Огонь в каминах «Четырех Очагов», вот что. Чтобы опять согреть этот дом. Ты собираешься помогать?
– Как я могу помочь?
– Принеси дрова из сарая, и побольше. Беркли сожгла все газеты в этих чертовых каминах. Так что займись. Иди и принеси побольше дров.
– Тебе холодно?
– Нет, больше не холодно. Просто я думаю, что так надо.
Глаза Кларка остекленели – они походили на разрисованные кружочки. Серые полосы пепла на лице делали его еще более зловещим.
– Па, ты в порядке?
– Ты пойдешь за дровами или мне заставить тебя? – Лицо окаменело, кружочки глаз уставились на Табби.
Табби медленно спустился по лестнице и прошел мимо отца; он боялся посмотреть на него.
Прудент Монти Смитфилд каждую зиму покупал двенадцать кубометров дров, из них за зиму в «Четырех Очагах» сжигалась в лучшем случае половина. Сейчас распиленные дрова лежали аккуратно сложенные под навесом около длинного забора. Не забыв прихватить веревку, что висела на крюке рядом с дверями, Табби пошел по высокой, густой траве. Он уловил запах дыма, поднял голову и увидел белые клубы, вившиеся вокруг труб на крыше. Превратившиеся в черные лохмотья обрывки газет, кружась, падали на землю.
Табби связал в охапку старые сухие поленья. Он с трудом дотащил дрова до двери и положил их сразу около входа.
– Отлично. – Лицо отца блестело от пота. – А теперь отнеси это в библиотеку и брось все в огонь.
– Все?
– Так нужно, Табби. – Кларк сделал пару глотков из бутылки.
Обхватив охапку двумя руками, Табби потащил дрова в библиотеку.
В комнате было жарко, как в сауне. Он открыл заслонки камина, опустил поленья на пол и, присев, принялся одно за другим подкидывать их в огонь. Языки пламени лизали дерево, а потом внезапно огненная красная рука утащила дрова в глубь камина. Огонь вспыхнул с такой силой, что Табби резко отшатнулся назад – в лицо ударил жар – и больно ударился спиной о медный край кофейного столика. Потирая спину, он встал.
Позади на диване лежала Беркли Вудхауз. Она стонала.
Табби почти забыл о том, что она находится в комнате. Беркли протягивала пустой, испачканный красной помадой стакан. Табби быстро подошел и вынул стакан из ее рук.
– Сообрази-ка мне еще один, дорогуша. Сделаешь? – Табби решил, что она приняла его за отца.
Но тут появился Кларк, и Беркли явно смутилась – значит, она знала, что это был Табби.
– Парень работает и сейчас опять пойдет работать. – Кларк вырвал стакан из рук Табби. – Я сам тебе налью, если тебе это нужно.
– Почему ты?.. Почему?.. – Беркли пыталась закончить фразу, но, так и не сумев, бессильно откинулась на диван.
– Двигайся, – приказал Табби Кларк. – Занимайся дровами! Ты здесь не бармен.
Похоже, что горечь на лице Кларка полностью уступила место агрессивности.
– Мне нужно принести побольше дров, – спокойно повторил Табби, – для камина в гостиной. Потом для камина на кухне. И для того, что в твоей спальне.
Кларк молча продолжал смотреть на сына.
– Конечно, – договорил Табби, – если это то, что ты хочешь.
– То, что я хочу, – подтвердил Кларк. – Да. И запомните это – и ты, и эта безмозглая шлюха!
Кларк мрачно оглядел Табби и отогнал нескольких мух, что кружили над горлышком зеленой бутылки ирландского виски.
***
Стемнело. Комнаты «Четырех Очагов» покраснели от отсветов огня. Табби то и дело выходил на задний двор, шел к дровяному складу и вновь возвращался назад с новой охапкой. Нижние комнаты и спальня отца стали почти неузнаваемыми – дрожащие языки пламени словно изменили их размер, окрасив одни стены в ярко-красный цвет и поглотив тень на других. Табби слышал посвистывание раскаленного воздуха в дымоходах; он взмок от пота, его лицо, так же как и лицо Кларка, было испачкано пеплом и золой. Время шло, и Табби уже не интересовало, зачем отцу понадобилось превращать их дом в печку: очередная пьяная выходка, на следующий день все забудется. Руки ломило, спина гудела; разжигая в течение нескольких часов камины отца, он устал так, что еле стоял на ногах. Табби немного удивило, что Беркли Вудхауз слоняется по дому и совершенно не замечает Кларка. Вернувшись в очередной раз в дом (Табби притащил еще фунтов восемьдесят дерева), он услышал, что Кларк рыдает и громко зовет: «Джин! Джин!», как будто он увидел призрак жены. Но это было невозможно, а Табби был до того измучен, что даже не сразу вспомнил, что это имя матери.
Беркли распахнула дверь холодильника, вытащила из него сосиски, купленные в самом начале лета у Гринблата, и принялась грызть их. Аппетита из-за жары и боли в мышцах у Табби не было. Он поднялся наверх и умылся – для более основательного мытья не хватало сил. Отец остался внизу и зачарованно улыбался сверкающему красному огню. Табби свалился в постель. Комната искривилась и начала медленно кружиться. Кожа болела – Табби казалось, что его несколько часов медленно поджаривали на гриле.
– Полная тарелка огня! – послышался вопль Кларка, и Табби провалился в сон.
***
Ему снилось, что он пробирается сквозь огромный лес.
Высокие толстые деревья пригибаются к земле, и их темные тени ложатся ему под ноги. Шелестит около лица листва; ветки больно бьют его, цепляются за одежду и не дают пройти. Он должен бежать, бежать со всех ног, бежать куда глаза глядят… Из огромного леса плыла волна горечи, волна зла.
Он должен был бежать, но он упрямо шел вперед – он обязан увидеть, что прячется там, между теми извивающимися деревьями. Но чем ближе Табби подходит, тем отчетливее становятся слышны вопли животных – боль, страх, ужас и агония звучат в них. В этих криках смерти и боли слышится шум яростной битвы: чьи-то тела хрустят от ударов, огромные когти и копыта кромсают землю. В воплях животных Табби начинает различать женский голос, истошный и безумный. Животные леса сцепились в неистовой схватке, и если Табби сделает еще один шаг к тому высокому большому дереву, они бросятся на него и вырвут его сердце. И тут женский крик раздался над головой Табби.
Табби открыл глаза и сел, руки вцепились во влажную, теплую простыню. В центре темной комнаты мерцало и переливалось белое пятно света. Он уже видел его раньше, но где и когда? Внезапно он вспомнил: несколько дней назад такое же пятно вилось над головой пьяного отца, сидящего за кухонным столом.
В спальне стало невыносимо жарко. Запах горелого дерева, горьковатый, но приятный заполнял комнату.
Колеблющееся пятно пролетело над постелью. Оно немного уменьшилось, свернулось и сконцентрировалось. Все эти сумасшедшие звери в лесу… Табби откинулся назад, в первый раз заметив, как намокла от пота простыня.
Белое пятно света еще раз изменило форму. Постепенно оно превращалось в человеческое лицо с неясными, размытыми чертами. Табби вжался в подушку, судорожно вдохнул пропитанный дымом воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
– Как я могу помочь?
– Принеси дрова из сарая, и побольше. Беркли сожгла все газеты в этих чертовых каминах. Так что займись. Иди и принеси побольше дров.
– Тебе холодно?
– Нет, больше не холодно. Просто я думаю, что так надо.
Глаза Кларка остекленели – они походили на разрисованные кружочки. Серые полосы пепла на лице делали его еще более зловещим.
– Па, ты в порядке?
– Ты пойдешь за дровами или мне заставить тебя? – Лицо окаменело, кружочки глаз уставились на Табби.
Табби медленно спустился по лестнице и прошел мимо отца; он боялся посмотреть на него.
Прудент Монти Смитфилд каждую зиму покупал двенадцать кубометров дров, из них за зиму в «Четырех Очагах» сжигалась в лучшем случае половина. Сейчас распиленные дрова лежали аккуратно сложенные под навесом около длинного забора. Не забыв прихватить веревку, что висела на крюке рядом с дверями, Табби пошел по высокой, густой траве. Он уловил запах дыма, поднял голову и увидел белые клубы, вившиеся вокруг труб на крыше. Превратившиеся в черные лохмотья обрывки газет, кружась, падали на землю.
Табби связал в охапку старые сухие поленья. Он с трудом дотащил дрова до двери и положил их сразу около входа.
– Отлично. – Лицо отца блестело от пота. – А теперь отнеси это в библиотеку и брось все в огонь.
– Все?
– Так нужно, Табби. – Кларк сделал пару глотков из бутылки.
Обхватив охапку двумя руками, Табби потащил дрова в библиотеку.
В комнате было жарко, как в сауне. Он открыл заслонки камина, опустил поленья на пол и, присев, принялся одно за другим подкидывать их в огонь. Языки пламени лизали дерево, а потом внезапно огненная красная рука утащила дрова в глубь камина. Огонь вспыхнул с такой силой, что Табби резко отшатнулся назад – в лицо ударил жар – и больно ударился спиной о медный край кофейного столика. Потирая спину, он встал.
Позади на диване лежала Беркли Вудхауз. Она стонала.
Табби почти забыл о том, что она находится в комнате. Беркли протягивала пустой, испачканный красной помадой стакан. Табби быстро подошел и вынул стакан из ее рук.
– Сообрази-ка мне еще один, дорогуша. Сделаешь? – Табби решил, что она приняла его за отца.
Но тут появился Кларк, и Беркли явно смутилась – значит, она знала, что это был Табби.
– Парень работает и сейчас опять пойдет работать. – Кларк вырвал стакан из рук Табби. – Я сам тебе налью, если тебе это нужно.
– Почему ты?.. Почему?.. – Беркли пыталась закончить фразу, но, так и не сумев, бессильно откинулась на диван.
– Двигайся, – приказал Табби Кларк. – Занимайся дровами! Ты здесь не бармен.
Похоже, что горечь на лице Кларка полностью уступила место агрессивности.
– Мне нужно принести побольше дров, – спокойно повторил Табби, – для камина в гостиной. Потом для камина на кухне. И для того, что в твоей спальне.
Кларк молча продолжал смотреть на сына.
– Конечно, – договорил Табби, – если это то, что ты хочешь.
– То, что я хочу, – подтвердил Кларк. – Да. И запомните это – и ты, и эта безмозглая шлюха!
Кларк мрачно оглядел Табби и отогнал нескольких мух, что кружили над горлышком зеленой бутылки ирландского виски.
***
Стемнело. Комнаты «Четырех Очагов» покраснели от отсветов огня. Табби то и дело выходил на задний двор, шел к дровяному складу и вновь возвращался назад с новой охапкой. Нижние комнаты и спальня отца стали почти неузнаваемыми – дрожащие языки пламени словно изменили их размер, окрасив одни стены в ярко-красный цвет и поглотив тень на других. Табби слышал посвистывание раскаленного воздуха в дымоходах; он взмок от пота, его лицо, так же как и лицо Кларка, было испачкано пеплом и золой. Время шло, и Табби уже не интересовало, зачем отцу понадобилось превращать их дом в печку: очередная пьяная выходка, на следующий день все забудется. Руки ломило, спина гудела; разжигая в течение нескольких часов камины отца, он устал так, что еле стоял на ногах. Табби немного удивило, что Беркли Вудхауз слоняется по дому и совершенно не замечает Кларка. Вернувшись в очередной раз в дом (Табби притащил еще фунтов восемьдесят дерева), он услышал, что Кларк рыдает и громко зовет: «Джин! Джин!», как будто он увидел призрак жены. Но это было невозможно, а Табби был до того измучен, что даже не сразу вспомнил, что это имя матери.
Беркли распахнула дверь холодильника, вытащила из него сосиски, купленные в самом начале лета у Гринблата, и принялась грызть их. Аппетита из-за жары и боли в мышцах у Табби не было. Он поднялся наверх и умылся – для более основательного мытья не хватало сил. Отец остался внизу и зачарованно улыбался сверкающему красному огню. Табби свалился в постель. Комната искривилась и начала медленно кружиться. Кожа болела – Табби казалось, что его несколько часов медленно поджаривали на гриле.
– Полная тарелка огня! – послышался вопль Кларка, и Табби провалился в сон.
***
Ему снилось, что он пробирается сквозь огромный лес.
Высокие толстые деревья пригибаются к земле, и их темные тени ложатся ему под ноги. Шелестит около лица листва; ветки больно бьют его, цепляются за одежду и не дают пройти. Он должен бежать, бежать со всех ног, бежать куда глаза глядят… Из огромного леса плыла волна горечи, волна зла.
Он должен был бежать, но он упрямо шел вперед – он обязан увидеть, что прячется там, между теми извивающимися деревьями. Но чем ближе Табби подходит, тем отчетливее становятся слышны вопли животных – боль, страх, ужас и агония звучат в них. В этих криках смерти и боли слышится шум яростной битвы: чьи-то тела хрустят от ударов, огромные когти и копыта кромсают землю. В воплях животных Табби начинает различать женский голос, истошный и безумный. Животные леса сцепились в неистовой схватке, и если Табби сделает еще один шаг к тому высокому большому дереву, они бросятся на него и вырвут его сердце. И тут женский крик раздался над головой Табби.
Табби открыл глаза и сел, руки вцепились во влажную, теплую простыню. В центре темной комнаты мерцало и переливалось белое пятно света. Он уже видел его раньше, но где и когда? Внезапно он вспомнил: несколько дней назад такое же пятно вилось над головой пьяного отца, сидящего за кухонным столом.
В спальне стало невыносимо жарко. Запах горелого дерева, горьковатый, но приятный заполнял комнату.
Колеблющееся пятно пролетело над постелью. Оно немного уменьшилось, свернулось и сконцентрировалось. Все эти сумасшедшие звери в лесу… Табби откинулся назад, в первый раз заметив, как намокла от пота простыня.
Белое пятно света еще раз изменило форму. Постепенно оно превращалось в человеческое лицо с неясными, размытыми чертами. Табби вжался в подушку, судорожно вдохнул пропитанный дымом воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65