голенища его исполинских
сапог сзади разрезаны слегка, по-другому не натянешь их на могучие икры.
Кулачище у него - как чайник. И этим чайником он машет кому-то, наверное,
командиру третьего мотострелкового батальона, бронетрансиортеры которого
сейчас втягиваются в прожорливую горловину ворот. Вот минометная батарея
этого батальона прошла через ворота, и теперь моя очередь. И хотя я знаю,
что все мои танки идут за мной, и хотя все равно мне теперь, идут они или
нет, я им больше не командир, я в самый последний момент оглядыватась: да,
все идут, не отстал ни один. Командиры всех танков ловят мой взгляд. А я
снова резко вперед поворачиваюсь, правую ладонь к черному шлему бросил, и
командиры всех остальных девяти танков четко повторили это древнее военное
приретствие.
Командир полка все еще кричит что-то обидное и угрожающее вслед колонне
третьего батальона и, наконец, поворачивает свирепый взгляд свой на мою
роту. Горилла лесная, атаман разбойничий, кто твой взгляд выдержать может?
Встретив взгляд его, я вдруг неожиданно для себя самого принимаю решение
этот многотонный взгляд выдержать. А он кулачище свой разжал ладонь
широченную, как лопата, - к козырьку. Не каждому батя на приветствие
приветствием отвечает. И не ждал я этого. Хлопнул глазами, заморгал часто.
Танк мой уж прошел мимо него, а я голову назад - на командира смотрю. А он
вдруг улыбнулся мне. Рожа у него черная, как негатив, и оттого улыбка его
белозубая всей моей роте видна и, наверное, гаубичной батарее, которая
следом за мной идет, которую он сейчас кулачищем своим приветствовать
будет.
Эх, командир. Не знаешь ты, что я не ротный уже. Сняли меня, командир, с
роты. Сняли с позором. Вроде как публично высекли. Это, командир, ничего.
Думаешь, я заплачу? Да никогда в жизни. Я улыбаться буду. Всегда. Всем
назло. Радостно и гордо улыбаться буду. Вот как тебе сейчас, командир,
улыбаюсь. Роту я скоро новую получу. Нехватка офицеров, сам знаешь. Жаль
только с моими азиатами расставаться. Уж очень ребята хорошие подобрались.
Ну, ничего-переживем.
С меня и того достаточно, что полк вовремя по тревоге выход начал, что
ты, командир, с полка не слетел. Стой тут и маши своим кулачищем. На то ты
тут и поставлен. И не надо нам никакого другого командира в полку. Мы,
командир, нрав твой крутой прощаем. И если надо, пойдем за тобой туда, куда
ты нас поведешь. И я, командир, войду за тобой, пусть не ротным, так
взводным.
А могу и простым наводчиком.
7.
По возвращении боевой машины в парк, что должно быть сделано в первую
очередь? Правильно. Она должна быть заправлена. Исправная или поломанная,
но заправленная. Кто знает, когда новая тревога грянет? Каждая боевая
машина должна быть готова повторить все сначала и в любую минуту. И оттого
гудит снова парк. Сотни машин одновременно заправляются. Каждому танку
минимум по тонне топлива надо. И бронетранспортеры тоже прожорливы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94