Но если сюда прибавится еще один подданный…
– Не один, а только пол-подданного, – поправил Лукас.
– О, разумеется, разумеется, – печально согласился король, – но надолго ли? Он ведь подрастает. Я должен думать о будущем нашей страны, на то я и король.
Пройдет еще немного времени, и Джим Кнопка станет полным подданным. Тогда он наверняка захочет построить себе дом. А скажи-ка мне, пожалуйста, куда нам поставить этот дом? Свободного места нигде больше нету, куда ни глянь – везде рельсы! Придется нам себя ограничить. Тут ничем не поможешь.
– Черт побери! – пробурчал Лукас и поскреб за ухом.
– Ну вот видишь! – пылко продолжал король. – Наша страна сейчас прямо-таки страдает от перенаселения! От этого страдают почти все страны в мире, но Усландия – в особенности. Я ужасно обеспокоен. Что же нам делать?
– М-да, я тоже не знаю, – сказал Лукас.
– Как только Джим Кнопка станет полным подданным, нужно будет либо ликвидировать Эмму, либо кому-то из нас покинуть страну. Дорогой Лукас, вы же с Джимом друзья.
Неужели ты хочешь, чтобы мальчик уехал из Усландии, когда вырастет?
– Нет, – грустно ответил Лукас. – Я ж все понимаю.
И, немного погодя, добавил:
– Но и с Эммой расстаться я тоже не могу. Что такое машинист без локомотива?
– Ну тогда, – предложил король, – придумай что-нибудь. Я знаю, что ты человек рассудительный. Время на это еще есть. А решение принять надо.
И он подал Лукасу руку в знак окончания аудиенции.
Лукас встал, надел фуражку и с поникшей головой покинул дворец. Король со вздохом погрузился в свое кресло и вытер пот со лба шелковым носовым платком.
Этот разговор вывел его из душевного равновесия.
Лукас медленно спустился к своей маленькой станции, где его ждал локомотив по имени Эмма. Он похлопал Эмму по круглому чреву и дал ей немного масла, которое она особенно любила. Потом он присел на государственную границу, подперев голову руками. В этот вечер океан был тихий и ровный. Заходящее солнце отражалось в его безбрежных водах, протянув от горизонта прямо к ногам Лукаса-машиниста сияющую золотую дорожку.
Лукас смотрел на эту дорожку, ведущую то ли в дальние дали, то ли в незнакомые страны и части света, не сказать куда именно. Он наблюдал, как медленно заходило солнце, и как все сужалась и сужалась и, наконец, совсем исчезла золотая дорожка.
Лукас грустно покачал головой и вполголоса сказал:
– Ладно. Мы уйдем. Вдвоем.
С моря задул легкий ветерок, и стало немного прохладней.
Лукас встал, подошел к Эмме и стал ее оглядывать. Эмма почувствовала, что произошло что-то неладное. Локомотивы, хотя и не обладают большой сообразительностью, – вот почему им всегда нужен машинист – зато в душе очень чувствительны. И как только Лукас печально пробормотал себе под нос: «Моя славная старушка Эмма!», ей стало так тяжело, что она перестала пыхтеть и замерла.
– Эмма, – тихо сказал Лукас каким-то совсем незнакомым голосом. – Я не смогу расстаться с тобой. Нет, мы по-прежнему будем вместе. Где-бы то ни было, хоть на земле, хоть на небе, если мы туда вообще попадем.
Эмма ничего не поняла из того, что сказал Лукас. Но она его очень любила, поэтому ей было просто невыносимо видеть его таким печальным. Эмма принялась душераздирающе рыдать.
Лукасу с трудом удалось ее успокоить.
– Понимаешь, это из-за Джима Кнопки, – сказал он утешительным тоном. – Скоро он станет полным подданным, и тогда для одного из нас здесь больше не будет места.
А потому как подданный для государства важнее, чем старый толстобокий локомотив, король решил от тебя избавиться. А коли так, мы, ясное дело, уйдем вместе. Что мне без тебя делать?
Эмма набрала побольше воздуха и только собралась опять разрыдаться, как вдруг кто-то звонким голосом спросил:
– Что случилось?
Это был Джим Кнопка, который, не дождавшись Лукаса, в конце концов уснул прямо в угольном тендере. Когда Лукас заговорил с Эммой, мальчик проснулся и невольно все услышал.
– Привет, Джим! – воскликнул пойманный врасплох Лукас. – Вообще-то сказанное предназначалось не для твоих ушей. Хотя, пожалуй, почему бы тебе не знать?
Словом, мы с Эммой уезжаем отсюда. Навсегда. Так надо.
– Из-за меня? – испуганно спросил Джим.
– Если толком разобраться, – ответил Лукас, – то король прав. Усландия и в самом деле для всех нас маловата.
– А когда вы уезжаете? – пролепетал мальчик.
– Лучше не откладывать дело в долгий ящик. Раз нужно, значит нужно, – серьезно сказал Лукас. – Думаю, мы уедем прямо сегодня ночью.
Джим немного подумал, а потом решительно сказал:
– Я еду с вами.
– Нет, Джим! – ответил Лукас. – Так дело не пойдет. А что скажет на это госпожа Ваас? Она ни за что не позволит.
– Лучше ее ни о чем не спрашивать, – решительно возразил Джим. – Я все объясню в письме и положу его на стол в кухне. Когда она узнает, что я уехал с тобой, то уж точно не будет слишком сильно переживать.
– Я думаю, что наоборот получится, – сказал Лукас с озабоченным видом.
– К тому же, ты и писать-то еще не умеешь.
– Ну тогда нарисую, – объявил Джим.
Но Лукас серьезно покачал головой:
– Нет, мой мальчик, я не могу взять тебя с собой, как бы мне этого ни хотелось.
Ничего не выйдет. В конце концов, ты еще слишком мал и будешь нам только…
Лукас оборвался на полуслове, потому что встретил взгляд Джима. Он был очень решительным и очень несчастным.
– Лукас, – тихо сказал мальчик. – Что ты такое говоришь? Вот увидишь, как я вам пригожусь.
– Ну что ж, ладно, – ответил Лукас, немного смутившись.
– Конечно, паренек ты очень умелый, и иногда, наоборот, больше пользы как раз от маленьких. Это уж верно…
Лукас закурил свою трубку и какое-то время молча попыхивал ею. Он уже был почти согласен, но сначала хотел испытать мальчика. Поэтому он опять начал:
– Подумай-ка вот о чем, Джим: от Эммы-то надо избавиться, чтобы в будущем тебе хватало здесь места. А если уйдешь ты, Эмма может спокойно остаться. Да и я тоже.
– Нет, – упрямо ответил Джим, – не могу же я бросить своего лучшего друга. Или мы все вместе остаемся, или мы все вместе уезжаем. Оставаться здесь нам нельзя.
Тогда поехали. Втроем.
Лукас заулыбался.
– Молодец, старина, – сказал он и положил руку на плечо друга, – боюсь только, что королю все это будет некстати. Такого он себе точно не представлял.
– А мне все равно, – объявил Джим. – Я еду с тобой.
Лукас надолго задумался, выпуская из носогрейки такие клубы дыма, что его почти не стало видно. Он всегда так делал, если был растроган, потому что не хотел, чтобы кто-нибудь это заметил, но Джим-то его знал.
– Хорошо, – раздался наконец голос из табачного облака. – Жду тебя здесь ровно в полночь.
– Договорились, – отозвался Джим.
Они пожали друг другу руки, и мальчик уже собрался уйти, как Лукас снова позвал его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Не один, а только пол-подданного, – поправил Лукас.
– О, разумеется, разумеется, – печально согласился король, – но надолго ли? Он ведь подрастает. Я должен думать о будущем нашей страны, на то я и король.
Пройдет еще немного времени, и Джим Кнопка станет полным подданным. Тогда он наверняка захочет построить себе дом. А скажи-ка мне, пожалуйста, куда нам поставить этот дом? Свободного места нигде больше нету, куда ни глянь – везде рельсы! Придется нам себя ограничить. Тут ничем не поможешь.
– Черт побери! – пробурчал Лукас и поскреб за ухом.
– Ну вот видишь! – пылко продолжал король. – Наша страна сейчас прямо-таки страдает от перенаселения! От этого страдают почти все страны в мире, но Усландия – в особенности. Я ужасно обеспокоен. Что же нам делать?
– М-да, я тоже не знаю, – сказал Лукас.
– Как только Джим Кнопка станет полным подданным, нужно будет либо ликвидировать Эмму, либо кому-то из нас покинуть страну. Дорогой Лукас, вы же с Джимом друзья.
Неужели ты хочешь, чтобы мальчик уехал из Усландии, когда вырастет?
– Нет, – грустно ответил Лукас. – Я ж все понимаю.
И, немного погодя, добавил:
– Но и с Эммой расстаться я тоже не могу. Что такое машинист без локомотива?
– Ну тогда, – предложил король, – придумай что-нибудь. Я знаю, что ты человек рассудительный. Время на это еще есть. А решение принять надо.
И он подал Лукасу руку в знак окончания аудиенции.
Лукас встал, надел фуражку и с поникшей головой покинул дворец. Король со вздохом погрузился в свое кресло и вытер пот со лба шелковым носовым платком.
Этот разговор вывел его из душевного равновесия.
Лукас медленно спустился к своей маленькой станции, где его ждал локомотив по имени Эмма. Он похлопал Эмму по круглому чреву и дал ей немного масла, которое она особенно любила. Потом он присел на государственную границу, подперев голову руками. В этот вечер океан был тихий и ровный. Заходящее солнце отражалось в его безбрежных водах, протянув от горизонта прямо к ногам Лукаса-машиниста сияющую золотую дорожку.
Лукас смотрел на эту дорожку, ведущую то ли в дальние дали, то ли в незнакомые страны и части света, не сказать куда именно. Он наблюдал, как медленно заходило солнце, и как все сужалась и сужалась и, наконец, совсем исчезла золотая дорожка.
Лукас грустно покачал головой и вполголоса сказал:
– Ладно. Мы уйдем. Вдвоем.
С моря задул легкий ветерок, и стало немного прохладней.
Лукас встал, подошел к Эмме и стал ее оглядывать. Эмма почувствовала, что произошло что-то неладное. Локомотивы, хотя и не обладают большой сообразительностью, – вот почему им всегда нужен машинист – зато в душе очень чувствительны. И как только Лукас печально пробормотал себе под нос: «Моя славная старушка Эмма!», ей стало так тяжело, что она перестала пыхтеть и замерла.
– Эмма, – тихо сказал Лукас каким-то совсем незнакомым голосом. – Я не смогу расстаться с тобой. Нет, мы по-прежнему будем вместе. Где-бы то ни было, хоть на земле, хоть на небе, если мы туда вообще попадем.
Эмма ничего не поняла из того, что сказал Лукас. Но она его очень любила, поэтому ей было просто невыносимо видеть его таким печальным. Эмма принялась душераздирающе рыдать.
Лукасу с трудом удалось ее успокоить.
– Понимаешь, это из-за Джима Кнопки, – сказал он утешительным тоном. – Скоро он станет полным подданным, и тогда для одного из нас здесь больше не будет места.
А потому как подданный для государства важнее, чем старый толстобокий локомотив, король решил от тебя избавиться. А коли так, мы, ясное дело, уйдем вместе. Что мне без тебя делать?
Эмма набрала побольше воздуха и только собралась опять разрыдаться, как вдруг кто-то звонким голосом спросил:
– Что случилось?
Это был Джим Кнопка, который, не дождавшись Лукаса, в конце концов уснул прямо в угольном тендере. Когда Лукас заговорил с Эммой, мальчик проснулся и невольно все услышал.
– Привет, Джим! – воскликнул пойманный врасплох Лукас. – Вообще-то сказанное предназначалось не для твоих ушей. Хотя, пожалуй, почему бы тебе не знать?
Словом, мы с Эммой уезжаем отсюда. Навсегда. Так надо.
– Из-за меня? – испуганно спросил Джим.
– Если толком разобраться, – ответил Лукас, – то король прав. Усландия и в самом деле для всех нас маловата.
– А когда вы уезжаете? – пролепетал мальчик.
– Лучше не откладывать дело в долгий ящик. Раз нужно, значит нужно, – серьезно сказал Лукас. – Думаю, мы уедем прямо сегодня ночью.
Джим немного подумал, а потом решительно сказал:
– Я еду с вами.
– Нет, Джим! – ответил Лукас. – Так дело не пойдет. А что скажет на это госпожа Ваас? Она ни за что не позволит.
– Лучше ее ни о чем не спрашивать, – решительно возразил Джим. – Я все объясню в письме и положу его на стол в кухне. Когда она узнает, что я уехал с тобой, то уж точно не будет слишком сильно переживать.
– Я думаю, что наоборот получится, – сказал Лукас с озабоченным видом.
– К тому же, ты и писать-то еще не умеешь.
– Ну тогда нарисую, – объявил Джим.
Но Лукас серьезно покачал головой:
– Нет, мой мальчик, я не могу взять тебя с собой, как бы мне этого ни хотелось.
Ничего не выйдет. В конце концов, ты еще слишком мал и будешь нам только…
Лукас оборвался на полуслове, потому что встретил взгляд Джима. Он был очень решительным и очень несчастным.
– Лукас, – тихо сказал мальчик. – Что ты такое говоришь? Вот увидишь, как я вам пригожусь.
– Ну что ж, ладно, – ответил Лукас, немного смутившись.
– Конечно, паренек ты очень умелый, и иногда, наоборот, больше пользы как раз от маленьких. Это уж верно…
Лукас закурил свою трубку и какое-то время молча попыхивал ею. Он уже был почти согласен, но сначала хотел испытать мальчика. Поэтому он опять начал:
– Подумай-ка вот о чем, Джим: от Эммы-то надо избавиться, чтобы в будущем тебе хватало здесь места. А если уйдешь ты, Эмма может спокойно остаться. Да и я тоже.
– Нет, – упрямо ответил Джим, – не могу же я бросить своего лучшего друга. Или мы все вместе остаемся, или мы все вместе уезжаем. Оставаться здесь нам нельзя.
Тогда поехали. Втроем.
Лукас заулыбался.
– Молодец, старина, – сказал он и положил руку на плечо друга, – боюсь только, что королю все это будет некстати. Такого он себе точно не представлял.
– А мне все равно, – объявил Джим. – Я еду с тобой.
Лукас надолго задумался, выпуская из носогрейки такие клубы дыма, что его почти не стало видно. Он всегда так делал, если был растроган, потому что не хотел, чтобы кто-нибудь это заметил, но Джим-то его знал.
– Хорошо, – раздался наконец голос из табачного облака. – Жду тебя здесь ровно в полночь.
– Договорились, – отозвался Джим.
Они пожали друг другу руки, и мальчик уже собрался уйти, как Лукас снова позвал его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49