Она была в серебряной маске, которая закрывала все ее лицо от лба до губ. И очень хорошо, что она оставляла открытым ее рот — было бы преступлением прятать такие губы. Полные, роскошной формы, они выпячивались так соблазнительно, словно жарко шептали: «Поцелуйте меня». И меня все больше разбирало любопытство: каковы ее глаза, скулы, нос?..
В остальном она была восхитительной и чуть загадочной. Загадочная часть скрывалась под плотной развевающейся юбкой голубого цвета на широких обручах, которые напрочь отбивали охоту танцевать с ней. Восхитительной была блузка с вырезом, достаточно низким, чтобы, напротив, возбуждать охоту.
Она была одета южной красавицей. Интересно, если на юге встречаются подобные красотки, почему я еще не переселился в Атланту? Я уже решил было подойти и спросить ее про это, когда Ирв Сили ткнул меня локтем в бок.
— Посмотри-ка вон на того типа, — прогрохотал он. А грохотал он потому, что голос его, казалось, исходил прямо из огромного живота, в котором места хватало не только для грохота, но и для эха. Он кивнул в сторону крупного парня, приблизившегося к бару в нескольких футах от нас.
Я назвал его крупным не потому, что сам недостаточно крупный, просто парень был на пару дюймов выше и на тридцать фунтов тяжелее меня. И крепкого сложения.
— Чего на него смотреть? — спросил я Ирва.
— Это Брэйн. Роджер Брэйн. Неужели ты не знаешь этого подонка?
— Смутно, только по имени. Никогда с ним не сталкивался. У него что-то вроде мастерской на Стрипе?
— Верно. Художник. Очень художественный художник. И самая паршивая вонючка, которую я когда-либо встречал.
Я поморщился. Ирв говорил довольно громко, а Брэйн стоял всего в нескольких шагах от нас.
Пол Кларк повернулся к нам, затеребил пальцами свой длинный заостренный нос и громко сказал:
— Ирв, ты ошибаешься: Брэйн ублюдок. Знаешь, почему? Потому что он, — Пол заговорил еще громче, — самый большой сукин сын в Голливуде! А уж где-где, а тут хватает сукиных сынов!
Брэйн медленно обернулся. Его маска была сдвинута на лоб. Он не желал играть по правилам, как все остальные, он хотел отличаться от других. Поэтому — и, конечно, по его габаритам — его сразу узнали мои собутыльники. Одет он был итальянским аристократом эпохи Возрождения и походил на цветную пленку «Техноколор». На нем были голубой жакет с буфами на рукавах, трико винного цвета, обтягивающее его длинные ноги, и черный плащ на серой подкладке. Плащ был закреплен на шее и плечах и свисал до пола. Украшенная драгоценными камнями рукоятка длинного кинжала торчала из ножен на левом боку.
Нелепо смотрелась болтавшаяся на кожаном ремешке, переброшенном через плечо, современная дорогая тридцатипятимиллиметровая миниатюрная «лейка» в открытом кожаном футляре.
Положив свою лапищу на рукоятку кинжала, он направился к нам вальяжной походкой. Именно так, вальяжной, словно он был под большим впечатлением от самого себя.
Он остановился перед нами и рассматривал нас троих, слегка кривя свои полные губы, словно разглядывал грязь. У него были вьющиеся каштановые волосы, а брови того же цвета вздернулись вверх.
Закончив осмотр, он отчетливо и с нарочитым презрением произнес:
— Деревня.
Взгляд его опустился на наши ноги, задержался на них и снова переместился на наши лица.
— Сапоги! — спокойно изрек он. — Бог мой! — Внимательно осмотрел наши лица, обнажив в улыбке красивые зубы, потом сморщил губы и выплюнул: — Несомненно, кретины. Отвратительно. Но интересно... для антрополога.
Ничего оригинального в его словах не было, но как он их произнес! Он мог бы сказать: «О, детка», и вам бы показалось, что вы никогда такого не слышали. Он как бы растворял каждое слово в кислоте, прежде чем выплюнуть его остатки из красивого рта.
Роджер Брэйн был верховным существом с Марса или богом с Олимпа, а мы — простыми смертными.
Он продолжал вещать. Приятно улыбаясь, проговорил своим хорошо поставленным протяжным голосом:
— Вы очаровательные штучки. Вы... штучки. — Его улыбка стала еще шире. — Может, выйдем? Ну, кто из вас? Из вас... штучек?
Этот парень как бы гладил меня против шерсти, не мое дело, но все-таки.
— Мистер Брэйн, — вмешался я, — кончайте перебранку. Я не имею ничего против вас. — Тут я улыбнулся. — Так что оставьте меня в покое. Оставьте нас всех. Забудьте. Мы извиняемся.
Брэйн сконцентрировался на мне так, словно готовился совершить первое в своей жизни вскрытие, но не знал точно, с чего начать.
— Что вы такое? — спросил он. — Кто вы такой?
— Скотт. Шелл Скотт.
— Любопытно, — медленно проговорил он с утрированной выразительностью. — Однако у вас безобразный нос. Или вы не находите его безобразным?
Это он так отозвался о моем носе, сломанном в смертельном бою с японцами. Его так и не выправили как следует. Он чуть искривлен, но вовсе не безобразен.
Я сказал как можно вежливее:
— Я притерпелся. Прощайте.
Но он только-только разогревался. И еще больше сосредоточился на мне, игнорируя Кларка и Сили, стоявших по бокам от меня. А ведь это они его завели. Как вообще я оказался замешанным в это?
— Парень, мне нравится, как вы тут болтаете. А, парень? — Брэйн изобразил недоумение, потом снова нарисовал на своем лице широкую белозубую улыбку.
Я начинал понимать, почему Пол и Ирв недолюбливают этого типа, но промолчал. Он покуражился. Может, теперь уберется. По мне, так ему лучше было слинять.
Но он не убрался.
И разглагольствовал как ни в чем не бывало:
— Видите ли, Скотт, вы говорите на редкость вразумительно. Все познается в сравнении. Интересно, смогли бы вы пожертвовать свой мозг... о! Извините, я не хотел вас смущать.
Я почувствовал, как горит мое лицо. Поставив стакан на стойку, я сделал шаг, приблизил свое лицо вплотную к нему и отчеканил:
— Послушайте, приятель. Идите-ка отсюда и играйте в свои игры где-нибудь еще. Я уже говорил вам, что мне нет дела до вас. Но я могу и передумать.
Он опустил подбородок и уставился на меня, качая головой, как если бы я был гадким мальчишкой.
Я сжал кулаки, но тут же расслабился и попытался взять себя в руки:
— Знаете, Брэйн, мои друзья сболтнули лишнее. Ладно, им не следовало это делать. Теперь забудьте и убирайтесь.
— Но они правы, — бодро кивнул он. — Абсолютно правы. Я действительно ублюдок, незаконнорожденный. В прямом смысле слова.
— И кому какое дело? — бросил я.
Этот чертов дуралей Кларк выбрал момент, чтобы снова вклиниться:
— Я имел в виду совершенно другое, Брэйн. Я выражался фигурально.
Черт бы побрал старину Кларка! Я готов был разбить ему башку. Брэйн продолжал улыбаться, но его полные губы искривились, обнажив зубы. Он сделал шаг к Полу Кларку и прорычал:
— Вот как? Как тебе понравится, если я зашвырну тебя аж в Канзас-Сити, штат Миссури?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
В остальном она была восхитительной и чуть загадочной. Загадочная часть скрывалась под плотной развевающейся юбкой голубого цвета на широких обручах, которые напрочь отбивали охоту танцевать с ней. Восхитительной была блузка с вырезом, достаточно низким, чтобы, напротив, возбуждать охоту.
Она была одета южной красавицей. Интересно, если на юге встречаются подобные красотки, почему я еще не переселился в Атланту? Я уже решил было подойти и спросить ее про это, когда Ирв Сили ткнул меня локтем в бок.
— Посмотри-ка вон на того типа, — прогрохотал он. А грохотал он потому, что голос его, казалось, исходил прямо из огромного живота, в котором места хватало не только для грохота, но и для эха. Он кивнул в сторону крупного парня, приблизившегося к бару в нескольких футах от нас.
Я назвал его крупным не потому, что сам недостаточно крупный, просто парень был на пару дюймов выше и на тридцать фунтов тяжелее меня. И крепкого сложения.
— Чего на него смотреть? — спросил я Ирва.
— Это Брэйн. Роджер Брэйн. Неужели ты не знаешь этого подонка?
— Смутно, только по имени. Никогда с ним не сталкивался. У него что-то вроде мастерской на Стрипе?
— Верно. Художник. Очень художественный художник. И самая паршивая вонючка, которую я когда-либо встречал.
Я поморщился. Ирв говорил довольно громко, а Брэйн стоял всего в нескольких шагах от нас.
Пол Кларк повернулся к нам, затеребил пальцами свой длинный заостренный нос и громко сказал:
— Ирв, ты ошибаешься: Брэйн ублюдок. Знаешь, почему? Потому что он, — Пол заговорил еще громче, — самый большой сукин сын в Голливуде! А уж где-где, а тут хватает сукиных сынов!
Брэйн медленно обернулся. Его маска была сдвинута на лоб. Он не желал играть по правилам, как все остальные, он хотел отличаться от других. Поэтому — и, конечно, по его габаритам — его сразу узнали мои собутыльники. Одет он был итальянским аристократом эпохи Возрождения и походил на цветную пленку «Техноколор». На нем были голубой жакет с буфами на рукавах, трико винного цвета, обтягивающее его длинные ноги, и черный плащ на серой подкладке. Плащ был закреплен на шее и плечах и свисал до пола. Украшенная драгоценными камнями рукоятка длинного кинжала торчала из ножен на левом боку.
Нелепо смотрелась болтавшаяся на кожаном ремешке, переброшенном через плечо, современная дорогая тридцатипятимиллиметровая миниатюрная «лейка» в открытом кожаном футляре.
Положив свою лапищу на рукоятку кинжала, он направился к нам вальяжной походкой. Именно так, вальяжной, словно он был под большим впечатлением от самого себя.
Он остановился перед нами и рассматривал нас троих, слегка кривя свои полные губы, словно разглядывал грязь. У него были вьющиеся каштановые волосы, а брови того же цвета вздернулись вверх.
Закончив осмотр, он отчетливо и с нарочитым презрением произнес:
— Деревня.
Взгляд его опустился на наши ноги, задержался на них и снова переместился на наши лица.
— Сапоги! — спокойно изрек он. — Бог мой! — Внимательно осмотрел наши лица, обнажив в улыбке красивые зубы, потом сморщил губы и выплюнул: — Несомненно, кретины. Отвратительно. Но интересно... для антрополога.
Ничего оригинального в его словах не было, но как он их произнес! Он мог бы сказать: «О, детка», и вам бы показалось, что вы никогда такого не слышали. Он как бы растворял каждое слово в кислоте, прежде чем выплюнуть его остатки из красивого рта.
Роджер Брэйн был верховным существом с Марса или богом с Олимпа, а мы — простыми смертными.
Он продолжал вещать. Приятно улыбаясь, проговорил своим хорошо поставленным протяжным голосом:
— Вы очаровательные штучки. Вы... штучки. — Его улыбка стала еще шире. — Может, выйдем? Ну, кто из вас? Из вас... штучек?
Этот парень как бы гладил меня против шерсти, не мое дело, но все-таки.
— Мистер Брэйн, — вмешался я, — кончайте перебранку. Я не имею ничего против вас. — Тут я улыбнулся. — Так что оставьте меня в покое. Оставьте нас всех. Забудьте. Мы извиняемся.
Брэйн сконцентрировался на мне так, словно готовился совершить первое в своей жизни вскрытие, но не знал точно, с чего начать.
— Что вы такое? — спросил он. — Кто вы такой?
— Скотт. Шелл Скотт.
— Любопытно, — медленно проговорил он с утрированной выразительностью. — Однако у вас безобразный нос. Или вы не находите его безобразным?
Это он так отозвался о моем носе, сломанном в смертельном бою с японцами. Его так и не выправили как следует. Он чуть искривлен, но вовсе не безобразен.
Я сказал как можно вежливее:
— Я притерпелся. Прощайте.
Но он только-только разогревался. И еще больше сосредоточился на мне, игнорируя Кларка и Сили, стоявших по бокам от меня. А ведь это они его завели. Как вообще я оказался замешанным в это?
— Парень, мне нравится, как вы тут болтаете. А, парень? — Брэйн изобразил недоумение, потом снова нарисовал на своем лице широкую белозубую улыбку.
Я начинал понимать, почему Пол и Ирв недолюбливают этого типа, но промолчал. Он покуражился. Может, теперь уберется. По мне, так ему лучше было слинять.
Но он не убрался.
И разглагольствовал как ни в чем не бывало:
— Видите ли, Скотт, вы говорите на редкость вразумительно. Все познается в сравнении. Интересно, смогли бы вы пожертвовать свой мозг... о! Извините, я не хотел вас смущать.
Я почувствовал, как горит мое лицо. Поставив стакан на стойку, я сделал шаг, приблизил свое лицо вплотную к нему и отчеканил:
— Послушайте, приятель. Идите-ка отсюда и играйте в свои игры где-нибудь еще. Я уже говорил вам, что мне нет дела до вас. Но я могу и передумать.
Он опустил подбородок и уставился на меня, качая головой, как если бы я был гадким мальчишкой.
Я сжал кулаки, но тут же расслабился и попытался взять себя в руки:
— Знаете, Брэйн, мои друзья сболтнули лишнее. Ладно, им не следовало это делать. Теперь забудьте и убирайтесь.
— Но они правы, — бодро кивнул он. — Абсолютно правы. Я действительно ублюдок, незаконнорожденный. В прямом смысле слова.
— И кому какое дело? — бросил я.
Этот чертов дуралей Кларк выбрал момент, чтобы снова вклиниться:
— Я имел в виду совершенно другое, Брэйн. Я выражался фигурально.
Черт бы побрал старину Кларка! Я готов был разбить ему башку. Брэйн продолжал улыбаться, но его полные губы искривились, обнажив зубы. Он сделал шаг к Полу Кларку и прорычал:
— Вот как? Как тебе понравится, если я зашвырну тебя аж в Канзас-Сити, штат Миссури?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42