ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


- Докажите! - сказал Мартин с хитрым видом. - Согласны обменяться со
мной стаканом? Согласны сами выпить это ядовитое пойло?
- Как же я буду пить? - спросил робот. - Я... Ладно, давайте мне
стакан. Я отхлебну, а вы допьете остальное.
- Ага, - объявил Мартин, - вот ты себя и выдал. Ты же робот и сам
говорил, что пить не можешь? То есть так, как пью я. Вот ты и попался,
отравитель! Вон твой напиток, - он указал на торшер. - Будешь пить со мной
на свой электрический манер или сознаешься, что хотел меня отравить?
Погоди-ка, что я говорю? Это же ничего не докажет...
- Ну конечно, докажет, - поспешно перебил робот. - Вы совершенно
правы и придумали очень умно. Мы будем пить вместе, и это докажет, что
ваше виски не отравлено. И вы будете пить, пока ваши рефлексы не
затормозятся. Верно?
- Да, но... - начал неуверенно Мартин, однако бессовестный робот уже
вывинтил лампочку из торшера, нажал на выключатель и сунул палец в патрон,
отчего раздался треск и посыпались искры.
- Ну, вот, - сказал робот. - Ведь не отравлено? Верно?
- А вы не глотаете, - подозрительно заявил Мартин. - Вы держите его
во рту... то есть в пальцах.
ЭНИАК снова сунул палец в патрон.
- Ну, ладно, может быть, - с сомнением согласился Мартин. - Но ты
можешь подсыпать порошок в мое виски, изменник. Будешь пить со мной,
глоток за глотком, пока я не сумею припечатать свой глаз к этой твоей
штуке. А не то я перестану пить. Впрочем, хоть ты и суешь палец в торшер,
действительно ли это доказывает, что виски не отравлено? Я не совсем...
- Доказывает, доказывает, - быстро сказал робот. - Ну, вот смотрите.
Я опять это сделаю... Мощный постоянный ток, верно? Какие еще вам нужны
доказательства? Ну, пейте.
Не спуская глаз с робота, Мартин поднес к губам стакан с содовой.
- Ffff(t)! - воскликнул робот немного погодя и начертал на своем
металлическом лице глуповато-блаженную улыбку.
- Такого ферментированного мамонтового молока я еще не пивал, -
согласился Мартин, поднося к губам десятый стакан содовой воды. Ему было
сильно не по себе, и он боялся, что вот-вот захлебнется.
- Мамонтового молока? - сипло произнес ЭНИАК. - А это какой год?
Мартин перевел дух. Могучая память Ивана пока хорошо служила ему. Он
вспомнил, что напряжение повышает частоту мыслительных процессов робота и
расстраивает его память - это и происходило прямо у него на глазах. Однако
впереди оставалось самое трудное...
- Год Большой Волосатой, конечно, - сказал он весело. - Разве ты не
помнишь?
- В таком случае вы... - ЭНИАК попытался получше разглядеть своего
двоящегося собутыльника. - Тогда, значит, вы - Мамонтобой.
- Вот именно! - вскричал Мартин. - Ну-ка, дернем еще по одной. А
теперь приступим.
- К чему приступим?
Мартин изобразил раздражение.
- Вы сказали, что наложите на мое сознание матрицу Мамонтобоя. Вы
сказали, что это обеспечит мне оптимальное экологическое приспособление к
среде в данной темпоральной фазе.
- Разве? Но вы же не Мамонтобой, - растерянно возразил ЭНИАК.
Мамонтобой был сыном Большой Волосатой. А как зовут вашу мать?
- Большая Волосатая, - немедленно ответил Мартин, и робот поскреб
свой сияющий затылок.
- Дерните еще разок, - предложил Мартин. - А теперь достаньте
экологизер и наденьте мне его на голову.
- Вот так? - спросил ЭНИАК, подчиняясь. - У меня ощущение, что я
забыл что-то важное.
Мартин поправил прозрачный шлем у себя на затылке.
- Ну, - скомандовал он, - дайте мне матрицу-характер Мамонтобоя, сына
Большой Волосатой...
- Что ж... Ладно, - невнятно сказал ЭНИАК. Взметнулись красные ленты,
шлем вспыхнул. - Вот и все, - сказал робот. Может быть, пройдет несколько
минут, прежде чем подействует, а потом на двенадцать часов вы... погодите!
Куда же вы?
Но Мартин уже исчез.
В последний раз робот запихнул в сумку шлем и четверть мили красной
ленты. Пошатываясь, он подошел к торшеру, бормоча что-то о посошке на
дорожку. Затем комната опустела. Затихающий шепот произнес:
- F(t)...

- Ник! - ахнула Эрика, уставившись на фигуру в дверях. - Не стой так,
ты меня пугаешь.
Все оглянулись на ее вопль и поэтому успели заметить жуткую перемену,
происходившую в облике Мартина. Конечно, это была иллюзия, но весьма
страшная. Колени его медленно подогнулись, плечи сгорбились, словно под
тяжестью чудовищной мускулатуры, а руки вытянулись так, что пальцы почти
касались пола.
Наконец-то Никлас Мартин обрел личность, экологическая норма которой
ставила его на один уровень с Раулем Сен-Сиром.
- Ник! - испуганно повторила Эрика.
Медленно нижняя челюсть Мартина выпятилась, обнажились все нижние
зубы. Веки постепенно опустились, и теперь он смотрел на мир маленькими
злобными глазками. Затем неторопливая гнусная ухмылка растянула губы
мистера Мартина.
- Эрика! - хрипло сказал он. - Моя!
Раскачивающейся походкой он подошел к перепуганной девушке, схватил
ее в объятия и укусил за ухо.
- Ах, Ник! - прошептала Эрика, закрывая глаза. - Почему ты никогда...
Нет, нет, нет! Ник, погоди... Расторжение контракта. Мы должны... Ник,
куда ты? - Она попыталась удержать его, но опоздала.
Хотя походка Мартина была неуклюжей, двигался он быстро. В одно
мгновение он перемахнул через письменный стол Уотта, выбрав кратчайший
путь к потрясенному кинопромышленнику. Во взгляде Диди появилось легкое
удивление. Сен-Сир рванулся вперед.
- В Миксо-Лидии... - начал он. - Ха, вот так... - И, схватив Мартина,
он швырнул его в другой угол комнаты.
- Зверь! - воскликнула Эрика и бросилась на режиссера, молотя
кулачками по его могучей груди. Впрочем, тут же спохватившись, она
принялась обрабатывать каблуками его ноги - с значительно большим успехом.
Сен-Сир, менее всего джентльмен, схватил ее и заломил ей руки, но тут же
обернулся на тревожный крик Уотта:
- Мартин, что вы делаете?
Вопрос этот был задан не зря. Мартин покатился по полу, как шар,
по-видимому, нисколько не ушибившись, сбил торшер и развернулся, как еж.
На лице его было неприятное выражение. Он встал, пригнувшись, почти
касаясь пола руками и злобно скаля зубы.
- Ты трогать моя подруга? - хрипло осведомился питекантропообразный
мистер Мартин, быстро теряя всякую связь с двадцатым веком. Вопрос этот
был чисто риторическим. Драматург поднял торшер (для этого ему не пришлось
нагибаться), содрал абажур, словно листья с древесного сука, и взял торшер
наперевес. Затем он двинулся вперед, держа его, как копье.
- Я, - сказал Мартин, - убивать.
И с достохвальной целеустремленностью попытался претворить свое
намерение в жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16