— Поэтому мне захотелось уточнить. Римская империя была такая огромная...
— Да.
— А выяснилось, что оно греческое. Но главное, я понятия не имела, что оно такое дорогое. Пять тысяч долларов! Пойми меня, Эндрю...
— Пять...
— Я никогда не смогу объяснить, откуда у меня такая дорогая вещь. Пожалуйста, верни его, Эндрю. Получи назад свои деньги. Скажи тому, кто его тебе продал...
— Ну разумеется, если кольцо краденое...
— Давай, давай, расскажи нам побольше о кольце, — прошептал Реган.
— Кстати, где ты его купил?
— Умница, — одобрил Реган.
— У одного типа... ну-у... с Сорок седьмой улицы.
— Ты должен как можно скорее вернуть ему кольцо.
— Непременно. А лучше — поменяю на что-нибудь другое. Я хочу, чтобы у тебя было мое кольцо. Чтобы ты носила его здесь. И чтобы я знал, что ты моя.
— Ты и так знаешь, что я твоя. Когда я здесь. Мне не следовало брать кольцо домой, это было слишком опасно. Но я хотела иметь возможность почаще смотреть на него. Потому что оно — от тебя, и видеть его на моей руке, надевать его на палец, когда я одна, — это напоминало бы мне о тебе. Оно прекрасно, Эндрю. Ты так меня тронул...
— Я подарю тебе другое.
— Которое будет не так-то легко вычислить, — подсказал Реган.
— Но носить я его стану только здесь, — предупредила женщина. — И не такое дорогое, прошу тебя. Я не хочу, чтобы ты тратил такие...
— И еще я куплю тебе сережки. Чтобы ты надевала их здесь.
— И колечки, которые продевают в соски грудей, — добавил Реган.
Лаундес засмеялся. Реган присоединился к его смеху. Они едва не пропустили ее следующую фразу.
— ...там во Флориде?
— Тихо, — зашипел Реган.
— Так, дела, — ответил Фавиола.
— Ты говорил. Но как все закончилось?
— Отлично.
— С погодой повезло?
— Так себе.
— Хотелось бы мне поехать с тобой.
— У меня там минутки свободной не выдалось. Сплошные встречи. К тому же со мной ездил мой дядя.
— Руди Фавиола, — шепнул Лаундес.
Реган не знал, почему его недоумок-партнер говорит шепотом.
— Он тоже работает в твоей компании? — спросила она. — Твой дядя?
— Еще как работает, — буркнул Реган.
— Да, — ответил Эндрю.
— Я думала... ну, насколько я поняла, у тебя не семейное дело.
— Нет.
— Совсем не семейное, — фыркнул Реган.
— Ты говорил, что люди, стоявшие у его истоков, практически уже ушли на покой...
— Верно.
— ... и что ты ведешь за них дела.
— Ну, у меня есть помощники. Тут одному не справиться.
— Я поняла. Взять хотя бы комнату для совещаний внизу...
— Да, для встреч совета директоров.
— Машина, принадлежащая компании...
— Угу.
— Кстати, Билли прекрасный шофер.
— Да, он хороший парень.
— Ты собираешься вкладывать деньги в Сарасоту?
— Нет-нет. Ну... гм-м... помнишь, я рассказывал, что мы ищем компании, которым требуется поддержка, пока они не встанут на ноги?
— Ну и?..
— Так вот, я встречался с южноамериканским экспортером, заинтересованным в деловом сотрудничестве с одной китайской фирмой. Мы организовываем совместное предприятие.
— С китайцами?
— Да. Мы сводим их вместе, чтобы они могли наладить обмен своей продукцией.
— А какая у них продукция?
— Рис и кофе.
— Знаем мы ваш рис и кофе, — ухмыльнулся Реган.
— А можно задать глупый вопрос? — спросила она. — При чем тут ваша компания?
— Я же тебе объяснил. Мы организуем слияние...
— Ну и что?
— За это нам полагается вознаграждение. Совершенно естественно. Никто задаром ничего не делает, сама знаешь.
— Вознаграждение деньгами?
— Иногда. Все зависит от типа сделки. В данном конкретном случае наше вознаграждение выражается в проценте с прибыли.
— Вы получаете проценты с прибыли только за то, что свели вместе две компании?
— Можно сказать и так. В принципе.
— Неужели вам отдали часть прибыли?
— Не все так просто, как может показаться.
— А какой процент?
Фавиола рассмеялся.
— Достаточно большой.
— Ну, какой?
Он снова засмеялся.
— Ну скажи же! Сколько?
— Сколько — чего? Сколько раз я хочу тебя поцеловать?
— Ну, и это тоже. Но сколько ты получил за день работы...
— Я люблю тебя больше...
— ...в Сара...
— ...чем жизнь.
Наступило долгое молчание.
Наконец она сказала:
— Ты меня не любишь.
— Нет, люблю.
Снова тишина.
Затем раздался женский голос:
— О! Да! Боже, да!
— Черт, — в сердцах сплюнул Реган.
* * *
Эндрю Фавиола выяснял у Парикмахера Сэла, откуда взялось чертово кольцо. Реган и Лаундес внимательно слушали. Фавиола не терял времени даром: сегодня, в пятницу, прошло всего лишь два дня с тех пор, как они впервые услышали о краденом кольце.
— Хорошенькие подарки ты делаешь, Сэл, — говорил он. — В следующий раз не забудь предупредить меня, что твой подарок в розыске, и я тогда не стану...
— Эндрю, постой, — взмолился Сэл. — Я же не знал, что оно в розыске.
— Какой пустяк! Всего лишь Бостонский музей!
— Кольцо досталось мне по случаю, откуда мне было знать, что кто-то спер его из музея?
— Кстати, а каким образом оно тебе досталось?
— Ну каким образом достаются вещи? Честно говоря, я полагал, что оказал тебе услугу, Эндрю, когда подарил тебе такое замечательное кольцо. Согласись, оно совсем необычное. Я никогда не видел такого абсолютно черного кольца, а ты?
— Где ты его взял, Сэл?
— Есть один типчик, некто Риччи Палермо, два-три года назад он работал у меня на сборе процентов, а потом капитально подсел на иглу. Я бы не доверил ему старушку перевести через улицу, но он поплакался мне в жилетку, я расчувствовался и одолжил ему штуку где-то в прошлом месяце. Естественно, гаденыш пропускает два платежа, я его нахожу, и он предлагает мне кольцо и автомат — уж не знаю, где он их добыл. Я говорю: не грузи меня своими проблемами, я не скупщик краденого. Девять сотен...
— Так ты, выходит, знал, что кольцо краденое?!
— Нет, что ты. Я его просто «опускал». Пусть думает, что я считаю кольцо краденым. Автомат мне понравился, а кольцо — ну, сам видел, какое-то черное, ржавое, что ли? Значит, он должен мне штуку плюс проценты за две недели. Всего выходит тысяча сто два доллара и пятьдесят центов, а он предлагает мне колечко и «узи» за все. Я говорю: кольцо засунь себе в задницу, «узи» я забираю в уплату за проценты, а ты мне по-прежнему должен штуку. Кольцо же выглядит так, будто его на помойке нашли, верно? А он мне начинает петь, что оно очень ценное, какая-то древнеримская старина, второй или третий век, — ну, я тебе уже рассказывал, когда дарил его. Он сказал, что по сатиру и птице можно точно определить, что оно сделано в Риме. А я что — откуда мне знать?
— Оно греческое.
— Ну, греческое, какая разница. Я говорю: «Лады, беру кольцо за проценты на неделю вперед, но штуку ты мне все равно должен». На том мы и разошлись. Иными словами, я получил автомат за стольник с мелочью и кольцо за полтинник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91