ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Туда же поместили стулья и почти королевский трон – кресло для председателя.
– Ну и спектакль! – прошептал Бедняк на ухо Ртути. – Однако, я думаю, не видать нам больше Сан-Дени…
– А как товарищи? Как встречают свою судьбу?
– Ты их знаешь… Ты идешь на смерть, и они идут на смерть, вот и все. Только Толстяк…
– Как! Бедный малый, ему жаль…
– Да нет, не умереть… Но сейчас он говорил мне: «Что неприятно, так это уйти, не поняв, зачем мы в Мексике».
Послышались голоса офицеров, отдающих приказы. Мексиканские войска окружили сцену. Открылись ворота крепости, впуская окрестных жителей, оповещенных о казни: они толпились в ожидании кровавого представления. Месяц назад эти люди склонялись перед французами, оккупировавшими Монтеррей. Теперь город снова был в руках мексиканцев, и жители сделались патриотами всем на удивление. Солдаты, правда, орудовали прикладами, подгоняя их.
На помосте разложили красный бархатный ковер, военные расположились вокруг.
– Вылитый театр Шателе! – не удержался шутник Бедняк.
Пленные стояли без цепей, но охрана плотно окружала их. О знаменитых «ртутистах» ходило столько легенд, что мексиканцы все еще боялись подвоха.
Капитан Ртуть стоял немного впереди товарищей. Он был красив: спокойная улыбка, чистый лоб в ореоле вьющихся волос. Публика неистовствовала, глядя на него, в толпе слышались яростные крики:
– Смерть им! Смерть им!
Вдруг загрохотала нестройная мексиканская музыка, забил барабан.
Это Карбахаль поднимался на свое место, броско одетый, как на карнавале, в бархат гранатового цвета с золотыми кистями. Ожерелья из драгоценных камней, огромные бриллианты вместо пуговиц. И сомбреро с широкой золотой лентой, украшенной рубинами. Не будь генерал таким рослым, то утонул бы под этим огромным зонтиком диаметром никак не меньше метра.
За генералом расположились другие офицеры, также при параде, в шитых золотом мундирах и блестящих украшениях (как в цирке – заметил Бедняк). Загорелое лицо Карбахаля было очень серьезно, под густыми бровями прятались большие темные глаза.
Ртуть не упускал из виду ни одной мелочи. Внезапно он вздрогнул. Место с краю оставалось свободным. Появился слуга, неся на плечах какую-то обезьяну, и усадил ее на подушки.
Боже мой! Так это же бессмертный Бартоломео Перес! Уродливый карлик, как из кошмарного сна… Ртуть видел его по дороге в Сальтильо, когда тот радовался поражению французов. Тогда он не поверил своим глазам, решил, что это галлюцинация, плод расстроенного воображения. Но теперь сомневаться не приходилось.
Наш герой почувствовал прилив ярости, но сдержался и остался стоять невозмутимо, не опуская головы. Ну и комичный этот военный совет, который не судит, а лишь выносит приговор!
Ртуть взглянул на свой отряд. Он мог гордиться бойцами, ему удалось передать этим людям твердость духа. А ведь среди них были порядочные шалопаи с темным прошлым. Но сейчас они имели честь служить под французским флагом и держались с достоинством и вызовом.
Карбахаль смотрел вокруг и, казалось, испытывал огромное удовольствие от маскарадной пышности. Он выпятил грудь и провозгласил громовым голосом, слышным даже в задних рядах толпы:
– Мексиканцы, мы собрались здесь, чтобы совершить акт справедливости… Ошибки быть не должно. Это не сведение счетов, не низменная месть. Если бы люди, которых вы видите перед собой, были солдатами и могли отстаивать свои воинские права, мы поступили бы, как велит долг. Мексика достаточно сильна и великодушна, чтобы уважать своих врагов, когда они того заслуживают…
Карбахаль замолчал, перевел дух, довольным взором окинул аудиторию и продолжал с большим пафосом:
– Соотечественники, пусть ваша совесть будет спокойна! Люди, которых мы будем судить, – не солдаты. Это злодеи и бандиты.
Ртуть перебил спокойным, но зычным голосом:
– Ну и брехун ты, Карбахаль!
– Молчите, или вам заткнут рот…
Бартоломео Перес приподнялся на сиденье насколько мог и закричал:
– Генерал, нечего с ними говорить, убейте их!
– Злодеи и бандиты, – повторил Карбахаль. – Негодяи должны быть признательны за нашу снисходительность: их предали военному трибуналу и суду народа. Мы исполним приговор, который вынесет народ.
– Смерть им! На виселицу! – завопили в толпе. Карбахаль поднял руку.
– Обвиняемые имеют право на защиту. Вы, присвоивший не принадлежащее вам звание, лжекапитан Ртуть, предводитель убийц и предателей, говорите… Но знайте, если ваша речь прозвучит оскорбительно, если вы не станете уважать суд, я лишу вас слова. И приговор свершится!
– Убить их! Повесить! – визжали сотни разъяренных голосов.
– Во имя мексиканской чести, – воскликнул Карбахаль, – я призываю вас выслушать защиту преступников… Солдаты, заткните рты крикунам!
Послышались шум, крики, возмущенные голоса. Солдаты оттеснили напиравших индейцев и прочий сброд. Воцарилась тишина.
– Говорите! – обратился генерал к Ртути. Наш герой сделал пару шагов вперед.
– Да, я буду говорить, и пусть меня подвергнут самым жестоким пыткам, на которые ты способен, Карбахаль, я скажу правду, всю правду. Ты называешь нас преступниками и убийцами. Но разве это мы, а не твои бандиты заперли в доме в Гуаедалохане матерей с детьми и подожгли этот дом, отталкивая штыком тех, кто пытался убежать? Нет, это сделал ты, Карбахаль!
Карбахаль приподнялся и прокричал что-то, размахи вая руками.
Ртуть продолжал:
– Разве это мы разбивали головы индейцев камнями, разве мы отрезали безвинным несчастным ноги и руки и бросали их на дороге мучительно умирать?
– Молчи!
Товарищи примкнули к капитану, готовые защитить его. Ртуть приободрился, голос его звучал подобно грому:
– И ты еще называешь себя патриотом… А знаешь ли ты, Карбахаль, что такое родина? Чтобы быть достойным родины, нельзя ее позорить зверствами, которые ты и твои приятели совершают ее именем. Нельзя защищать свою мать, пытая и убивая матерей врагов. Руки патриотов должны быть чисты. Посмотри на свои, Карбахаль, они обагрены кровью невинных!
Карбахаль задыхался от ярости, чувствуя над собой власть говорящего.
– Ты толкуешь о суде! – продолжал Ртуть, и звонкий голос его разносился на весь двор. – Ты и твои люди называете себя судьями… Я не признаю вас. Пусть бандиты не ждут уважения от честных людей! Вас следовало бы свергнуть с глупых золоченых престолов и поставить на наше место. Особенно один – как он отваживается называться судьей? Это Бартоломео Перес, он не солдат и не патриот, а вор и убийца… Я превращаюсь из обвиняемого в обвинителя. Да, я обвиняю этого человека – этого бандита, сидящего среди вас, – в убийстве, двадцать лет назад, в Сан-Луисе, Пьера Делорма, честного гражданина и труженика, друга Мексики, страны, любезно принявшей его… Это был мой отец!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51