она везде узнает эти яркие медные волосы.
— Холли! — воскликнула она, бросаясь к ней в объятия. — Неужели это действительно ты?
— Собственной персоной, — заверила ее Холли и обняла.
— Но как… когда? — Она снова посмотрела в лицо своей невестки, не осмеливаясь поверить, что это не сон.
— Джейк получил телеграмму от Сета, тот просил нас приехать. Бармен в салоне Шекспира сказал нам, где вы находитесь.
Пенелопа с беспокойством взяла Холли за руку.
— Ты уже видела Сета?
— Бедолага. Ему ужасно не повезло, — сказала Холли. — Мы говорили с ним, как только приехали. Джейк и сейчас еще у него.
— Но ему сейчас гораздо лучше, правда? Если что-то случится с Сетом…
— Похоже, он идет на поправку, но я буду знать наверняка, как только осмотрю его. Он просил меня поговорить сначала с тобой… наедине. — Она прижала свою прохладную ладонь к щеке Пенелопы. — Он рассказал нам о ребенке. Мне очень жаль. Мне бы хотелось хоть чем-то помочь.
Пенелопа с трудом сглотнула и отодвинулась, стыдясь встречаться с сочувствующим взглядом Холли. Уставившись на серые уши плюшевого кролика, торчавшие из-под смятого одеяла, она пробормотала:
— Ты, должно быть, считаешь меня порочной.
— Порочной? — В голосе Холли прозвучало искреннее удивление. — Конечно, нет. А почему ты так думаешь?
Пенелопа опустила голову, слишком придавленная чувством вины и раскаяния.
— Потому что я убила своего сына и едва не убила Сета.
Повисло долгое молчание, затем Холли вздохнула.
— Посмотри на меня, Пенелопа. — Когда та не сразу подчинилась, Холли взяла ее за подбородок и приподняла ее голову. — Я хочу, чтобы ты смотрела на меня. Я должна быть уверена, что ты поймешь то, что я тебе скажу.
Пенелопа покорно подняла ресницы, чтобы встретиться взглядом с невесткой. Золотисто-карие глаза Холли были мягкими и теплыми, располагающими к доверию.
— В том, что случилось, нет твоей вины, — сказала она, делая упор на каждое слово. — Как бы это ни было трагично, но дети умирают от кори каждый день.
— Но это была моя вина, — настаивала Пенелопа. — Томми был слабым, болезненным. Ему нужен был постоянный медицинский уход с самого рождения. Из-за моих глупых ошибок его ни разу не осмотрел настоящий доктор, вплоть до самого конца. Но уже было слишком поздно.
— Но ты не отказывала ему в заботе, — твердо произнесла Холли. — Сет рассказал нам об этой ужасной женщине, дю Шарм.
Пенелопа снова посмотрела на кроличьи уши.
— Если бы я поступилась своей гордостью и вернулась домой в Сан-Франциско, когда поняла, что беременна, то он бы никогда не попал в руки Адель. И ничего этого не случилось бы. — Она дотянулась и провела пальцами по бархатному ушку. — Он был бы жив сегодня.
— Если бы ты вернулась домой в Сан-Франциско, чтобы родить ребенка, и я не отрицаю, что это было бы самым разумным, то он мог бы умереть от кори и там. В прошлом году в городе была страшная эпидемия этой болезни. Она унесла много ребятишек. Мы едва не потеряли нашего Рида.
Холли продолжала говорить, но все ее слова пролетали мимо ушей Пенелопы. Она вытащила из-под одеяла кролика Томми и, крепко сжав его шею, медленно подняла перед собой. Вид его вышитого крестиком носа и блестящих стеклянных глаз вернул ее в тот день, когда ее сыну исполнилось два годика. Она вспомнила, как он обрадовался игрушке, как радостно звучал его негромкий смех, и ей показалось, что она увидела его личико, отражавшееся в глубине глаз кролика. Он казался таким счастливым… таким красивым… как ангел.
— О Томми, — всхлипнула она, прижимая игрушку к груди. — Мой дорогой. Мне так жаль. Пожалуйста… прости меня. Я люблю тебя. Я не хотела убивать тебя… я…
— Ради Бога, Пен! Послушай меня! — потребовала Холли, схватив ее за плечи и сильно встряхнув. Пенелопа вырвалась и крепче прижала кролика.
— Нет, это ты послушай меня, — перебила она Холли громким шепотом. — Бог отнял моего ребенка, потому что я была эгоистичной и порочной, потому что я не заслуживаю любви. Он пытался отобрать Сета по той же самой причине.
Холли покачала головой.
— Это глупости. Бог не отбирал твоего ребенка, чтобы наказать тебя, и ты не причастна к тому, что произошло с Сетом. Он сказал, что на него напали, когда он находился за городом.
Пенелопа холодно посмотрела на нее.
— На Сета напали из-за меня. Адель наняла этих людей кастрировать, а затем убить его, потому что он любил меня. — Пенелопа невольно содрогнулась, как это бывало всякий раз, когда она представляла, что могло случиться. — Разве ты не видишь? Бог наказывает меня, забирая тех, кого я люблю. Он проклял меня.
— Нет, я не вижу, — твердо возразила Холли. — Сет жив, и никто, даже Бог не может забрать у тебя ребенка и любовь, которую ты к нему питаешь.
Ногти Пенелопы впились в спинку кролика.
— Как ты можешь говорить такое?! — истерично выкрикнула она. — Он забрал его! Томми умер! Холли нежно улыбнулась.
— Нет. Не умер. Он живет здесь, — она дотронулась до груди Пенелопы, — и он всегда будет жить в твоем сердце. Он будет жить и расти в твоих воспоминаниях.
— Эти воспоминания так мучительны… это мое наказание, — возразила она, прижимаясь щекой к кролику. — Они каждую секунду говорят мне о том, что я потеряла и почему. Они причиняют мне такую сильную боль, что я готова умереть, лишь бы избавиться от этой боли.
— Пенелопа, — прошептала Холли, обнимая ее.
Пенелопа вырвалась и села на край кровати, прижимая кролика так, словно он был ее сыном и она загораживала его от смерти. Глядя сквозь спутавшиеся волосы, она спросила:
— Ты знаешь о несчастьях Томми?
Холли кивнула.
— Сет сказал нам.
— Теперь я понимаю, что они тоже были частью моего наказания, моего проклятия, — продолжала Пенелопа.
— Проклятие не имеет ничего общего с недостатками твоего сына, — уверенно заявила Холли. — Есть вполне объяснимая причина…
— О, сначала я даже не задавалась вопросом, почему он родился не таким, как другие. Я просто любила его и заботилась о нем, — заговорила Пенелопа, совершенно не слушая свою невестку. — Потом Сет рассказал мне о своей дурной крови. — Ее глаза сузились, когда она встретила обеспокоенный взгляд Холли. — Полагаю, ты знаешь об этом? — Она дождалась, пока Холли кивнула, прежде чем продолжить. — Когда он объяснил, как это может отразиться на его потомстве, я подумала о Томми и была уверена, что его несчастья оказались следствием проклятой крови Сета. Но два дня назад миссис Вандерлин рассказала мне подлинную историю рождения Сета, и я увидела правду: не его проклятие повлияло на нашего ребенка, а мое.
— Ты не проклята! — Холли буквально закричала, чтобы Пенелопа услышала ее. — Я точно знаю, что недостатки твоего сына были вызваны родовыми травмами. Эта болезнь называется детский паралич.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
— Холли! — воскликнула она, бросаясь к ней в объятия. — Неужели это действительно ты?
— Собственной персоной, — заверила ее Холли и обняла.
— Но как… когда? — Она снова посмотрела в лицо своей невестки, не осмеливаясь поверить, что это не сон.
— Джейк получил телеграмму от Сета, тот просил нас приехать. Бармен в салоне Шекспира сказал нам, где вы находитесь.
Пенелопа с беспокойством взяла Холли за руку.
— Ты уже видела Сета?
— Бедолага. Ему ужасно не повезло, — сказала Холли. — Мы говорили с ним, как только приехали. Джейк и сейчас еще у него.
— Но ему сейчас гораздо лучше, правда? Если что-то случится с Сетом…
— Похоже, он идет на поправку, но я буду знать наверняка, как только осмотрю его. Он просил меня поговорить сначала с тобой… наедине. — Она прижала свою прохладную ладонь к щеке Пенелопы. — Он рассказал нам о ребенке. Мне очень жаль. Мне бы хотелось хоть чем-то помочь.
Пенелопа с трудом сглотнула и отодвинулась, стыдясь встречаться с сочувствующим взглядом Холли. Уставившись на серые уши плюшевого кролика, торчавшие из-под смятого одеяла, она пробормотала:
— Ты, должно быть, считаешь меня порочной.
— Порочной? — В голосе Холли прозвучало искреннее удивление. — Конечно, нет. А почему ты так думаешь?
Пенелопа опустила голову, слишком придавленная чувством вины и раскаяния.
— Потому что я убила своего сына и едва не убила Сета.
Повисло долгое молчание, затем Холли вздохнула.
— Посмотри на меня, Пенелопа. — Когда та не сразу подчинилась, Холли взяла ее за подбородок и приподняла ее голову. — Я хочу, чтобы ты смотрела на меня. Я должна быть уверена, что ты поймешь то, что я тебе скажу.
Пенелопа покорно подняла ресницы, чтобы встретиться взглядом с невесткой. Золотисто-карие глаза Холли были мягкими и теплыми, располагающими к доверию.
— В том, что случилось, нет твоей вины, — сказала она, делая упор на каждое слово. — Как бы это ни было трагично, но дети умирают от кори каждый день.
— Но это была моя вина, — настаивала Пенелопа. — Томми был слабым, болезненным. Ему нужен был постоянный медицинский уход с самого рождения. Из-за моих глупых ошибок его ни разу не осмотрел настоящий доктор, вплоть до самого конца. Но уже было слишком поздно.
— Но ты не отказывала ему в заботе, — твердо произнесла Холли. — Сет рассказал нам об этой ужасной женщине, дю Шарм.
Пенелопа снова посмотрела на кроличьи уши.
— Если бы я поступилась своей гордостью и вернулась домой в Сан-Франциско, когда поняла, что беременна, то он бы никогда не попал в руки Адель. И ничего этого не случилось бы. — Она дотянулась и провела пальцами по бархатному ушку. — Он был бы жив сегодня.
— Если бы ты вернулась домой в Сан-Франциско, чтобы родить ребенка, и я не отрицаю, что это было бы самым разумным, то он мог бы умереть от кори и там. В прошлом году в городе была страшная эпидемия этой болезни. Она унесла много ребятишек. Мы едва не потеряли нашего Рида.
Холли продолжала говорить, но все ее слова пролетали мимо ушей Пенелопы. Она вытащила из-под одеяла кролика Томми и, крепко сжав его шею, медленно подняла перед собой. Вид его вышитого крестиком носа и блестящих стеклянных глаз вернул ее в тот день, когда ее сыну исполнилось два годика. Она вспомнила, как он обрадовался игрушке, как радостно звучал его негромкий смех, и ей показалось, что она увидела его личико, отражавшееся в глубине глаз кролика. Он казался таким счастливым… таким красивым… как ангел.
— О Томми, — всхлипнула она, прижимая игрушку к груди. — Мой дорогой. Мне так жаль. Пожалуйста… прости меня. Я люблю тебя. Я не хотела убивать тебя… я…
— Ради Бога, Пен! Послушай меня! — потребовала Холли, схватив ее за плечи и сильно встряхнув. Пенелопа вырвалась и крепче прижала кролика.
— Нет, это ты послушай меня, — перебила она Холли громким шепотом. — Бог отнял моего ребенка, потому что я была эгоистичной и порочной, потому что я не заслуживаю любви. Он пытался отобрать Сета по той же самой причине.
Холли покачала головой.
— Это глупости. Бог не отбирал твоего ребенка, чтобы наказать тебя, и ты не причастна к тому, что произошло с Сетом. Он сказал, что на него напали, когда он находился за городом.
Пенелопа холодно посмотрела на нее.
— На Сета напали из-за меня. Адель наняла этих людей кастрировать, а затем убить его, потому что он любил меня. — Пенелопа невольно содрогнулась, как это бывало всякий раз, когда она представляла, что могло случиться. — Разве ты не видишь? Бог наказывает меня, забирая тех, кого я люблю. Он проклял меня.
— Нет, я не вижу, — твердо возразила Холли. — Сет жив, и никто, даже Бог не может забрать у тебя ребенка и любовь, которую ты к нему питаешь.
Ногти Пенелопы впились в спинку кролика.
— Как ты можешь говорить такое?! — истерично выкрикнула она. — Он забрал его! Томми умер! Холли нежно улыбнулась.
— Нет. Не умер. Он живет здесь, — она дотронулась до груди Пенелопы, — и он всегда будет жить в твоем сердце. Он будет жить и расти в твоих воспоминаниях.
— Эти воспоминания так мучительны… это мое наказание, — возразила она, прижимаясь щекой к кролику. — Они каждую секунду говорят мне о том, что я потеряла и почему. Они причиняют мне такую сильную боль, что я готова умереть, лишь бы избавиться от этой боли.
— Пенелопа, — прошептала Холли, обнимая ее.
Пенелопа вырвалась и села на край кровати, прижимая кролика так, словно он был ее сыном и она загораживала его от смерти. Глядя сквозь спутавшиеся волосы, она спросила:
— Ты знаешь о несчастьях Томми?
Холли кивнула.
— Сет сказал нам.
— Теперь я понимаю, что они тоже были частью моего наказания, моего проклятия, — продолжала Пенелопа.
— Проклятие не имеет ничего общего с недостатками твоего сына, — уверенно заявила Холли. — Есть вполне объяснимая причина…
— О, сначала я даже не задавалась вопросом, почему он родился не таким, как другие. Я просто любила его и заботилась о нем, — заговорила Пенелопа, совершенно не слушая свою невестку. — Потом Сет рассказал мне о своей дурной крови. — Ее глаза сузились, когда она встретила обеспокоенный взгляд Холли. — Полагаю, ты знаешь об этом? — Она дождалась, пока Холли кивнула, прежде чем продолжить. — Когда он объяснил, как это может отразиться на его потомстве, я подумала о Томми и была уверена, что его несчастья оказались следствием проклятой крови Сета. Но два дня назад миссис Вандерлин рассказала мне подлинную историю рождения Сета, и я увидела правду: не его проклятие повлияло на нашего ребенка, а мое.
— Ты не проклята! — Холли буквально закричала, чтобы Пенелопа услышала ее. — Я точно знаю, что недостатки твоего сына были вызваны родовыми травмами. Эта болезнь называется детский паралич.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97