С криком «Вова!» она подбежала к пленным. Произошло замешательство, команда остановилась. Все поняли, что произошло. Красноармеец, разумеется, тоже понял, что произошло. Он заинтересовался, приблизился к пленному Вове, который обнимал Люську, и спросил:
– Сожительница?
– Нет, – ответил Вова.
– Невеста?
– Нет.
Красноармеец начал терять терпение:
– Жена?
–Да.
– Врешь?
– Нет.
Тогда красноармеец спросил Люську:
– Муж?
– Да.
– Твой муж?
– А то чей! Вот ребенок от него!
– Дочь?
– Сын.
– Он офицер?
– Какой из него офицер? Дурак он!
Охранник огляделся. За ним никто не наблюдал. Взвод красноармейцев на углу улицы с гоготом играли в «морру», но в более грубом ее варианте «жучка» или «жмурика»: они окружили какого-то болвана Семэна (жучка, жмурика) и на счет «три» лупили сзади по его выставленной ладони. «Мыкола, не бей так сильно!» – кричал жмурик. Он должен был угадать ударившего, и тогда ударивший сам становился жмуриком. Игра могла продолжаться до сотрясения мозга у жмурика.
Красноармеец принял решение и тихо сказал Вове:
– Иди отсюда. Быстро!
Но Вова не понял.
– Уходи!
Вова не мог поверить.
– Быстро. Беги!
Вова затравленно озирался.
– Давай, Вова, давай, давай, давай, давай, давай! – зашептали пленные. Вова не верил. Тогда гуманный красноармеец взял Вову за шиворот,
вытащил из колонны и поддал ему коленом под зад.
Пленные тихо зааплодировали красноармейцу. Вова и Люська не сразу поверили и продолжали стоять. Колонна задумчиво продолжила свой путь. Через три квартала красноармеец огляделся по сторонам, остановил похоронную команду, подозвал какого-то семитообразного прохожего – поинтеллигентнее и почище – и заставил того стать в колонну, потому что за военнопленных ему надо было отчитываться по счету.
А Вова Никифоров усыновил новорожденного и опять сгинул – уже навсегда – в самом начале конца какой-то очередной реконструкции в индустриализации хозяйственного майна.
ГЛАВА 21
Поэты для общества ненамного полезнее игроков в бадминтон.
Малер
Сашко Гайдамака
ГРАФФИТИ НА СТЕНЕ ДОМА ПРАВИТЕЛЬСТВА В ГРОЗНОМ
Послушай, нас с тобой не пощадят, когда начнут стрелять на площадях.
Не уцелеть нам при любом раскладе.
Дошлют патрон – и зла не ощутят.
Послушай, нам себя не уберечь.
Как это будет? Вот о том и речь: вокруг тебя прохожие залягут – а ты не догадаешься залечь.
Минуя улиц опустевший стык, ты будешь бормотать последний стих, наивно веря, что отыщешь рифму – и все грехи Господь тебе простит.
Живи как жил, как брел ты до сих пор, ведя с собой ли, с Богом разговор, покуда за стволом ближайшей липы не перещелкнул новенький затвор .
КОНЕЦ 2-Й ЧАСТИ
ПРОМЕЖУТОЧНАЯ ГЛАВА
Автор, находясь на этот раз в трезвом уме и в здравой памяти и не желая второго перебора, придумал ПРОМЕЖУТОЧНУЮ ГЛАВУ между второй и третьей частями романа. Автор продолжает гнуть свою кривую линию!
Примечание редактора
НЕСКОЛЬКО АВТОРСКИХ СЛОВ ПО РАЗНЫМ ПОВОДАМ
За мной, читатель!
М. Булгаков
Без вечного следователя Нуразбекова лунный купидон был бы навсегда утерян для пауки. Сгинул бы, как тасманийский волк в известной нам реальности, никто бы о нем не узнал. Нуразбеков был следователем от Бога, чего стоит хотя бы его остроумное и верное предположение об авторе самой первой прокламации. Впрочем, бериевский людоед комиссар Мыловаров тоже что-то почуял, обратив внимание на ее «высокохудожественный слог», – но и только. Глубже он не копал, не догадался, что в «Деле» прячется целое литературоведческое открытие – пусть и не «Слово о полку Игореве», но все же, все же, все же…
"Кто автор этой блестящей по стилю прокламации? – задумался майор Нуразбеков, уже зная ответ, по желая себя проверить. – Безусловно, один из очевидцев или даже участников происшествия. Кто? Сами пострадавшие – неразлучные друзья Мыкола Бандуренко, который двух слов связать не может без «Геть!», и Семэн Шафаревич, который тех же слов связать не может без «Кыш!», добавляя мысленно «миреи тухес»? Они, что ли, авторы прокламации? Нонсенс. Сама вдова-хозяйка образцово-показательного заведения мадам Кустодиева? Где имение – и где наводнение? Природный самородок Сашко Гайдамака? Допустим. На него часто находит стих. Весь Южно-Российск поет:
Как у примы-балерины
Гребут девок на перине.
Их гребут, они пищат,
Перья в стороны летят.
Но одно дело – стихи, вернее, похабные частушки – такие и я могу сочинить:
Сталевары у мартена
Гребут девок на коленах.
Их гребут, они пищат,
Искры в стороны летят!
И совсем другое дело – высокохудожественная проза, которую не возьмешь на арапа, – а ведь Сашко Гайдамака закончил всего два класса церковно-приходской школы. Не то, не то… Тут скрывается крупный литературный талант, здесь чувствуется рука Мастера".
Нуразбеков был прав. Он листал все тот же «Южно-российский вестник». Середина сентября. Короткий репортаж:
"ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!
Вчера в южную российскую столицу на пароходе «Лиульта Люси» эфиопского императорского пароходства прибыли чудесно спасшиеся мореплаватели, любимцы южно-российской публики: чемпион Средиземного моря Сашко Гайдамака и известнейший литератор Александр Иванович Куприн. Они были встречены восторженной толпой южнороссов во главе с почетным гражданином Сергеем Уточкиным. Куприн и Уточкин тут же заключили дружеское сторублевое пари, выигранное литератором. Шикарный итальянский рояль был доставлен Куприным на собственной спине по 198-ми ступеням Потемкинской лестницы к подножью памятника Ришелье, причем Уточкин, сидя сверху на рояле, одним пальцем наигрывал «Чижика-пыжика». Ликующая толпа валила за ними. У памятника Дюку Куприн и Уточкин были оштрафованы околоточным надзирателем Долбоносовым Лукьяном Жандармычем.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. БАХЧИСАРАЙСКИЙ ФОНТАН
Опустошив огнем войны
Кавказу близкие страны
И селы мирные России,
В Бахчисарай вернулся хан
И в память горестной Марии
Воздвигнул мраморный фонтан.
А. Пушкин. «Бахчисарайский фонтан»
ГЛАВА 1. ГЕНЕРАЛ ОТ ПЕЧКИ
Почему бы не начать роман со смерти главного героя и не провести его по жизни наоборот, до самого конца – до рождения? Впрочем, это уже кто-то сделал.
Ж. Сартр
Хуже нет, чем ждать и догонять, а Гамилькар все ждал и ждал обещанной встречи с черным бароном Врангелем. Его интересовало: такой ли уж черный этот барон л не было ли у барона негров в роду?
Встреча наконец состоялась. Черный барон со своей невнятной европейско-еврейской фамилией, к разочарованию Гамилькара, оказался типичным белым русаком – бледным, высоким, тощим, будто доску проглотившим. В кабинете присутствовал переводчик, а в углу у натопленной печки с изразцами сидел спиной к Гамилькару какой-то босоногий генерал, сушил солдатские портянки и что-то недовольно бормотал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
– Сожительница?
– Нет, – ответил Вова.
– Невеста?
– Нет.
Красноармеец начал терять терпение:
– Жена?
–Да.
– Врешь?
– Нет.
Тогда красноармеец спросил Люську:
– Муж?
– Да.
– Твой муж?
– А то чей! Вот ребенок от него!
– Дочь?
– Сын.
– Он офицер?
– Какой из него офицер? Дурак он!
Охранник огляделся. За ним никто не наблюдал. Взвод красноармейцев на углу улицы с гоготом играли в «морру», но в более грубом ее варианте «жучка» или «жмурика»: они окружили какого-то болвана Семэна (жучка, жмурика) и на счет «три» лупили сзади по его выставленной ладони. «Мыкола, не бей так сильно!» – кричал жмурик. Он должен был угадать ударившего, и тогда ударивший сам становился жмуриком. Игра могла продолжаться до сотрясения мозга у жмурика.
Красноармеец принял решение и тихо сказал Вове:
– Иди отсюда. Быстро!
Но Вова не понял.
– Уходи!
Вова не мог поверить.
– Быстро. Беги!
Вова затравленно озирался.
– Давай, Вова, давай, давай, давай, давай, давай! – зашептали пленные. Вова не верил. Тогда гуманный красноармеец взял Вову за шиворот,
вытащил из колонны и поддал ему коленом под зад.
Пленные тихо зааплодировали красноармейцу. Вова и Люська не сразу поверили и продолжали стоять. Колонна задумчиво продолжила свой путь. Через три квартала красноармеец огляделся по сторонам, остановил похоронную команду, подозвал какого-то семитообразного прохожего – поинтеллигентнее и почище – и заставил того стать в колонну, потому что за военнопленных ему надо было отчитываться по счету.
А Вова Никифоров усыновил новорожденного и опять сгинул – уже навсегда – в самом начале конца какой-то очередной реконструкции в индустриализации хозяйственного майна.
ГЛАВА 21
Поэты для общества ненамного полезнее игроков в бадминтон.
Малер
Сашко Гайдамака
ГРАФФИТИ НА СТЕНЕ ДОМА ПРАВИТЕЛЬСТВА В ГРОЗНОМ
Послушай, нас с тобой не пощадят, когда начнут стрелять на площадях.
Не уцелеть нам при любом раскладе.
Дошлют патрон – и зла не ощутят.
Послушай, нам себя не уберечь.
Как это будет? Вот о том и речь: вокруг тебя прохожие залягут – а ты не догадаешься залечь.
Минуя улиц опустевший стык, ты будешь бормотать последний стих, наивно веря, что отыщешь рифму – и все грехи Господь тебе простит.
Живи как жил, как брел ты до сих пор, ведя с собой ли, с Богом разговор, покуда за стволом ближайшей липы не перещелкнул новенький затвор .
КОНЕЦ 2-Й ЧАСТИ
ПРОМЕЖУТОЧНАЯ ГЛАВА
Автор, находясь на этот раз в трезвом уме и в здравой памяти и не желая второго перебора, придумал ПРОМЕЖУТОЧНУЮ ГЛАВУ между второй и третьей частями романа. Автор продолжает гнуть свою кривую линию!
Примечание редактора
НЕСКОЛЬКО АВТОРСКИХ СЛОВ ПО РАЗНЫМ ПОВОДАМ
За мной, читатель!
М. Булгаков
Без вечного следователя Нуразбекова лунный купидон был бы навсегда утерян для пауки. Сгинул бы, как тасманийский волк в известной нам реальности, никто бы о нем не узнал. Нуразбеков был следователем от Бога, чего стоит хотя бы его остроумное и верное предположение об авторе самой первой прокламации. Впрочем, бериевский людоед комиссар Мыловаров тоже что-то почуял, обратив внимание на ее «высокохудожественный слог», – но и только. Глубже он не копал, не догадался, что в «Деле» прячется целое литературоведческое открытие – пусть и не «Слово о полку Игореве», но все же, все же, все же…
"Кто автор этой блестящей по стилю прокламации? – задумался майор Нуразбеков, уже зная ответ, по желая себя проверить. – Безусловно, один из очевидцев или даже участников происшествия. Кто? Сами пострадавшие – неразлучные друзья Мыкола Бандуренко, который двух слов связать не может без «Геть!», и Семэн Шафаревич, который тех же слов связать не может без «Кыш!», добавляя мысленно «миреи тухес»? Они, что ли, авторы прокламации? Нонсенс. Сама вдова-хозяйка образцово-показательного заведения мадам Кустодиева? Где имение – и где наводнение? Природный самородок Сашко Гайдамака? Допустим. На него часто находит стих. Весь Южно-Российск поет:
Как у примы-балерины
Гребут девок на перине.
Их гребут, они пищат,
Перья в стороны летят.
Но одно дело – стихи, вернее, похабные частушки – такие и я могу сочинить:
Сталевары у мартена
Гребут девок на коленах.
Их гребут, они пищат,
Искры в стороны летят!
И совсем другое дело – высокохудожественная проза, которую не возьмешь на арапа, – а ведь Сашко Гайдамака закончил всего два класса церковно-приходской школы. Не то, не то… Тут скрывается крупный литературный талант, здесь чувствуется рука Мастера".
Нуразбеков был прав. Он листал все тот же «Южно-российский вестник». Середина сентября. Короткий репортаж:
"ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!
Вчера в южную российскую столицу на пароходе «Лиульта Люси» эфиопского императорского пароходства прибыли чудесно спасшиеся мореплаватели, любимцы южно-российской публики: чемпион Средиземного моря Сашко Гайдамака и известнейший литератор Александр Иванович Куприн. Они были встречены восторженной толпой южнороссов во главе с почетным гражданином Сергеем Уточкиным. Куприн и Уточкин тут же заключили дружеское сторублевое пари, выигранное литератором. Шикарный итальянский рояль был доставлен Куприным на собственной спине по 198-ми ступеням Потемкинской лестницы к подножью памятника Ришелье, причем Уточкин, сидя сверху на рояле, одним пальцем наигрывал «Чижика-пыжика». Ликующая толпа валила за ними. У памятника Дюку Куприн и Уточкин были оштрафованы околоточным надзирателем Долбоносовым Лукьяном Жандармычем.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. БАХЧИСАРАЙСКИЙ ФОНТАН
Опустошив огнем войны
Кавказу близкие страны
И селы мирные России,
В Бахчисарай вернулся хан
И в память горестной Марии
Воздвигнул мраморный фонтан.
А. Пушкин. «Бахчисарайский фонтан»
ГЛАВА 1. ГЕНЕРАЛ ОТ ПЕЧКИ
Почему бы не начать роман со смерти главного героя и не провести его по жизни наоборот, до самого конца – до рождения? Впрочем, это уже кто-то сделал.
Ж. Сартр
Хуже нет, чем ждать и догонять, а Гамилькар все ждал и ждал обещанной встречи с черным бароном Врангелем. Его интересовало: такой ли уж черный этот барон л не было ли у барона негров в роду?
Встреча наконец состоялась. Черный барон со своей невнятной европейско-еврейской фамилией, к разочарованию Гамилькара, оказался типичным белым русаком – бледным, высоким, тощим, будто доску проглотившим. В кабинете присутствовал переводчик, а в углу у натопленной печки с изразцами сидел спиной к Гамилькару какой-то босоногий генерал, сушил солдатские портянки и что-то недовольно бормотал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75