Так или иначе, теперь Доминик был повсюду принят и одаривал своими циничными, загадочными улыбками всех и каждого.
— Я надеялся, что ваша кузина окажет мне честь потанцевать со мной, Николас, — небрежно заметил Доминик. — Бьюсь об заклад, она уже помолвлена.
Николас бросил на него свирепый взгляд. Он все еще не знал, что произошло между его кузиной и капером в ту апрельскую ночь, но, насколько ему было известно, больше они не встречались. Во всяком случае, если они оказывались в одном помещении, Женевьева всячески избегала Доминика.
— Нет, она не помолвлена, — сказала Элен, нервно теребя свой ридикюль. — Уверена, что Женевьева скоро вернется сюда.
— Тогда, надеюсь, я буду иметь это удовольствие. — Легкий поклон, и Доминик отправился на поиски Женевьевы.
В интимном уединении на Рэмпарт-стрит Женевьева не делала секрета из того, что, вкусив дух свободы и приключений, стала находить прежнюю жизнь невыносимо тоскливой, но сегодня Доминик впервые увидел, как подобное настроение отражается на ее поведении в обществе. И в полной мере разделял опасения Элен. Если такое вопиющее пренебрежение условностями будет продолжаться, Женевьева Латур скоро станет в свете изгоем. А поскольку Делакруа так или иначе ответствен за то, что подобающий образ жизни стал Женевьеве в тягость, значит, он обязан убедить ее примириться с неизбежным. «Ив конце концов она смирится, — не сомневался он. — Сейчас просто еще слишком свежи воспоминания о „Танцовщице“…"
Доминик заметил, как легко узнаваемая фигурка в изысканном платье из розовой кисеи на белой атласной подкладке мелькнула и скрылась, взбежав по широкой закругленной лестнице главного зала. Там, наверху, наверняка можно будет найти укромную комнату, и Доминик последовал за Женевьевой ленивой, небрежной походкой, однако достиг верхней площадки лишь на несколько секунд позже, чем она. Вместо того чтобы пройти в комнату, где дамы могли расслабиться и отдохнуть после бурных танцев, Женевьева направилась прямо к двери, ведущей на верхнюю террасу позади дома. Делакруа недовольно поджал губы.
Он позвал ее строгим голосом, и Женевьева, уже взявшись за ручку двери, остановилась как вкопанная.
— Нельзя сбегать с бала подобным образом.
— Я не могу там находиться больше ни минуты! — Ее прозрачное кисейное платье и порхающие движения напомнили ему бабочку на листке дерева.
— Ты снова ведешь себя как капризное дитя, — сурово отчитывал капер. — Ты была недопустимо груба с молодым Дюфуром и огорчила мачеху. Когда тебя никто не видит, можешь беситься как угодно, но на людях так вести себя нельзя.
— А почему ты можешь демонстрировать им свое презрение, а я нет? — Женевьева едва сдерживала ярость. — Ты не делаешь секрета из того, что презираешь их всех, и даже получаешь некоторое удовольствие от этого… цирка! Так почему я должна лицемерить?
— Не будь наивной, фея. Ты прекрасно понимаешь, почему ты должна это делать, а я — нет. Это, конечно, несправедливо, но так устроен мир. А теперь пойдем вниз и потанцуем.
Она медленно повернулась к нему — легкое платье вспорхнуло вокруг ее тонкой талии. Горестная улыбка мелькнула в тигриных глазах.
— Я сделаю это, но только потому, что это разозлит кэпа. — Доминика это рассмешило, а она продолжила с неожиданно искренним страданием:
— Мы так похожи, почему же ты не можешь понять, что я чувствую?
— Я понимаю, — ласково ответил он. — Понимаю, потому что и сам чувствовал бы то же самое. Но существуют реальные обстоятельства, с которыми мы вынуждены считаться, Женевьева. Первое и главное из них состоит в том, что ты — женщина.
— Первое и последнее, — горько согласилась она. — Этим все сказано, так ведь?
— Боюсь, что так, — подтвердил Доминик. — Сними-ка с себя эту бунтарскую маску, дитя мое, и начинай действовать. Мы пойдем танцевать, и ты будешь улыбаться, вести оживленную беседу сначала со мной, потом с любым другим, кто станет добиваться твоего внимания. Я не нахожу капризных девочек ни в малейшей степени привлекательными и, разумеется, не собираюсь ложиться с ними в постель.
— Это угроза или подкуп? — игриво поинтересовалась Женевьева, кладя руку на его затянутый в серый атлас локоть.
— Ну, если это и угроза, то надеюсь, что мне не придется привести ее в исполнение, — пояснил Делакруа с усмешкой, на которую она моментально откликнулась радостной улыбкой. — Вот это уже лучше, — одобрил Доминик. — Так держать!
К великой радости Элен, Женевьева снова появилась в зале, видимо, напрочь позабыв о приступе скуки, и до конца бала вела себя безупречно. Но, будучи неглупой женщиной, Элен не могла не почувствовать, что веселая флиртующая прелестница в любой момент может снова превратиться в унылую недотрогу. К счастью, больше никто не заметил, как обманчиво и ненадежно веселье младшей Латур.
— Делакруа?
Доминик, исподволь наблюдавший за Женевьевой, обернулся и увидел массивную фигуру одного из самых видных граждан города.
— Сеньор Гарсиа?
— Не пройдете ли вы со мной в игорную комнату? — с сильным акцентом произнес испанец. — Есть неотложное дело, которое необходимо обсудить. — Он кивнул с важным видом и, не допуская возражений со стороны Доминика, направился в указанную комнату.
Доминик приподнял бровь, взял стакан глинтвейна с подноса, который проносил мимо слуга, и последовал за испанцем, решив, что неотложное дело непременно имеет отношение к деньгам.
Шестеро мужчин, собравшихся в игорной комнате, приветствовали его если не восторженно, то, во всяком случае, с гораздо большей учтивостью, чем та, какой обычно жаловали его столпы креольского общества, — Чем могу служить, джентльмены? — не без иронии поинтересовался Доминик, присаживаясь на краешек стола. — Ведь вы хотите, чтобы я что-то для вас сделал, месье мэр?
Джентльмен, к которому он обратился, откашлялся и оглядел присутствующих, словно ища подтверждения своих полномочий спикера. Все молчаливо подтвердили их, и джентльмен заговорил важно и весомо, как того требовала серьезность вопроса.
— Месье Делакруа, разумеется, известно о возросшей опасности. Британские войска подошли к городу как никогда близко! После опустошения, которое они произвели в Вашингтоне, можно ожидать, что и здесь камня на камне не оставят. Отбить наступление англичан едва ли удастся. Город ненадежно защищен, а пятьдесят британских судов уже были замечены в дельте Миссисипи. Генерал Джексон собирается перехватить их, но Новому Орлеану нужна собственная оборона. У месье Делакруа есть флот, не так ли? И все его корабли укомплектованы отлично обученными командами.
— Это точно, — согласился капер, стараясь скрыть удивление и сарказм.
— Исходя из рода их деятельности можно предположить, " что флот и вооружен превосходно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
— Я надеялся, что ваша кузина окажет мне честь потанцевать со мной, Николас, — небрежно заметил Доминик. — Бьюсь об заклад, она уже помолвлена.
Николас бросил на него свирепый взгляд. Он все еще не знал, что произошло между его кузиной и капером в ту апрельскую ночь, но, насколько ему было известно, больше они не встречались. Во всяком случае, если они оказывались в одном помещении, Женевьева всячески избегала Доминика.
— Нет, она не помолвлена, — сказала Элен, нервно теребя свой ридикюль. — Уверена, что Женевьева скоро вернется сюда.
— Тогда, надеюсь, я буду иметь это удовольствие. — Легкий поклон, и Доминик отправился на поиски Женевьевы.
В интимном уединении на Рэмпарт-стрит Женевьева не делала секрета из того, что, вкусив дух свободы и приключений, стала находить прежнюю жизнь невыносимо тоскливой, но сегодня Доминик впервые увидел, как подобное настроение отражается на ее поведении в обществе. И в полной мере разделял опасения Элен. Если такое вопиющее пренебрежение условностями будет продолжаться, Женевьева Латур скоро станет в свете изгоем. А поскольку Делакруа так или иначе ответствен за то, что подобающий образ жизни стал Женевьеве в тягость, значит, он обязан убедить ее примириться с неизбежным. «Ив конце концов она смирится, — не сомневался он. — Сейчас просто еще слишком свежи воспоминания о „Танцовщице“…"
Доминик заметил, как легко узнаваемая фигурка в изысканном платье из розовой кисеи на белой атласной подкладке мелькнула и скрылась, взбежав по широкой закругленной лестнице главного зала. Там, наверху, наверняка можно будет найти укромную комнату, и Доминик последовал за Женевьевой ленивой, небрежной походкой, однако достиг верхней площадки лишь на несколько секунд позже, чем она. Вместо того чтобы пройти в комнату, где дамы могли расслабиться и отдохнуть после бурных танцев, Женевьева направилась прямо к двери, ведущей на верхнюю террасу позади дома. Делакруа недовольно поджал губы.
Он позвал ее строгим голосом, и Женевьева, уже взявшись за ручку двери, остановилась как вкопанная.
— Нельзя сбегать с бала подобным образом.
— Я не могу там находиться больше ни минуты! — Ее прозрачное кисейное платье и порхающие движения напомнили ему бабочку на листке дерева.
— Ты снова ведешь себя как капризное дитя, — сурово отчитывал капер. — Ты была недопустимо груба с молодым Дюфуром и огорчила мачеху. Когда тебя никто не видит, можешь беситься как угодно, но на людях так вести себя нельзя.
— А почему ты можешь демонстрировать им свое презрение, а я нет? — Женевьева едва сдерживала ярость. — Ты не делаешь секрета из того, что презираешь их всех, и даже получаешь некоторое удовольствие от этого… цирка! Так почему я должна лицемерить?
— Не будь наивной, фея. Ты прекрасно понимаешь, почему ты должна это делать, а я — нет. Это, конечно, несправедливо, но так устроен мир. А теперь пойдем вниз и потанцуем.
Она медленно повернулась к нему — легкое платье вспорхнуло вокруг ее тонкой талии. Горестная улыбка мелькнула в тигриных глазах.
— Я сделаю это, но только потому, что это разозлит кэпа. — Доминика это рассмешило, а она продолжила с неожиданно искренним страданием:
— Мы так похожи, почему же ты не можешь понять, что я чувствую?
— Я понимаю, — ласково ответил он. — Понимаю, потому что и сам чувствовал бы то же самое. Но существуют реальные обстоятельства, с которыми мы вынуждены считаться, Женевьева. Первое и главное из них состоит в том, что ты — женщина.
— Первое и последнее, — горько согласилась она. — Этим все сказано, так ведь?
— Боюсь, что так, — подтвердил Доминик. — Сними-ка с себя эту бунтарскую маску, дитя мое, и начинай действовать. Мы пойдем танцевать, и ты будешь улыбаться, вести оживленную беседу сначала со мной, потом с любым другим, кто станет добиваться твоего внимания. Я не нахожу капризных девочек ни в малейшей степени привлекательными и, разумеется, не собираюсь ложиться с ними в постель.
— Это угроза или подкуп? — игриво поинтересовалась Женевьева, кладя руку на его затянутый в серый атлас локоть.
— Ну, если это и угроза, то надеюсь, что мне не придется привести ее в исполнение, — пояснил Делакруа с усмешкой, на которую она моментально откликнулась радостной улыбкой. — Вот это уже лучше, — одобрил Доминик. — Так держать!
К великой радости Элен, Женевьева снова появилась в зале, видимо, напрочь позабыв о приступе скуки, и до конца бала вела себя безупречно. Но, будучи неглупой женщиной, Элен не могла не почувствовать, что веселая флиртующая прелестница в любой момент может снова превратиться в унылую недотрогу. К счастью, больше никто не заметил, как обманчиво и ненадежно веселье младшей Латур.
— Делакруа?
Доминик, исподволь наблюдавший за Женевьевой, обернулся и увидел массивную фигуру одного из самых видных граждан города.
— Сеньор Гарсиа?
— Не пройдете ли вы со мной в игорную комнату? — с сильным акцентом произнес испанец. — Есть неотложное дело, которое необходимо обсудить. — Он кивнул с важным видом и, не допуская возражений со стороны Доминика, направился в указанную комнату.
Доминик приподнял бровь, взял стакан глинтвейна с подноса, который проносил мимо слуга, и последовал за испанцем, решив, что неотложное дело непременно имеет отношение к деньгам.
Шестеро мужчин, собравшихся в игорной комнате, приветствовали его если не восторженно, то, во всяком случае, с гораздо большей учтивостью, чем та, какой обычно жаловали его столпы креольского общества, — Чем могу служить, джентльмены? — не без иронии поинтересовался Доминик, присаживаясь на краешек стола. — Ведь вы хотите, чтобы я что-то для вас сделал, месье мэр?
Джентльмен, к которому он обратился, откашлялся и оглядел присутствующих, словно ища подтверждения своих полномочий спикера. Все молчаливо подтвердили их, и джентльмен заговорил важно и весомо, как того требовала серьезность вопроса.
— Месье Делакруа, разумеется, известно о возросшей опасности. Британские войска подошли к городу как никогда близко! После опустошения, которое они произвели в Вашингтоне, можно ожидать, что и здесь камня на камне не оставят. Отбить наступление англичан едва ли удастся. Город ненадежно защищен, а пятьдесят британских судов уже были замечены в дельте Миссисипи. Генерал Джексон собирается перехватить их, но Новому Орлеану нужна собственная оборона. У месье Делакруа есть флот, не так ли? И все его корабли укомплектованы отлично обученными командами.
— Это точно, — согласился капер, стараясь скрыть удивление и сарказм.
— Исходя из рода их деятельности можно предположить, " что флот и вооружен превосходно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113