Петр уведомил о них своего посла Куракина: «Правда, хотя не гораздо великой неприятелю убыток учинен, только то слава богу сделано, что перед глазами помощников их, чему препятствовать ничем не могли». Более того, присутствие английской эскадры не помешало русскому флоту в конце июля 1720 года одержать блестящую победу при Гренгаме: было захвачено четыре шведских фрегата, из которых, как писал Петр, «два взяты абордажами на полном ходу». Соотношение сил, участвовавших в этом сражении, лучше всего отражает надпись, выбитая на медали: «Прилежание и храбрость превосходят силу». Превосходство в силах здесь было на стороне шведов: их фрегаты подверглись атаке русских галер, то есть судов, слабее вооруженных. На фоне этих успехов результаты совместных действий шведов и их союзников англичан были столь ничтожными, что вызвали у Петра иронию. У Ревеля, где на рейде маячила эскадра Норриса, шведам удалось на острове Наргене сжечь избу и баню, сооруженные для работных людей. Извещая Куракина об этом «успехе» англо-шведского флота, царь велел ему непременно напечатать заметки в западноевропейских газетах. «А особливо об избе и бане», – акцентировал внимание посла царь. Меншиков по этому поводу тоже иронизировал:
«В созжении избы и бани не извольте печалиться, – писал он Петру, – но уступите добычу сию им на раздел, а именно баню шведскому, а избу английскому флотам».
Переговоры о мире возобновились 28 апреля 1721 года в Ништадте. Петру, как и на начальном этапе Аландского конгресса, не сиделось на месте. Он знает, что к безвестному финскому городу приковано внимание Европы, ему было также известно, что недруги России, в первую очередь Англия, предпринимали отчаянные попытки сорвать переговоры. Он помнил, что два года назад им это удавалось сделать, и Аландский конгресс закончился безрезультатно не столько благодаря нелепой гибели Карла XII, сколько из-за активности сил, противодействовавших переговорам как внутри Швеции, так и за ее пределами. Поэтому он кружит по побережью, избирает пунктами своего пребывания города, ближе всего расположенные к Ништадту, – Ревель, Ригу, Гельсингфорс, Рогервик. Сюда морем мчались курьеры с донесениями Петру о том, что происходило в Ништадте, отсюда они доставляли уполномоченным дополнительные инструкции царя.
Брюс и Остерман отправились в Ништадт с инструкцией, точно определявшей условия мирного договора. За Россией оставались все земли, завоеванные в ходе войны, за исключением Финляндии. Петр рассуждал: «Я предлагал брату моему Карлу два раза мир со своей стороны: сперва по нужде, а потом из великодушия; но он в оба раза отказался. Теперь пусть же шведы заключат со мною мир по принуждению, для них постыдный». Действительно, Карл много раз имел возможность заключить почетный мир, однако рука царя, протянутая для мирного рукопожатия, не была принята. О мире с любыми территориальными уступками Карл и слышать не хотел и всякий раз игнорировал мирную инициативу. После Полтавы возможностей заключить почетный мир стало меньше. У Ульрики Элеоноры выбора уже не было, и она могла воспользоваться единственным шансом, а именно тем, который ей предписывал Петр устами своих уполномоченных.
На Аландском конгрессе русские уполномоченные соглашались на временное владение Лифляндией. Теперь Петр поручил Брюсу и Остерману разъяснить шведам, что времена изменились и Лифляндия должна находиться в вечном владении России. Русским уполномоченным надлежало «трудиться, дабы получить то уступление за дачу одного миллиона даже до полутора миллионов ефимков».
Шведские уполномоченные и на этот раз пытались прибегнуть к тактике проволочек. Они предлагали сначала заключить перемирие, а затем мир. Петр разгадал этот маневр шведов и обнаружил в их предложении стремление «время выиграть, а потом, по конъюнктурам смотря, главный трактат разными затруднениями и кондициями вымышленными вдаль проволочь и проискивать из того какой себе пользы».
В дополнительных инструкциях своим уполномоченным царь поручил им отклонять все необоснованные притязания шведов. Петру сообщили, что шведы требовали эквивалента за уступаемый России Выборг. Резолюция царя: «У нас таких земель нет». Шведы хотели, чтобы в договоре было сказано, что они отдают России Петербург. Петр пишет: «Что же в проекте шведских министров упомянуто об уступках их, что уступают нам Петербург, и вам надлежит при заключении объявить, что о Петербурге упоминать не надлежит, ибо оного при их владении не было». Шведы просили оставить им остров Эзель. Петр и здесь проявил твердость: это сделать невозможно.
Десанты на территории Швеции тоже производили впечатление и оказывали влияние на ход переговоров. Петр извещал адмирала Апраксина, руководившего десантными операциями: «Шведские министры гораздо сходнее стали, нежели пред тем были». Увидев, что шведские уполномоченные стали сговорчивее, царь велел прекратить военные действия: «По всему можно видеть, что галерного действа не будет».
Переговоры подходили к благополучному концу. Получив на этот счет извещение от Брюса, Петр сказал: «Из Ништадта благоприятны ветры нам дуют». Царь обдумывает, как отметить событие, подводившее итоги напряженнейшей борьбы страны за выход к морскому побережью. Он пожелал, чтобы весть о мире была объявлена им самим, чтобы никто в России раньше его не узнал о мирном договоре. Он пишет уполномоченным: «Сие известие мне первому привезть в Петербург, понеже не чаю, кто б более моего в сей войне трудился, и для того с сим никому являться не велите, кроме меня. Также чтоб и партикулярных писем с конгресса о том ни от кого не было от наших людей». Меншикову Петр поручает исподволь готовиться к торжествам.
Мирный договор был подписан 30 августа. Царь получил известие об этом 3 сентября, находясь на пути в Выборг. Курьер с Ништадта вручил ему пакет с подлинным трактатом. Брюс и Остерман писали: «Мы оной перевесть не успели, понеже на то время потребно было, и мы опасались, дабы между тем ведомость о заключении мира не пронеслась». Ему стоило много труда удержаться от того, чтобы не поделиться новостью с окружающими. Но все же выдержал искушение, лег спать, глаз, однако, не сомкнул: вспоминал о долгом и нелегком пути к победе, добытой невероятно тяжкими трудами, потом и кровью.
Утром отправился в столицу, и с вошедшей в Неву бригантины ежеминутно раздавались пушечные залпы. Петр, стоя на палубе, в промежутке между залпами сообщал населению радостную весть. Весь день 4 сентября при звуках труб и литавр, покрытых белой тафтою, трубачи и всадники с белыми шарфами через плечо и белыми знаменами с изображением масличной ветви и лаврового венка разъезжали по улицам города и объявляли о заключении мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120