«Необученная», вспомнила она. Да, Мегин, совершенно необученная. Такому на улице не обучишься. А книги я только начала читать.
Долго смотрела на себя в зеркало — никаких ощущений. Даже если смотреть в глаза. Странная вещь — настой. Сколько человек успело «исповедаться»? Признаться в чём-то таком, о чём, по их мнению, знала эль-Неренн? Хантвин… да пребудет под Светом… Мейсте, Мегин, Тимо. Тери — не успела, но могла бы, стоило подольше помолчать. Точно. Просто молчать и смотреть в глаза.
На этот раз эль-Неренн показалось, что кто-то внутри неё на несколько секунд взял управление телом. Отвернулась от зеркала, подошла к шкафчику, достала бутылочку… и управление вернулось.
Эль-Неренн подошла к зеркалу, взглянула в глаза отражения.
— Это ты? — спросила она тихо. — Это ты хочешь… чтобы я выпила настой?
Ощущение взгляда «оттуда» стало настолько сильным, что эль-Неренн зажмурилась. Показалось — стоит только увидеть, как отражение подмигнёт, кивнёт или что-нибудь скажет — и всё, прощай здравый рассудок. Прощай навсегда.
Медленно открыла глаза. Взглянула в глаза отражения. Ощутила, как в затылок вонзились иголочки.
— Чего ты хочешь? — прошептала она. Не стала закрывать глаза, хотя ощущение внимания вновь нахлынуло и прошло.
Ну в распоследний раз, Ньер. Не отрывая взгляда от глаз отражения, эль-Неренн открыла бутылочку и сделала глоток. Уже почти привыкла, даже не поморщилась.
Ощущение внимания почти сразу исчезло. Если это — способ приводить в порядок голову, которой мерещится кто-то «из зазеркалья», то, может, лучше пить настой?
Новое «видение» пришло почти мгновенно и оказалось сильным — «пятнышки» на своих руках эль-Неренн увидела почти сразу же.
Ну что же, пора работать. Время пройдёт быстрее. Через два часа — завтрак.
-
Эль-Неренн убирала пыль, наслаждаясь «живыми видами» картин на стенах и чем-то похожим, что исходило от некоторых статуй и статуэток. Сколько из них успел подменить Мейсте? Вот незадача. Придётся уговаривать его самому пойти к госпоже. И — неизбежно — говорить с ней самой. Знает ли Леронн, что альбиноска давно уже общается с госпожой, не отчитываясь? Последние три дня старшая ходила мрачная, наказывала за сущие мелочи. Удар кнутом — правда, свёрнутым — достался и эль-Неренн. Но красно-чёрной шапочки старшая не надевала.
…Эль-Неренн выходила из Красной гостиной, на третьем этаже — там любила отдыхать сама Веранно, когда хотела побыть в одиночестве. Ей прислуживала лично старшая, как и было положено. И, похоже, особого удовольствия старшая от этого не испытывала — разумеется, эмоции посещали её лицо только, когда она приходила на кухню или в общий зал.
Риккен чуть не сшибла её с ног. В руках у «молчуньи» был поднос с бутылкой. А, понятно. Хейнрит в своём репертуаре.
— Ты… — Риккен замерла, глядя в глаза эль-Неренн. Та молча поправила сумку и отступила на шаг. Риккен тоже отступила… побледнела, чуть не уронила поднос. Эль-Неренн попыталась отвернуться, и осознала, насколько это тяжело, насколько ей хочется смотреть на Риккен, чувствовать в той несомненный страх, беспокойство, неприязнь.
Сумела отвернуться. Риккен скользнула мимо, почти бегом. Чуть не упала. Эль-Неренн прижалась к стене лбом, ощущая, как бьётся сердце. Ну что, Ньер, понравилось? И самым неприятным было то, что да, понравилось. Отчасти.
Вылить в канализацию остатки. Или отдать Мегин. Пусть пьёт, раз ей нужно.
Остаток дня Риккен избегала эль-Неренн. Была мрачнее и молчаливее обычного. После обеда эль-Неренн отправили в сад — помогать садовникам подстригать деревья. Садовники, близнецы лет тридцати, явно любили общество альбиноски и оставляли ей наименее грязную работу. Но сегодня эль-Неренн почти не шутила, ничего не рассказывала — в общем, оставила братьев в недоумении — что случилось с беловолосой?
-
Мегин встретила эль-Неренн в парке, вечером.
— Что-то странное с Риккен, — сообщила «кошечка». — Сколько раз обещала Инни дать по шее. И сегодня, наконец, дала. Еле разняла…
Разняла? Инни, которая горазда только на обидные слова? Как она осмелилась поднять на кого-то руку?
— Нет, Инни только закрывалась, — Мегин правильно прочитала выражение лица. — Рики словно взбесилась. Потом приходила извиняться… ничего не понимаю.
Эль-Неренн пожала плечами, повернула в сторону аллеи, по которой несколько дней назад Веранно покинула поместье.
— Скажи, тебя сюда послали? — Мегин взяла её за руку. Взглянула в глаза. Эль-Неренн кивнула.
— Следить… за кем-то?
Страх. Слабый, но явственный.
— Нет, Мегин, — обращаться к ней «сестра» пока не получалось.
Мегин кивнула.
— Мейсте всё ещё сияет, — заметила она. — У тебя талант. Хотелось бы встретиться ещё раз… после того, как отслужишь.
— «Отслужишь»? — решение убить Тери из невнятной мысли стало оформляться в намерение.
— Это не Тери, — Мегин продолжала угадывать мысли. — Это Лер. Не спрашивай меня, как она узнала. Она не болтливая, не бойся. Но она говорит во сне.
— Что, помогаешь ей уснуть? — эль-Неренн остановилась. Взглянула в глаза «кошечки».
— Ей пятую неделю снятся кошмары, — Мегин сохраняла невозмутимость. — Самосохранение, сестра. Она и в хорошем здоровье не подарок. К тому же, практика…
Она от меня чего-то ждёт, поняла эль-Неренн. Рассказа. О чём — о моём прошлом? Ну уж нет. Не так быстро. Мегин многолика; если она действительно «кошечка», она играет почти всю жизнь — кого угодно, кроме себя самой. Я подожду, Мегин. Самосохранение, сестра.
Мегин молчала. Отпустила руку эль-Неренн, просто шла рядом. Чувствовалось, что она уже не боится. Кто такие эти «они», посланца от которых она ждала с таким ужасом? Недовольные клиенты?
-
Мегин поймала её за руку, когда эль-Неренн повернула ко входу на женскую половину.
— Идём, — шепнула «кошечка». — Давно такого не слышала.
Она кралась, что придавало ей комичный вид. Зачем красться? Никого не было; сегодня старшая всех отпустила раньше обычного. Завтра возвращается госпожа, к её приезду всё готово — и с закатом солнца работать не положено. Такова традиция.
— Слышишь? — Мегин кивком указала в сторону общего зала. Тери и Инни сидели в комнате Тери, самозабвенно смотрели «живые» книги. Те, что купила, не так давно, эль-Неренн. На посту — никого, вызовов сегодня не предполагается. Ну разве что отпрыск сестры хозяйки дома решит порезвиться.
Да, теперь эль-Неренн слышала. Знакомая мелодия, знакомая песня. И голос… Риккен. Играет на арфе и напевает. С ума сойти!
— Хорошая песня, — шепнула «кошечка». — Похоже, Рики успокоилась…
Они подобрались к двери в общий зал. Мегин чуть приоткрыла её… Риккен сидела боком к ним и, действительно, играла на арфе. Пальцы её касались «струн» — лучей, двигались плавно, красиво.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Долго смотрела на себя в зеркало — никаких ощущений. Даже если смотреть в глаза. Странная вещь — настой. Сколько человек успело «исповедаться»? Признаться в чём-то таком, о чём, по их мнению, знала эль-Неренн? Хантвин… да пребудет под Светом… Мейсте, Мегин, Тимо. Тери — не успела, но могла бы, стоило подольше помолчать. Точно. Просто молчать и смотреть в глаза.
На этот раз эль-Неренн показалось, что кто-то внутри неё на несколько секунд взял управление телом. Отвернулась от зеркала, подошла к шкафчику, достала бутылочку… и управление вернулось.
Эль-Неренн подошла к зеркалу, взглянула в глаза отражения.
— Это ты? — спросила она тихо. — Это ты хочешь… чтобы я выпила настой?
Ощущение взгляда «оттуда» стало настолько сильным, что эль-Неренн зажмурилась. Показалось — стоит только увидеть, как отражение подмигнёт, кивнёт или что-нибудь скажет — и всё, прощай здравый рассудок. Прощай навсегда.
Медленно открыла глаза. Взглянула в глаза отражения. Ощутила, как в затылок вонзились иголочки.
— Чего ты хочешь? — прошептала она. Не стала закрывать глаза, хотя ощущение внимания вновь нахлынуло и прошло.
Ну в распоследний раз, Ньер. Не отрывая взгляда от глаз отражения, эль-Неренн открыла бутылочку и сделала глоток. Уже почти привыкла, даже не поморщилась.
Ощущение внимания почти сразу исчезло. Если это — способ приводить в порядок голову, которой мерещится кто-то «из зазеркалья», то, может, лучше пить настой?
Новое «видение» пришло почти мгновенно и оказалось сильным — «пятнышки» на своих руках эль-Неренн увидела почти сразу же.
Ну что же, пора работать. Время пройдёт быстрее. Через два часа — завтрак.
-
Эль-Неренн убирала пыль, наслаждаясь «живыми видами» картин на стенах и чем-то похожим, что исходило от некоторых статуй и статуэток. Сколько из них успел подменить Мейсте? Вот незадача. Придётся уговаривать его самому пойти к госпоже. И — неизбежно — говорить с ней самой. Знает ли Леронн, что альбиноска давно уже общается с госпожой, не отчитываясь? Последние три дня старшая ходила мрачная, наказывала за сущие мелочи. Удар кнутом — правда, свёрнутым — достался и эль-Неренн. Но красно-чёрной шапочки старшая не надевала.
…Эль-Неренн выходила из Красной гостиной, на третьем этаже — там любила отдыхать сама Веранно, когда хотела побыть в одиночестве. Ей прислуживала лично старшая, как и было положено. И, похоже, особого удовольствия старшая от этого не испытывала — разумеется, эмоции посещали её лицо только, когда она приходила на кухню или в общий зал.
Риккен чуть не сшибла её с ног. В руках у «молчуньи» был поднос с бутылкой. А, понятно. Хейнрит в своём репертуаре.
— Ты… — Риккен замерла, глядя в глаза эль-Неренн. Та молча поправила сумку и отступила на шаг. Риккен тоже отступила… побледнела, чуть не уронила поднос. Эль-Неренн попыталась отвернуться, и осознала, насколько это тяжело, насколько ей хочется смотреть на Риккен, чувствовать в той несомненный страх, беспокойство, неприязнь.
Сумела отвернуться. Риккен скользнула мимо, почти бегом. Чуть не упала. Эль-Неренн прижалась к стене лбом, ощущая, как бьётся сердце. Ну что, Ньер, понравилось? И самым неприятным было то, что да, понравилось. Отчасти.
Вылить в канализацию остатки. Или отдать Мегин. Пусть пьёт, раз ей нужно.
Остаток дня Риккен избегала эль-Неренн. Была мрачнее и молчаливее обычного. После обеда эль-Неренн отправили в сад — помогать садовникам подстригать деревья. Садовники, близнецы лет тридцати, явно любили общество альбиноски и оставляли ей наименее грязную работу. Но сегодня эль-Неренн почти не шутила, ничего не рассказывала — в общем, оставила братьев в недоумении — что случилось с беловолосой?
-
Мегин встретила эль-Неренн в парке, вечером.
— Что-то странное с Риккен, — сообщила «кошечка». — Сколько раз обещала Инни дать по шее. И сегодня, наконец, дала. Еле разняла…
Разняла? Инни, которая горазда только на обидные слова? Как она осмелилась поднять на кого-то руку?
— Нет, Инни только закрывалась, — Мегин правильно прочитала выражение лица. — Рики словно взбесилась. Потом приходила извиняться… ничего не понимаю.
Эль-Неренн пожала плечами, повернула в сторону аллеи, по которой несколько дней назад Веранно покинула поместье.
— Скажи, тебя сюда послали? — Мегин взяла её за руку. Взглянула в глаза. Эль-Неренн кивнула.
— Следить… за кем-то?
Страх. Слабый, но явственный.
— Нет, Мегин, — обращаться к ней «сестра» пока не получалось.
Мегин кивнула.
— Мейсте всё ещё сияет, — заметила она. — У тебя талант. Хотелось бы встретиться ещё раз… после того, как отслужишь.
— «Отслужишь»? — решение убить Тери из невнятной мысли стало оформляться в намерение.
— Это не Тери, — Мегин продолжала угадывать мысли. — Это Лер. Не спрашивай меня, как она узнала. Она не болтливая, не бойся. Но она говорит во сне.
— Что, помогаешь ей уснуть? — эль-Неренн остановилась. Взглянула в глаза «кошечки».
— Ей пятую неделю снятся кошмары, — Мегин сохраняла невозмутимость. — Самосохранение, сестра. Она и в хорошем здоровье не подарок. К тому же, практика…
Она от меня чего-то ждёт, поняла эль-Неренн. Рассказа. О чём — о моём прошлом? Ну уж нет. Не так быстро. Мегин многолика; если она действительно «кошечка», она играет почти всю жизнь — кого угодно, кроме себя самой. Я подожду, Мегин. Самосохранение, сестра.
Мегин молчала. Отпустила руку эль-Неренн, просто шла рядом. Чувствовалось, что она уже не боится. Кто такие эти «они», посланца от которых она ждала с таким ужасом? Недовольные клиенты?
-
Мегин поймала её за руку, когда эль-Неренн повернула ко входу на женскую половину.
— Идём, — шепнула «кошечка». — Давно такого не слышала.
Она кралась, что придавало ей комичный вид. Зачем красться? Никого не было; сегодня старшая всех отпустила раньше обычного. Завтра возвращается госпожа, к её приезду всё готово — и с закатом солнца работать не положено. Такова традиция.
— Слышишь? — Мегин кивком указала в сторону общего зала. Тери и Инни сидели в комнате Тери, самозабвенно смотрели «живые» книги. Те, что купила, не так давно, эль-Неренн. На посту — никого, вызовов сегодня не предполагается. Ну разве что отпрыск сестры хозяйки дома решит порезвиться.
Да, теперь эль-Неренн слышала. Знакомая мелодия, знакомая песня. И голос… Риккен. Играет на арфе и напевает. С ума сойти!
— Хорошая песня, — шепнула «кошечка». — Похоже, Рики успокоилась…
Они подобрались к двери в общий зал. Мегин чуть приоткрыла её… Риккен сидела боком к ним и, действительно, играла на арфе. Пальцы её касались «струн» — лучей, двигались плавно, красиво.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96