Два года назад ему показали портрет Луизы, единственной дочери всемогущего Виллема Ван Кортланда, написанный к дню ее шестнадцатилетия. Она была неотразима в молодости, просто само совершенство.
Она оказалась и достаточно хладнокровной, приказав умертвить своего только что появившегося на свет незаконнорожденного сына.
Сжав губы, Сет открыл портсигар и достал длинную сигару. Интересно, что можно было бы увидеть, подойдя поближе и взглянув на нее при свете фонаря экипажа? Оставили или нет годы ненависти и морального разложения свои отметины на ее некогда ангельском лице? Стерло ли время обманчивую маску невинности и чистоты, обнажив подлинное лицо, уродливое, как и ее грешная, темная душа? Если судьба действительно справедлива, то внешность этой женщины должна стать просто отвратительной.
Но Сет хорошо понимал, что справедливость на этой земле редкая штука. И он каким-то образом знал, несмотря на расстояние и темноту наступающей ночи, скрывавшей черты лица Луизы, что она по-прежнему оставалась прекрасной.
Пробормотав про себя проклятия, Сет откусил конец сигары и выплюнул его себе под ноги. Один лишь вид этой женщины всколыхнул в нем всю боль и страдания, какие переживает ребенок из приюта, напомнил о тщетных устремлениях одинокого юноши, вызвав горькие слезы, которые он сдерживал так много лет.
Господи! Как он ненавидел эту душевную смуту; как он ненавидел ее. Сдержав рыдание, Сет заставил себя сосредоточиться на поисках спичек в кармане, и его волнение быстро улеглось. Когда он достал спички, только дрожавшие пальцы выдавали напряжение, которое он испытывал при виде этой женщины, чьей любви когда-то так страстно желал.
Зажав зубами сигару, он чиркнул спичкой о кирпичную стену позади себя. Маленький огонек заплясал в темноте. Подавив усилием воли дрожь в руках, он зажег сигару. Сразу же почувствовав себя спокойнее, Сет прислонился к темной витрине магазина и стал внимательно разглядывать Луизу.
Она стояла на краю тротуара и разговаривала с извозчиком. Сет мог видеть густые пряди светлых волос, спадавшие на шею из-под тирольской шляпки; его львиная грива была такого же цвета. Ему вдруг подумалось, остался ли у ее светлых волос золотистый оттенок, как у него, или в них сейчас уже много седины.
Почувствовав на себе взгляд, Луиза внезапно умолкла и посмотрела в сторону Сета.
Сет с напускным безразличием затянулся сигарой, но не выдержал табачного дыма и закашлялся. Он никогда не испытывал пристрастия к табаку; по правде говоря, ему бывало плохо от этой гадости, особенно когда он затягивался. Обычно Сет только делал вид, что курит, потому что находил сам этот процесс успокаивающим, необходимым в таких ситуациях, когда нужно было отвлечься от одолевавшей его злости.
Часы на здании пивоваренного завода Вандерлинов пробили семь. Сет бросил недокуренную сигару на тротуар и потушил ее ногой. Луиза села в свой экипаж и, казалось, потеряла всякий интерес к стоявшему на противоположной стороне улицы незнакомцу.
— Погоди, Луиза Кортланд, — прошептал тихо Сет. — Я ненадолго останусь незнакомцем.
Приближалось время осуществления последней части его плана, когда прозвучит похоронный звон по пивоваренному заводу Вандерлинов и будет разрушено все, что дорого Луизе. А когда ее жизнь окажется разбитой и она будет метаться в невыносимом отчаянии, то ей предстоит лицом к лицу столкнуться с мстительным порождением своего собственного зла: с Сетом Тайлером, ее давно умерщвленным сыном.
— Мистер Тайлер, добрый вечер! — приветствовал Сета Флойд Темпл, владелец салона Шекспира.
— И вам добрый вечер, — отозвался Сет, лениво улыбнувшись толстяку.
— Вы уже слышали о мадемуазель Лорели Лерош? — спросил Флойд, изобразив премилую улыбку.
— Нет, еще не слышал.
— Тогда вас ждет настоящее развлечение. У нее ангельский голосок, божественное личико, а фигурка… — Тут он присвистнул и изобразил в воздухе соблазнительные женские прелести.
Удивленно приподняв бровь, Сет повторил его движения.
— Неужели?
Флойд заговорщически подмигнул.
— Я приготовил для вас место в варьете за первым столиком. Погодите, вот увидите ножки Лорели, стройные, как у молодой арабской кобылки. Настоящая чистокровная кобылка.
Сет усмехнулся.
— А вы проверяли: ее зубы и холка так же хороши?
Флойд издал хриплый возглас:
— Уж только не я. Мадам мне здорово задаст, если я хоть носом поведу в ту сторону. Но для вас я устрою ужин после шоу, и вы сами сможете оценить ее достоинства.
Сет довольно улыбнулся. Вечер с хорошенькой женщиной — как раз именно то, что поможет избавиться от мыслей о Луизе.
Его улыбка исчезла, когда он взглянул на шулера, украдкой собиравшего золото со стола.
— Это мой выигрыш, — заметил он, указывая на монеты в руке парня.
Глаза Горация забегали от страха.
— Я просто собрал их для вас, мистер Тайлер.
— Сет, — напомнил Сет, забирая деньги из рук парня. Он задумался, глядя на деньги, затем бросил несколько монет на стол: — На твое путешествие в Шайенн. — И повернулся к владельцу салона, больше не обращай внимания на шулера.
Флойд, намеренно закрывший глаза на инцидент между Горацием и Сетом, повел Тайлера к залу варьете, подробно рассказывая по пути обо всех достоинствах салона Шекспира.
— Классическое заведение, как в Сент-Луисе, — расхваливал Флойд свой салон. Сет достаточно хорошо знал Сент-Луис, чтобы не согласиться с этим утверждением, но по стандартам Денвера этот салон действительно был большим.
Стены салона были оклеены цветастыми красными и желтыми обоями, их яркие краски несколько контрастировали с потертыми коврами на деревянных полах. Под потолком висели три импровизированные люстры, сделанные из колес фургона с закрепленными в них керосиновыми лампами. В каждом углу находилась большая красивая стойка, а вдоль матового стекла оранжереи стоял ряд высоких комнатных растений. По всему залу были расставлены столы, предлагавшие возможность развлечься любой игрой, от карт до рулетки.
У Сета неприятно засосало под ложечкой, когда он проходил мимо весело раскрашенного колеса фортуны. Он вспомнил, как в семнадцать лет проиграл последние деньги в эту игру, и в результате ему пришлось голодать и ночевать на улице.
— Вряд ли где найдется бар красивее этого, — похвастался Флойд, с гордостью похлопав по гладко отполированной поверхности стойки. — Тридцать два фута настоящего красного дерева. Оно было специально доставлено из Чикаго.
Тяжело вздохнув, Сет с трудом оторвал взгляд от колеса фортуны и посмотрел на бар. В круглом зеркале на стене бара он увидел свое отражение: человека, который уже давно не голодал и не спал на улице.
— А это Монти Доун, — представил Флойд бармена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Она оказалась и достаточно хладнокровной, приказав умертвить своего только что появившегося на свет незаконнорожденного сына.
Сжав губы, Сет открыл портсигар и достал длинную сигару. Интересно, что можно было бы увидеть, подойдя поближе и взглянув на нее при свете фонаря экипажа? Оставили или нет годы ненависти и морального разложения свои отметины на ее некогда ангельском лице? Стерло ли время обманчивую маску невинности и чистоты, обнажив подлинное лицо, уродливое, как и ее грешная, темная душа? Если судьба действительно справедлива, то внешность этой женщины должна стать просто отвратительной.
Но Сет хорошо понимал, что справедливость на этой земле редкая штука. И он каким-то образом знал, несмотря на расстояние и темноту наступающей ночи, скрывавшей черты лица Луизы, что она по-прежнему оставалась прекрасной.
Пробормотав про себя проклятия, Сет откусил конец сигары и выплюнул его себе под ноги. Один лишь вид этой женщины всколыхнул в нем всю боль и страдания, какие переживает ребенок из приюта, напомнил о тщетных устремлениях одинокого юноши, вызвав горькие слезы, которые он сдерживал так много лет.
Господи! Как он ненавидел эту душевную смуту; как он ненавидел ее. Сдержав рыдание, Сет заставил себя сосредоточиться на поисках спичек в кармане, и его волнение быстро улеглось. Когда он достал спички, только дрожавшие пальцы выдавали напряжение, которое он испытывал при виде этой женщины, чьей любви когда-то так страстно желал.
Зажав зубами сигару, он чиркнул спичкой о кирпичную стену позади себя. Маленький огонек заплясал в темноте. Подавив усилием воли дрожь в руках, он зажег сигару. Сразу же почувствовав себя спокойнее, Сет прислонился к темной витрине магазина и стал внимательно разглядывать Луизу.
Она стояла на краю тротуара и разговаривала с извозчиком. Сет мог видеть густые пряди светлых волос, спадавшие на шею из-под тирольской шляпки; его львиная грива была такого же цвета. Ему вдруг подумалось, остался ли у ее светлых волос золотистый оттенок, как у него, или в них сейчас уже много седины.
Почувствовав на себе взгляд, Луиза внезапно умолкла и посмотрела в сторону Сета.
Сет с напускным безразличием затянулся сигарой, но не выдержал табачного дыма и закашлялся. Он никогда не испытывал пристрастия к табаку; по правде говоря, ему бывало плохо от этой гадости, особенно когда он затягивался. Обычно Сет только делал вид, что курит, потому что находил сам этот процесс успокаивающим, необходимым в таких ситуациях, когда нужно было отвлечься от одолевавшей его злости.
Часы на здании пивоваренного завода Вандерлинов пробили семь. Сет бросил недокуренную сигару на тротуар и потушил ее ногой. Луиза села в свой экипаж и, казалось, потеряла всякий интерес к стоявшему на противоположной стороне улицы незнакомцу.
— Погоди, Луиза Кортланд, — прошептал тихо Сет. — Я ненадолго останусь незнакомцем.
Приближалось время осуществления последней части его плана, когда прозвучит похоронный звон по пивоваренному заводу Вандерлинов и будет разрушено все, что дорого Луизе. А когда ее жизнь окажется разбитой и она будет метаться в невыносимом отчаянии, то ей предстоит лицом к лицу столкнуться с мстительным порождением своего собственного зла: с Сетом Тайлером, ее давно умерщвленным сыном.
— Мистер Тайлер, добрый вечер! — приветствовал Сета Флойд Темпл, владелец салона Шекспира.
— И вам добрый вечер, — отозвался Сет, лениво улыбнувшись толстяку.
— Вы уже слышали о мадемуазель Лорели Лерош? — спросил Флойд, изобразив премилую улыбку.
— Нет, еще не слышал.
— Тогда вас ждет настоящее развлечение. У нее ангельский голосок, божественное личико, а фигурка… — Тут он присвистнул и изобразил в воздухе соблазнительные женские прелести.
Удивленно приподняв бровь, Сет повторил его движения.
— Неужели?
Флойд заговорщически подмигнул.
— Я приготовил для вас место в варьете за первым столиком. Погодите, вот увидите ножки Лорели, стройные, как у молодой арабской кобылки. Настоящая чистокровная кобылка.
Сет усмехнулся.
— А вы проверяли: ее зубы и холка так же хороши?
Флойд издал хриплый возглас:
— Уж только не я. Мадам мне здорово задаст, если я хоть носом поведу в ту сторону. Но для вас я устрою ужин после шоу, и вы сами сможете оценить ее достоинства.
Сет довольно улыбнулся. Вечер с хорошенькой женщиной — как раз именно то, что поможет избавиться от мыслей о Луизе.
Его улыбка исчезла, когда он взглянул на шулера, украдкой собиравшего золото со стола.
— Это мой выигрыш, — заметил он, указывая на монеты в руке парня.
Глаза Горация забегали от страха.
— Я просто собрал их для вас, мистер Тайлер.
— Сет, — напомнил Сет, забирая деньги из рук парня. Он задумался, глядя на деньги, затем бросил несколько монет на стол: — На твое путешествие в Шайенн. — И повернулся к владельцу салона, больше не обращай внимания на шулера.
Флойд, намеренно закрывший глаза на инцидент между Горацием и Сетом, повел Тайлера к залу варьете, подробно рассказывая по пути обо всех достоинствах салона Шекспира.
— Классическое заведение, как в Сент-Луисе, — расхваливал Флойд свой салон. Сет достаточно хорошо знал Сент-Луис, чтобы не согласиться с этим утверждением, но по стандартам Денвера этот салон действительно был большим.
Стены салона были оклеены цветастыми красными и желтыми обоями, их яркие краски несколько контрастировали с потертыми коврами на деревянных полах. Под потолком висели три импровизированные люстры, сделанные из колес фургона с закрепленными в них керосиновыми лампами. В каждом углу находилась большая красивая стойка, а вдоль матового стекла оранжереи стоял ряд высоких комнатных растений. По всему залу были расставлены столы, предлагавшие возможность развлечься любой игрой, от карт до рулетки.
У Сета неприятно засосало под ложечкой, когда он проходил мимо весело раскрашенного колеса фортуны. Он вспомнил, как в семнадцать лет проиграл последние деньги в эту игру, и в результате ему пришлось голодать и ночевать на улице.
— Вряд ли где найдется бар красивее этого, — похвастался Флойд, с гордостью похлопав по гладко отполированной поверхности стойки. — Тридцать два фута настоящего красного дерева. Оно было специально доставлено из Чикаго.
Тяжело вздохнув, Сет с трудом оторвал взгляд от колеса фортуны и посмотрел на бар. В круглом зеркале на стене бара он увидел свое отражение: человека, который уже давно не голодал и не спал на улице.
— А это Монти Доун, — представил Флойд бармена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97