что однажды в Одессе его, кота этого, должны были снимать в очередном фильме, а он сбежал ночью в форточку и пропадал четыре дня, а деньги-то за простой шли, и пришлось кота посадить на цепь, и кончились для него гулянки… Кот между тем мрачно мочился.
Удовлетворенные слушатели отходили, появлялись новые (дети, старушки), а владелец кота уже с азартом рассказывал о своей жене, которая тоже дрессированная, потому что двадцать лет в одной комнате со зверьем – это надо иметь терпение, а у него еще жил австралийский попугай, который заболел вшивостью и подох, после того как врач-кожник намазал его ртутной мазью, и маленький крокодильчик, которого ему привез друг. Крокодильчика держали в детской ванночке, а когда ванночка стала мала, продали профессору медицины, и тот поместил его у себя в приемной, в бассейне, и к нему перестали ходить пациенты…»
Вспоминаю и сейчас этого болтуна, развлекавшего публику. Голос у него был высокий, веселый, а глаза опустошенные и тоскливые…
Роль и боль
эпизод из практики в форме слегка зарифмованной одноактной пьески
Московский психоневрологический диспансер номер такой-то. Тускловато освещенный коридор с серыми стенами и скамьями. Конец рабочего дня, народа уже почти нет. Надпись на одной из дверей: ПСИХОТЕРАПЕВТ.
Над дверью включено световое табло:
ИДЕТ СЕАНС, ПРОШУ ПОДОЖДАТЬ
Возле двери на скамье одиноко сидит, уныло опустив голову, некий человек, так и назовем его – Сидящий;видимо, он ждет своей очереди.
Подходит твердыми шагами статный, крупный, цветущего и веселого вида мужчина, так и назовем его – Подошедший.Выражение лица немного ироническое. Смотрит на табло. Смотрит на часы. Смотрит на Сидящего. Присаживается рядом и, похоже, с некоторой надеждой пройти без очереди, завязывает разговор:
– Сочувствую и понимаю… Хоккей, финал, успеть хочу…
– Здесь долго.
– Голову ломаю, к тому ли я иду врачу.
– А что у вас?
– Да все в порядке, вот в чем проблема. Вот беда: здоров… Душа уходит в пятки и даже дальше.
– А куда?
– Явился выяснить. Все в норме, обследован от сих до сих: хоть в космос, хоть в союзной сборной…
– Вот так и я: нормальный псих.
– Добрался и до психиатра. Без отклонений, вот справка. Давно, сказал, такого кадра мы не видали. Идиот.
– Кто идиот?
– Все понемногу. А психиатришка спросил, что снится и молюсь ли Богу. Я его за нос укусил – в воображении, конечно… Я этих штучек не люблю, я реалист. Живу успешно, прекрасно ем и крепко сплю. А снов из принципа не вижу.
– Как?…
– А зачем они нужны в век НТР? В снах нет престижа, а мы себя блюсти должны.
– А с этим делом?…
– С алкоголем? Спокойно. В праздник грамм по сто, и все нормально, всем доволен… А что-то все-таки не то…
– Курящий?
– Да, но штрих к портрету: зависимости нет, могу и не курить.
– Да?… Сигарету мне одолжите?
– Я зажгу…
Подошедший достает сигарету и зажигалку, дает Сидящему и взглядом как бы заранее провожает его в туалет в конце коридора, где можно курить; но Сидящий, не вставая с места, вставляет сигарету в рот и чиркает зажигалкой.
Подошедший осторожно удивляется:
– А здесь разрешено?
– Неважно, пингвинам все разрешено.
Сидящий закуривает; после одной затяжки гасит сигарету о подошву и прячет в карман. Подошедший:
– Кому?…
– Гм, ну… Разряду граждан, которым как бы все равно. По справке.
– Справке? (Смотрит на Сидящего внимательно.)Понимаю, я тоже вспыльчив иногда… Но ничего не принимаю, лекарства – это ерунда. Оброс неуязвимой кожей. Ведь как говаривал мой тесть: хотя и черта нет, а все же какая-то паскуда есть…
В продолжение всей предыдущей части разговора собеседники искоса поглядывали друг на друга в попытках взаимной диагностики. После последней реплики Подошедшего как бы успокоились, приняли друг друга. Посидели немного молча.
Сидящий спрашивает Подошедшего:
– Вы были ранены?
– Ни разу. А что?
– Есть и такая жуть: боль ран, которых нет. Обязан быть ранен каждый, хоть чуть-чуть, тем более – большой мужчина. А если раны нет, то боль уже сама себе причина.
– Да, где-то я читал… А роль? Что делать, если роль сквозная, как рана? Вжиться – ерунда, а вот как выжиться?… Не знаю. За этим и пришел сюда.
– Так вы артист? Теперь все ясно. Припомнил: видел вас в кино, в картине… Ваша роль прекрасна, хоть фильм сам по себе…
– Говно?
– Ну как сказать…
– Я видел, видел, боевичок на злобу дня. У них там фирменные рожи, вы с кем-то спутали меня. Я не актер, Я РОЛЬ ИГРАЮ, ИГРАЮ РОЛЬ.
– А-а, симулянт? «Ох, доктор, доктор, умираю»? Ну что ж, известный вариант, со школы знаем это дело. А по какой статье?
– Свят, свят. Морально чист, устойчив. Бегал недавно кросс в честь дня телят, по шефской линии. Телята здесь ни при чем, не буду врать, но мы разумные ребята, вот и приходится играть на свежем воздухе. Полезно для всех, не возразит никто. Я всех бодрей. Но если честно, то что-то все-таки не то…
– А что?…
– Так не расскажешь сразу… Вот здесь, у сердца… Как тиски… Провал… Какую-то заразу в себе таскаешь. Ни тоски, ни страха, ничего… Зарплата высокая, самоконтроль налажен, как у автомата. Я автомат и есть. Я роль. Я автомат…
– Что ж, разве плохо давать товарищам пример такой возможности в эпоху эн, тэ и, дай бог, память…
– Эр. Совсем неплохо. В том и ужас. Хожу в бассейн, освоил кроль, пишу стихи, готовлю ужин, в постели вежлив, как король – Я РОЛЬ! Супруге не досадно, любовнице тем паче. Спать с обеими слегка накладно, но роль-то знает, как играть, вот-вот – она меня играет. Все обеспечивает: секс, отчетность, анекдоты травит…
Подошедший поднимается, прохаживается, снова присаживается. Указывая на табло «СЕАНС», все еще горящее, спрашивает у Сидящего:
– Кто этот врач? Не экстрасенс?
– Не знаю. Может быть… Но вряд ли. А что?
– Я был у одного. Мужик, скажу я вам, догадлив: вы, говорит, совсем того, у вас, сказал, еще в утробе все чакры сдвинулись в астрал, а третий глаз, как в гардеробе, в районе копчика застрял. Вот почему ваш позвоночник от пассов прану не берет, в нем тока нет. И мочеточник повернут задом наперед.
– Недурственно. Какой же вывод?
– Куда выводится моча? Куда ей надо – в кран для слива. Могу хоть через два плеча.
– А дальше?
– Дальше тоже можно.
– Я не про то. Что вам сказал…
– А, этот прохиндей? Безбожник, поморщился, сто баксов взял. Сказал: во вторник приходите, начнем лечение. А я его немножечко обидел, послал в далекие края, чтоб неповадно было людям морочить чакры, деньги драть. Но строго их судить не будем, им роль приходится играть.
– Да… Ну, а дальше?
– Познакомил меня мой друг со старичком. Не знахарь, нет, в соседнем доме живет. Весь согнутый крючком, лет девяносто. Мой Алешка на нем помешан – «Благодать!..» А денег, говорит, немножко, совсем немножко нужно дать, без пенсии старик остался…
Пришли – лежит, чуть дышит дед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66