— морщась, словно от боли, поинтересовался Алешка.
Славка отвернулся. Да, тут его загнали в угол. Одна из причин, по которой выбор пал на Даня: он самый слабый боец. Если то решение было правильным, значит, должны остаться либо Алешка, либо Влад. Останься он сам — это равносильно признанию, что он ошибся. А это просто невыносимо. Интересно, почему Алешка смолчал там, в огненном кругу? Но спрашивать Славка не будет, раз тот не говорит сам.
Снова бросить кого-то на верную смерть — шансов на спасение практически нет — трудно, не поднять такой груз. Остаться самому — страшно, безумно страшно.
«Кого-то», — то ли усмехнулся, то ли всхлипнул про себя Славка. Оставить Влада и спасти Алешку, только потому, что он друг, — подлость. И если собственную слабость Славка еще как-то смог бы пережить, то Алешка бы на это уж точно не согласился. Или согласится? Когда его избили на поле Дарла, Алешка выбрал жизнь...
От этих мыслей у Славки закружилась голова, и он прислонился лбом к каменной стене, спрятал лицо от ребят. Рядом светилась золотая ладонь, и вся ненависть к дридам, которая скопилась в нем, обрушилась на этот рисунок. Он показался ему капканом, намертво прикусывающим руку. Стало понятно, как звери перегрызают себе лапу, уходя из ловушек, как терпят боль, но не остаются. Такой силы злоба поднялась в душе, что Славка в этот момент тоже мог отсечь себе руку — да только это не помогло бы, обрубок к рисунку не приставишь. Что же сунуть тебе в зубы, капкан?
Славка вытянул из-за пояса нож, несколько секунд рассматривал лезвие, а потом с силой полоснул себя по ладони. К нему рванулся Алешка, но Славка отпихнул его локтем и приложил окровавленную ладонь к рисунку. Выход открылся. Мальчик отвел руку, очень медленно ... Кровь пузырилась на золоте, словно вода на раскаленной сковороде, целую минуту — и все это время проход оставался открытым. А потом она выкипела, и камни сошлись.
— Пошли, быстро, — сказал Славка, с силой надавливая порезанной ладонью на рисунок.
Аля в темноте провела рукой по камню — сплошному, ни щелочки, ни трещинки, даже с этой стороны. Ребят не видно, звучали только голоса.
— А хвост саламандры я потерял, — признался Рик.
— Да мы все сумки где-то там, на берегу бросили, еще когда звезды появляться начали, — усмехнулась Сима.
— Хоть оружие осталось, — заметил Славка.
— У меня еще спички и фляга, — посчитал Рик.
— Вот и посвети хотя бы спичками, — попросила Сима.
Послышался треск рвущейся материи, потом она сказала Славке:
— Дай руку, перевяжу.
— Рисунки на потолке не увидим, — вздохнула Аля.
— Пойдем наугад, — отмахнулся Рик.
— Ага, раз уже пришли, — подал голос Влад.
— Все, — Сима закончила перевязку.
— Выход где-то рядом. В книге написано было, что из Сердца Лабиринта почти сразу наружу попадали.
Двинулись, держась руками за стены и спотыкаясь в темноте. Аля чувствовала себя очень спокойно, словно исчерпала свой лимит на удивление и страхи, вот только клонило в сон. «А, мы же как раз на ночлег устраивались!» — вспомнила она охапки травы на берегу. Рик иногда зажигал спички, поднимал руку к потолку, пытаясь рассмотреть рисунки, и шепотом ругался. «Еще пару раз свернем, и буду просить о привале», — решила девочка, налетая на шедшего впереди Влада. Тот чертыхнулся, не оборачиваясь.
После первого поворота туннель оказался ненормально длинным, во всяком случае, так показалось Альке, засыпавшей на ходу. «Где этот чертов второй поворот!» Она споткнулась и снова стукнула Влада по спине.
— Аля, блин!
«Ну, относительно вежливо», — констатировала девочка, нашаривая рукой стену.
— Свет, — без удивления в голосе сказал Рик.
Аля подняла голову: действительно, свет, — неяркий, очень далекий.
Выползать пришлось через узкую щель, обрамленную колючими кустами. Ветки цеплялись за ткань, оставляли на коже тонкие вспухающие царапины. Не было ни малейшей площадки, даже ногу не поставить, и пришлось сразу катиться к подножию холма. Очень неудобный оказался выход.
Аля встала, отплевалась от земли, и лизнула царапину на запястье. Все молчали: перед ними отражала красное вечернее солнце река, и знакомая ива полоскала в воде листья. Не хватало только воткнутой палки, но Алька вспомнила, что Славка ее выдернул. Девочка вдохнула прохладный вечерний воздух и решила: «Ну и черт с ней, с этой ивой. Спать хочу!»
— Сплюю-у! — подразнила далекая птица.
«Зараза», — обиделась Аля. И тут до нее дошло — птица, настоящая, живая!
— Вышли! — заорал Рик. — Слышите? Вышли!!
— Никогда так не радовался комарам, — хлопнув себя по шее, заметил Влад.
«Все равно! Спать!»
Глава 11
Утром Алька долго не могла сообразить, где же она находится. И что из всего происшедшего приснилось, а что — нет. Вот ива — она есть. А был ли Дань? Михан? Убитые стражники? Девочка села, стараясь не потревожить спавших рядом ребят. Бродивший по берегу Рик повернул голову, и Аля в который раз поразилась остроте его чувств. Так что было сном, а что нет? Знакомый пейзаж сбивал с толку. Аля перевела взгляд на Славку — тот спал, прикрываясь от утреннего солнца забинтованной рукой. «Значит, все — не сон», — поежилась девочка, вспоминая метель.
— Буди ребят, — сказал Рик. — Надо идти.
«Завтрака не будет», — сообразила Аля.
К полудню, когда холмы и колючие кусты надоели до чертиков, вышли на дорогу. Рик внимательно осмотрелся, но ничего дельного сказать не мог: дорога как дорога — обычная, достаточно широкая, чтобы надеяться на недалекий город.
Пошли по обочине. Воздух звенел от кузнечиков, припекало солнце. Алька пожалела, что нет кепки или панамки. Оторвать у рубашки подол? Вид будет совсем как у бродяжки. Жарко. Пыль скрипит на зубах, душно пахнет полынью, густо растущей по обочине дороги — изредка ее разбавляли венчики незнакомых цветов. Влад ворчал:
— Премся, как стадо баранов. Может, свернем?
— Куда? — в который раз поинтересовался Рик. — В поле? Так и будем по нему бродить? Нам хоть куда-то прийти надо!
— Рик, что с оружием делать будем? — спросил Славка. — Не монтируется оно с нашим внешним видом.
— Не — чего?
— Тьфу! Не подходит, говорю.
— Не знаю, — вздохнул Рик. — Без него тоже как-то...
— А с ним мы на кого похожи? — заинтересовалась Сима.
— На бродяг. Или на беглых, — буркнул Рик. — Одно другого не лучше. Бродяг с оружием тоже ловят. Хорошо, хоть клеймо под рукавом не видно.
— Давайте быстрее заканчивайте спорить, — поторопил Алешка, оглядываясь. — Там кто-то едет.
— Прячемся, — Рик прыгнул в сторону от дороги, в высокую траву. Полынь доходила до колен, скрывала брошенные на землю мечи.
Аля сошла с дороги и села в траву. Цветы приятно пахли, басовито гудящая толстая пчела свалилась на голубой венчик. Полезла внутрь, деловито перебирая лапками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Славка отвернулся. Да, тут его загнали в угол. Одна из причин, по которой выбор пал на Даня: он самый слабый боец. Если то решение было правильным, значит, должны остаться либо Алешка, либо Влад. Останься он сам — это равносильно признанию, что он ошибся. А это просто невыносимо. Интересно, почему Алешка смолчал там, в огненном кругу? Но спрашивать Славка не будет, раз тот не говорит сам.
Снова бросить кого-то на верную смерть — шансов на спасение практически нет — трудно, не поднять такой груз. Остаться самому — страшно, безумно страшно.
«Кого-то», — то ли усмехнулся, то ли всхлипнул про себя Славка. Оставить Влада и спасти Алешку, только потому, что он друг, — подлость. И если собственную слабость Славка еще как-то смог бы пережить, то Алешка бы на это уж точно не согласился. Или согласится? Когда его избили на поле Дарла, Алешка выбрал жизнь...
От этих мыслей у Славки закружилась голова, и он прислонился лбом к каменной стене, спрятал лицо от ребят. Рядом светилась золотая ладонь, и вся ненависть к дридам, которая скопилась в нем, обрушилась на этот рисунок. Он показался ему капканом, намертво прикусывающим руку. Стало понятно, как звери перегрызают себе лапу, уходя из ловушек, как терпят боль, но не остаются. Такой силы злоба поднялась в душе, что Славка в этот момент тоже мог отсечь себе руку — да только это не помогло бы, обрубок к рисунку не приставишь. Что же сунуть тебе в зубы, капкан?
Славка вытянул из-за пояса нож, несколько секунд рассматривал лезвие, а потом с силой полоснул себя по ладони. К нему рванулся Алешка, но Славка отпихнул его локтем и приложил окровавленную ладонь к рисунку. Выход открылся. Мальчик отвел руку, очень медленно ... Кровь пузырилась на золоте, словно вода на раскаленной сковороде, целую минуту — и все это время проход оставался открытым. А потом она выкипела, и камни сошлись.
— Пошли, быстро, — сказал Славка, с силой надавливая порезанной ладонью на рисунок.
Аля в темноте провела рукой по камню — сплошному, ни щелочки, ни трещинки, даже с этой стороны. Ребят не видно, звучали только голоса.
— А хвост саламандры я потерял, — признался Рик.
— Да мы все сумки где-то там, на берегу бросили, еще когда звезды появляться начали, — усмехнулась Сима.
— Хоть оружие осталось, — заметил Славка.
— У меня еще спички и фляга, — посчитал Рик.
— Вот и посвети хотя бы спичками, — попросила Сима.
Послышался треск рвущейся материи, потом она сказала Славке:
— Дай руку, перевяжу.
— Рисунки на потолке не увидим, — вздохнула Аля.
— Пойдем наугад, — отмахнулся Рик.
— Ага, раз уже пришли, — подал голос Влад.
— Все, — Сима закончила перевязку.
— Выход где-то рядом. В книге написано было, что из Сердца Лабиринта почти сразу наружу попадали.
Двинулись, держась руками за стены и спотыкаясь в темноте. Аля чувствовала себя очень спокойно, словно исчерпала свой лимит на удивление и страхи, вот только клонило в сон. «А, мы же как раз на ночлег устраивались!» — вспомнила она охапки травы на берегу. Рик иногда зажигал спички, поднимал руку к потолку, пытаясь рассмотреть рисунки, и шепотом ругался. «Еще пару раз свернем, и буду просить о привале», — решила девочка, налетая на шедшего впереди Влада. Тот чертыхнулся, не оборачиваясь.
После первого поворота туннель оказался ненормально длинным, во всяком случае, так показалось Альке, засыпавшей на ходу. «Где этот чертов второй поворот!» Она споткнулась и снова стукнула Влада по спине.
— Аля, блин!
«Ну, относительно вежливо», — констатировала девочка, нашаривая рукой стену.
— Свет, — без удивления в голосе сказал Рик.
Аля подняла голову: действительно, свет, — неяркий, очень далекий.
Выползать пришлось через узкую щель, обрамленную колючими кустами. Ветки цеплялись за ткань, оставляли на коже тонкие вспухающие царапины. Не было ни малейшей площадки, даже ногу не поставить, и пришлось сразу катиться к подножию холма. Очень неудобный оказался выход.
Аля встала, отплевалась от земли, и лизнула царапину на запястье. Все молчали: перед ними отражала красное вечернее солнце река, и знакомая ива полоскала в воде листья. Не хватало только воткнутой палки, но Алька вспомнила, что Славка ее выдернул. Девочка вдохнула прохладный вечерний воздух и решила: «Ну и черт с ней, с этой ивой. Спать хочу!»
— Сплюю-у! — подразнила далекая птица.
«Зараза», — обиделась Аля. И тут до нее дошло — птица, настоящая, живая!
— Вышли! — заорал Рик. — Слышите? Вышли!!
— Никогда так не радовался комарам, — хлопнув себя по шее, заметил Влад.
«Все равно! Спать!»
Глава 11
Утром Алька долго не могла сообразить, где же она находится. И что из всего происшедшего приснилось, а что — нет. Вот ива — она есть. А был ли Дань? Михан? Убитые стражники? Девочка села, стараясь не потревожить спавших рядом ребят. Бродивший по берегу Рик повернул голову, и Аля в который раз поразилась остроте его чувств. Так что было сном, а что нет? Знакомый пейзаж сбивал с толку. Аля перевела взгляд на Славку — тот спал, прикрываясь от утреннего солнца забинтованной рукой. «Значит, все — не сон», — поежилась девочка, вспоминая метель.
— Буди ребят, — сказал Рик. — Надо идти.
«Завтрака не будет», — сообразила Аля.
К полудню, когда холмы и колючие кусты надоели до чертиков, вышли на дорогу. Рик внимательно осмотрелся, но ничего дельного сказать не мог: дорога как дорога — обычная, достаточно широкая, чтобы надеяться на недалекий город.
Пошли по обочине. Воздух звенел от кузнечиков, припекало солнце. Алька пожалела, что нет кепки или панамки. Оторвать у рубашки подол? Вид будет совсем как у бродяжки. Жарко. Пыль скрипит на зубах, душно пахнет полынью, густо растущей по обочине дороги — изредка ее разбавляли венчики незнакомых цветов. Влад ворчал:
— Премся, как стадо баранов. Может, свернем?
— Куда? — в который раз поинтересовался Рик. — В поле? Так и будем по нему бродить? Нам хоть куда-то прийти надо!
— Рик, что с оружием делать будем? — спросил Славка. — Не монтируется оно с нашим внешним видом.
— Не — чего?
— Тьфу! Не подходит, говорю.
— Не знаю, — вздохнул Рик. — Без него тоже как-то...
— А с ним мы на кого похожи? — заинтересовалась Сима.
— На бродяг. Или на беглых, — буркнул Рик. — Одно другого не лучше. Бродяг с оружием тоже ловят. Хорошо, хоть клеймо под рукавом не видно.
— Давайте быстрее заканчивайте спорить, — поторопил Алешка, оглядываясь. — Там кто-то едет.
— Прячемся, — Рик прыгнул в сторону от дороги, в высокую траву. Полынь доходила до колен, скрывала брошенные на землю мечи.
Аля сошла с дороги и села в траву. Цветы приятно пахли, басовито гудящая толстая пчела свалилась на голубой венчик. Полезла внутрь, деловито перебирая лапками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120