Или как прошли через таможню на терминал, не открыв ни одной сумки; как там Томми Зип остановился и вытянул вперед руки, но только не совсем, а прижав локти к бокам, ну как он всегда это делает. И тут подходят эти итальянские парни, двое их было, и каждый из них по очереди обнимает Томми Зипа и целует, сперва в одну щеку, а потом в другую. А Томми весь разодетый, а эти двое выглядят так, словно и спали прямо в своей дурацкой одежде, а одежда та – грошовые костюмчики и без галстуков, и оба они толстенькие такие, пухлые. И еще Ники расскажет, как они начали трещать по-итальянски, без остановки, а Томми, мать его... и не подумал даже представить им Ники. Ну ладно, а еще как они ехали в эту миланскую гостиницу, «Плаза», которая на Пьяцца-Диас, и там было еще много людей, и все они, считай, в очередь выстроились, чтобы облапить Томми и поцеловать его. Какой-то мужик хотел снять Томми, и тогда эти толстенькие ребята расшибли его камеру, а самого его выкинули из гостиницы, а у входа стояли два копа и все видели, и хоть бы что. Копы с белыми ремнями, а на ремне кобура.
Еще он расскажет, как они пошли в номер, заказанный для Томми, добыли несколько бутылок и лед и устроили вроде как банкет, причем Ники слонялся по углам, а они говорили все только по-итальянски, а потом ему надоело, и он сказал себе: а долбись оно все в грызло, и пошел в свой номер рядом по коридору. И стоял у окна, смотрел сверху, как мимо парка ездят какие-то оранжевые трамваи. А может, автобусы.
И как Томми позвонил ему потом и велел зайти. Томми теперь был один, а везде пустые стаканы и полные пепельницы, и чуть с дерьмом его не съел за то, что Ники оскорбил его друзей – взял вот так и ушел.
Сперва Ники решил, что он шутит. Это же надо – никто ему и слова не сказал за все это время, и это он, выходит, оскорбил их. Обычная параша, которую Томми несет про старые времена, всегда он про это самое уважение. Да Ники вырос в Северной Джорджии, в Атлантик-Сити, на той же улице, где жил сам Никодимо Скарфо, и всю дорогу видел его парней – они ходили в клуб на Фэрмаунт-авеню, где он работал тогда и где с ними и познакомился. Конечно же парни уважали Скарфо, только ведь они не выпендривались, как Томми, что итальянцы. И у Джимми тоже есть люди, которым и на хрен не нужен этот Зип. Они прямо так и говорят, что убрать бы его – и делу конец. Этот парень как пришелец с какой-то трижды гребанной другой планеты.
– Так ты скажешь мне, что тут происходит или нет? – спросил Ники.
Томми открыл спортивную сумку, принесенную одним из итальянцев, вытащил оттуда две девятимиллиметровые «беретты» и пару коробок с патронами и разложил все это хозяйство на столе.
– Подружка Гарри, – сказал он, – прилетела сюда вчера и переночевала в гостинице «Кавур». Она обедала с цветным парнем, американцем, которого Гарри, как видно, послал ее встретить. Цветной парень и так и сяк пытался выяснить, не следит ли кто за ней. Ну вроде как посылал ее выйти из гостиницы, а сам смотрел, не пойдет ли кто следом. Потом он подъехал к ресторану сзади и вошел с ней через черный ход. Катается он на серой «ланчии», которая, как узнали мои друзья, зарегистрирована на Гарри Арно. Куплена в прошлом году, номера на ней миланские. Сегодня утром другой мой друг, Бенно, проследил их отсюда до маленького городка к югу от Геновы, на побережье. Называется город Рапалло. Бенно звонил моим здешним друзьям, и они сказали, что цветной парень оставил ее в гостинице, а сам уехал. Пока что никто к ней не приходил. Бенно будет следить за гостиницей и встретит нас в Рапалло завтра. Женщина остановилась в «Астории». Если нам придется задержаться там на день или два, жить будем в квартире, которую они мне предоставят, так спокойнее. Так что, – подытожил Томми, – мы берем машину и гоним туда по автостраде, сто миль в час. Потом находим Гарри, и я предоставляю тебе возможность его шлепнуть. Ну как?
– Я-то считал, – сказал Ники, – что это у тебя на него член стоит.
– А вот я отдаю его тебе, Махо, и посмотрим, как ты справишься.
– Думаешь, не могу?
– Вот это мы и посмотрим.
Ну все равно что в открытую сказать, будто Ники струсит. Именно так это и прозвучало, и Ники завелся. Он начал представлять себе то, как он «сделает» Гарри, развернется и «сделает» Томми. Всадит пулю, спросит, что Томми об этом думает, и всадит еще одну пулю. Сделать такое – и будущее, считай, обеспечено. Он прямо представлял себе, как ухмыльнется Джимми Кэп. Джимми скажет: «Ну даешь, Джо Махо», а потом поднимется из своего кресла, стиснет его и поцелует в обе щеки.
* * *
В субботу, двадцать восьмого ноября, Рэйлен подъехал на такси к Центральному вокзалу Милана и решил было, что таксист что-то перепутал. Здание больше походило на музей, чем на железнодорожную станцию: огромное – он в жизни не видал таких больших вокзалов, – все в мраморе, статуях и с уймой самых разнообразных магазинов и заведений внутри. По другую от вокзала сторону улицы располагалась «Уэндис».
Вот на этом-то вокзале Рэйлен впервые и увидел карабинеров, сразу двоих. Со своими саблями, в зеркально начищенных черных сапогах, в светло-голубых брюках с широкими красными лампасами, эти ребята совсем не напоминали кодов, каковыми они, собственно, являлись, несмотря на свой армейский вид. Рэйлен подошел к ним, вынул бумажник с документами и продемонстрировал свою звезду. Карабинеры, каждый из них ростом выше, чем он, поглядели на значок с непониманием, никак не признавая в Рэйлене блюстителя закона, подобного им самим. Или даже более того.
– Маршальская служба Соединенных Штатов, – сказал Рэйлен. – Я – маршал, вроде тех, которые были когда-то на Диком Западе.
Теперь оба карабинера кивнули, глядя на звезду, однако благоговением вроде не прониклись. Да и с чего бы – при их-то саблях и сапогах?
– А вы, ребята, хоть иногда пользуетесь своими саблями? – поинтересовался Рэйлен. – С трудом представляю, чтобы часто встречались нарушители, с которыми можно было заняться фехтованием.
Его юмор не оценили. Они не поняли из его слов ровно ничего. Тронув пальцами в знак приветствия вздернутые поля своего стетсона, Рэйлен пошел на другую сторону улицы, покупать гамбургеры в дорогу.
В купе, кроме него, сидели еще трое; размахивая руками, с пылким энтузиазмом они спорили о каком-то виде спорта – о футболе вроде, но только не о том футболе, на который принимал ставки Гарри, а о соккере. У одного из них была газета, открытая на спортивной колонке; время от времени он что-то оттуда зачитывал – как бы в подтверждение своих слов. Некоторое время Рэйлену казалось, что сейчас его спутники передерутся; он решил, что в подобном случае будет держаться от драки как можно дальше или просто уйдет из купе: сейчас ему лучше не нарываться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Еще он расскажет, как они пошли в номер, заказанный для Томми, добыли несколько бутылок и лед и устроили вроде как банкет, причем Ники слонялся по углам, а они говорили все только по-итальянски, а потом ему надоело, и он сказал себе: а долбись оно все в грызло, и пошел в свой номер рядом по коридору. И стоял у окна, смотрел сверху, как мимо парка ездят какие-то оранжевые трамваи. А может, автобусы.
И как Томми позвонил ему потом и велел зайти. Томми теперь был один, а везде пустые стаканы и полные пепельницы, и чуть с дерьмом его не съел за то, что Ники оскорбил его друзей – взял вот так и ушел.
Сперва Ники решил, что он шутит. Это же надо – никто ему и слова не сказал за все это время, и это он, выходит, оскорбил их. Обычная параша, которую Томми несет про старые времена, всегда он про это самое уважение. Да Ники вырос в Северной Джорджии, в Атлантик-Сити, на той же улице, где жил сам Никодимо Скарфо, и всю дорогу видел его парней – они ходили в клуб на Фэрмаунт-авеню, где он работал тогда и где с ними и познакомился. Конечно же парни уважали Скарфо, только ведь они не выпендривались, как Томми, что итальянцы. И у Джимми тоже есть люди, которым и на хрен не нужен этот Зип. Они прямо так и говорят, что убрать бы его – и делу конец. Этот парень как пришелец с какой-то трижды гребанной другой планеты.
– Так ты скажешь мне, что тут происходит или нет? – спросил Ники.
Томми открыл спортивную сумку, принесенную одним из итальянцев, вытащил оттуда две девятимиллиметровые «беретты» и пару коробок с патронами и разложил все это хозяйство на столе.
– Подружка Гарри, – сказал он, – прилетела сюда вчера и переночевала в гостинице «Кавур». Она обедала с цветным парнем, американцем, которого Гарри, как видно, послал ее встретить. Цветной парень и так и сяк пытался выяснить, не следит ли кто за ней. Ну вроде как посылал ее выйти из гостиницы, а сам смотрел, не пойдет ли кто следом. Потом он подъехал к ресторану сзади и вошел с ней через черный ход. Катается он на серой «ланчии», которая, как узнали мои друзья, зарегистрирована на Гарри Арно. Куплена в прошлом году, номера на ней миланские. Сегодня утром другой мой друг, Бенно, проследил их отсюда до маленького городка к югу от Геновы, на побережье. Называется город Рапалло. Бенно звонил моим здешним друзьям, и они сказали, что цветной парень оставил ее в гостинице, а сам уехал. Пока что никто к ней не приходил. Бенно будет следить за гостиницей и встретит нас в Рапалло завтра. Женщина остановилась в «Астории». Если нам придется задержаться там на день или два, жить будем в квартире, которую они мне предоставят, так спокойнее. Так что, – подытожил Томми, – мы берем машину и гоним туда по автостраде, сто миль в час. Потом находим Гарри, и я предоставляю тебе возможность его шлепнуть. Ну как?
– Я-то считал, – сказал Ники, – что это у тебя на него член стоит.
– А вот я отдаю его тебе, Махо, и посмотрим, как ты справишься.
– Думаешь, не могу?
– Вот это мы и посмотрим.
Ну все равно что в открытую сказать, будто Ники струсит. Именно так это и прозвучало, и Ники завелся. Он начал представлять себе то, как он «сделает» Гарри, развернется и «сделает» Томми. Всадит пулю, спросит, что Томми об этом думает, и всадит еще одну пулю. Сделать такое – и будущее, считай, обеспечено. Он прямо представлял себе, как ухмыльнется Джимми Кэп. Джимми скажет: «Ну даешь, Джо Махо», а потом поднимется из своего кресла, стиснет его и поцелует в обе щеки.
* * *
В субботу, двадцать восьмого ноября, Рэйлен подъехал на такси к Центральному вокзалу Милана и решил было, что таксист что-то перепутал. Здание больше походило на музей, чем на железнодорожную станцию: огромное – он в жизни не видал таких больших вокзалов, – все в мраморе, статуях и с уймой самых разнообразных магазинов и заведений внутри. По другую от вокзала сторону улицы располагалась «Уэндис».
Вот на этом-то вокзале Рэйлен впервые и увидел карабинеров, сразу двоих. Со своими саблями, в зеркально начищенных черных сапогах, в светло-голубых брюках с широкими красными лампасами, эти ребята совсем не напоминали кодов, каковыми они, собственно, являлись, несмотря на свой армейский вид. Рэйлен подошел к ним, вынул бумажник с документами и продемонстрировал свою звезду. Карабинеры, каждый из них ростом выше, чем он, поглядели на значок с непониманием, никак не признавая в Рэйлене блюстителя закона, подобного им самим. Или даже более того.
– Маршальская служба Соединенных Штатов, – сказал Рэйлен. – Я – маршал, вроде тех, которые были когда-то на Диком Западе.
Теперь оба карабинера кивнули, глядя на звезду, однако благоговением вроде не прониклись. Да и с чего бы – при их-то саблях и сапогах?
– А вы, ребята, хоть иногда пользуетесь своими саблями? – поинтересовался Рэйлен. – С трудом представляю, чтобы часто встречались нарушители, с которыми можно было заняться фехтованием.
Его юмор не оценили. Они не поняли из его слов ровно ничего. Тронув пальцами в знак приветствия вздернутые поля своего стетсона, Рэйлен пошел на другую сторону улицы, покупать гамбургеры в дорогу.
В купе, кроме него, сидели еще трое; размахивая руками, с пылким энтузиазмом они спорили о каком-то виде спорта – о футболе вроде, но только не о том футболе, на который принимал ставки Гарри, а о соккере. У одного из них была газета, открытая на спортивной колонке; время от времени он что-то оттуда зачитывал – как бы в подтверждение своих слов. Некоторое время Рэйлену казалось, что сейчас его спутники передерутся; он решил, что в подобном случае будет держаться от драки как можно дальше или просто уйдет из купе: сейчас ему лучше не нарываться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62