В этом отношении интеллектуальный характер
перцепции тематизируется наряду с принципами постоянства, причинности и
взаимодействия. Замечательно, что Кант, задолго до Гуссерля, связал структуры
вещественности со структурами темпоральности. Различные способы, которыми
"связывается" опыт, являются также способами интеллектуального структурирования
времени. Вторая аналогия, в частности, содержит подлинную феноменологию события,
отвечающую на вопрос:
"Что значит "происходить"?". Феноменолог разрабатывает понятие
последовательности, упорядочивающей предметы в мире. Используя язык Гуссерля,
можно сказать, что "Аналогии опыта" разрабатывают ноэматический аспект
субъективного процесса в суждении опыта. В этом разделе способность суждения
рассматривается со стороны "процесса суждения", в котором она соотносится с
объектом. (С
172 П. Рикер
другой стороны, предшествующий раздел о "Схематизме" результируется в
ноэтическом анализе "события", что находит отражение в операции связывания,
называемой "синтетической способностью воображения" (В 233). Нам еще
представится возможность вернуться к этой теме позднее.)
Если принять во внимание, что второй раздел учения о способности суждения,
центральной частью которого являются "Аналогии опыта", показывает ноэматический
аспект суждения опыта, становится ясным, что ноэматический анализ получает
законченную форму в "Постулатах эмпирического мышления вообще" (А 218 и далее).
Фактически "Постулаты" не добавляют ничего нового к детерминации предмета, но
они делают его существование тематическим в соответствии с модальностями
действительности, возможности и необходимости. Однако в чем заключается смысл
этих постулатов? Они просто устанавливают фундаментальное соответствие между
существованием вещей и их восприимчивостью: "Наше знание о существовании вещей
простирается, следовательно, настолько, насколько может простираться восприятие,
осуществляемое в соответствии с эмпирическими законами" (А 226).
Пространственность снабжает нас такой разновидностью интенциональности, как
открытость явлению. Постулат эмпирического мышления определяет эффективность
интенциональности с точки зрения воспринимаемого присутствия являющейся вещи.
Не случайно, что Кант помещает "Опровержение идеализма" в качестве приложения ко
второму изданию; в нем дается определение интенциональности, опередившее свое
время: "Простое, но эмпирически определенное сознание моего собственного
существования служит доказательством существования предметов в пространстве вне
меня" (В 275). Фактически корреляция между "Я есть" и "нечто есть" и является
интенциональностью в собственном смысле.
Если второй раздел "Трансцендентального учения о способности суждения"
развивает, ноэматический аспект суждения существования, то первый раздел,
посвященный схематизму, имеет дело с поэтическим аспектом. Вследствие этого он
кажется малопонятным. Под руководством рефлексии в этом разделе постоянно
предвосхищаются "Аналогии опыта", которые раскрывают действие акта суждения,
направленного на предмет. Необходимо постоянно перечитывать первый раздел после
раздела, идущего вслед за ним, и, таким образом, возвращаться с помощью
рефлексивного движения, которое обнаруживает "в" Gemut (душе) то, что было
найдено "у" предметов. Предвосхищающий характер этого раздела объясняет
краткость изложения Канта при
173 Кант и Гуссерль
азработке схем. Тем не менее несколько сотен строчек (А 44 -147) раскрывают
субъективный аспект ноэматического анализа, занимающего значительную часть
следующего раздела.
Если продолжать анализ в том же ключе, то теория схематизма очень близко
подходит к тому бытию, которое Гуссерль называет самоконституированием или
конституированием Эго в темпоральном. Нам известно, что Кант сам был удивлен
этим "искусством, скрытым в глубинах человеческой души, подлинные формы
деятельной природы которого вряд ли когда-либо позволят нам обнаружить себя и
откроются нашему взору" (А 141). Никогда в большей степени Кант не был свободен
от своих эпистемологических предпочтений. Точно так же он никогда не был более
близок к открытию за конституированным временем (или, согласно
"Трансцендентальной эстетике", за временем как представлением) изначального
времени сознания. Время схематизма заключается в единстве восприимчивости и
спонтанности, многообразия и единства. Время - это моя способность к
упорядочиванию. Но в той же степени оно представляет для меня постоянную угрозу
исчезновения и разрушения. Время - это возможность непреложного рационального
порядка, но и источник иррационального в субъективной жизни. Оно обращено и к
чувственности, представляя собой ее чистый поток, и к интеллекту, когда
схематизм отмечает возможность структурирования времени в отношении
"последовательности", "наполнения" и "порядка" (А 145).
Если мы намереваемся дойти до следствий феноменологии Gemut, мы должны, как
неоднократно делал Кант, указать на то, что рассмотрение существования сознания
сводится к ноэтическому анализу операции, производимой актом суждения. Если
ноэматический анализ приходит к своей кульминации в "Постулатах эмпирического
мышления", которые устанавливают координацию между существованием вещей и их
восприимчивостью, ноэматический анализ достигает высшей точки в самообосновании
Я-существую. Однако эта тема представлена в Критике случайными фрагментами.
Фактически здесь феноменология сталкивается с самым значительным сопротивлением,
идущим из скрытых глубин кантианства. Целостная эпистемологическая концепция
объективности имеет тенденцию к тому, чтобы представить "Я-мыслю" функцией
объективности и навязать альтернативу, на которую мы ссылались выше. Либо я
"сознаю", что "Я-мыслю", но не "знаю" этого, либо я "знаю" Эго, но оно есть
феномен природы. Именно поэтому феноменологическая дескрипция у Канта только
намеревается открыть конкретного субъекта, который не
174 П. Рикер
занимает прочного места в его системе. Тем не менее там, где Кант, исследуя
схематизм, движется к изначальному времени, присутствующему в работе суждения,
он движется в направлении этого субъекта. Так же он приближается к этому
субъекту там, где определяет существование вещей как коррелятивное моему
собственному существованию. По этому поводу он замечает: "Я сознаю свое
существование как определенное во времени... Значит, определение моего
существования во времени возможно только благодаря существованию действительных
вещей, которые я воспринимаю как находящиеся вне меня" (В 275-276;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
перцепции тематизируется наряду с принципами постоянства, причинности и
взаимодействия. Замечательно, что Кант, задолго до Гуссерля, связал структуры
вещественности со структурами темпоральности. Различные способы, которыми
"связывается" опыт, являются также способами интеллектуального структурирования
времени. Вторая аналогия, в частности, содержит подлинную феноменологию события,
отвечающую на вопрос:
"Что значит "происходить"?". Феноменолог разрабатывает понятие
последовательности, упорядочивающей предметы в мире. Используя язык Гуссерля,
можно сказать, что "Аналогии опыта" разрабатывают ноэматический аспект
субъективного процесса в суждении опыта. В этом разделе способность суждения
рассматривается со стороны "процесса суждения", в котором она соотносится с
объектом. (С
172 П. Рикер
другой стороны, предшествующий раздел о "Схематизме" результируется в
ноэтическом анализе "события", что находит отражение в операции связывания,
называемой "синтетической способностью воображения" (В 233). Нам еще
представится возможность вернуться к этой теме позднее.)
Если принять во внимание, что второй раздел учения о способности суждения,
центральной частью которого являются "Аналогии опыта", показывает ноэматический
аспект суждения опыта, становится ясным, что ноэматический анализ получает
законченную форму в "Постулатах эмпирического мышления вообще" (А 218 и далее).
Фактически "Постулаты" не добавляют ничего нового к детерминации предмета, но
они делают его существование тематическим в соответствии с модальностями
действительности, возможности и необходимости. Однако в чем заключается смысл
этих постулатов? Они просто устанавливают фундаментальное соответствие между
существованием вещей и их восприимчивостью: "Наше знание о существовании вещей
простирается, следовательно, настолько, насколько может простираться восприятие,
осуществляемое в соответствии с эмпирическими законами" (А 226).
Пространственность снабжает нас такой разновидностью интенциональности, как
открытость явлению. Постулат эмпирического мышления определяет эффективность
интенциональности с точки зрения воспринимаемого присутствия являющейся вещи.
Не случайно, что Кант помещает "Опровержение идеализма" в качестве приложения ко
второму изданию; в нем дается определение интенциональности, опередившее свое
время: "Простое, но эмпирически определенное сознание моего собственного
существования служит доказательством существования предметов в пространстве вне
меня" (В 275). Фактически корреляция между "Я есть" и "нечто есть" и является
интенциональностью в собственном смысле.
Если второй раздел "Трансцендентального учения о способности суждения"
развивает, ноэматический аспект суждения существования, то первый раздел,
посвященный схематизму, имеет дело с поэтическим аспектом. Вследствие этого он
кажется малопонятным. Под руководством рефлексии в этом разделе постоянно
предвосхищаются "Аналогии опыта", которые раскрывают действие акта суждения,
направленного на предмет. Необходимо постоянно перечитывать первый раздел после
раздела, идущего вслед за ним, и, таким образом, возвращаться с помощью
рефлексивного движения, которое обнаруживает "в" Gemut (душе) то, что было
найдено "у" предметов. Предвосхищающий характер этого раздела объясняет
краткость изложения Канта при
173 Кант и Гуссерль
азработке схем. Тем не менее несколько сотен строчек (А 44 -147) раскрывают
субъективный аспект ноэматического анализа, занимающего значительную часть
следующего раздела.
Если продолжать анализ в том же ключе, то теория схематизма очень близко
подходит к тому бытию, которое Гуссерль называет самоконституированием или
конституированием Эго в темпоральном. Нам известно, что Кант сам был удивлен
этим "искусством, скрытым в глубинах человеческой души, подлинные формы
деятельной природы которого вряд ли когда-либо позволят нам обнаружить себя и
откроются нашему взору" (А 141). Никогда в большей степени Кант не был свободен
от своих эпистемологических предпочтений. Точно так же он никогда не был более
близок к открытию за конституированным временем (или, согласно
"Трансцендентальной эстетике", за временем как представлением) изначального
времени сознания. Время схематизма заключается в единстве восприимчивости и
спонтанности, многообразия и единства. Время - это моя способность к
упорядочиванию. Но в той же степени оно представляет для меня постоянную угрозу
исчезновения и разрушения. Время - это возможность непреложного рационального
порядка, но и источник иррационального в субъективной жизни. Оно обращено и к
чувственности, представляя собой ее чистый поток, и к интеллекту, когда
схематизм отмечает возможность структурирования времени в отношении
"последовательности", "наполнения" и "порядка" (А 145).
Если мы намереваемся дойти до следствий феноменологии Gemut, мы должны, как
неоднократно делал Кант, указать на то, что рассмотрение существования сознания
сводится к ноэтическому анализу операции, производимой актом суждения. Если
ноэматический анализ приходит к своей кульминации в "Постулатах эмпирического
мышления", которые устанавливают координацию между существованием вещей и их
восприимчивостью, ноэматический анализ достигает высшей точки в самообосновании
Я-существую. Однако эта тема представлена в Критике случайными фрагментами.
Фактически здесь феноменология сталкивается с самым значительным сопротивлением,
идущим из скрытых глубин кантианства. Целостная эпистемологическая концепция
объективности имеет тенденцию к тому, чтобы представить "Я-мыслю" функцией
объективности и навязать альтернативу, на которую мы ссылались выше. Либо я
"сознаю", что "Я-мыслю", но не "знаю" этого, либо я "знаю" Эго, но оно есть
феномен природы. Именно поэтому феноменологическая дескрипция у Канта только
намеревается открыть конкретного субъекта, который не
174 П. Рикер
занимает прочного места в его системе. Тем не менее там, где Кант, исследуя
схематизм, движется к изначальному времени, присутствующему в работе суждения,
он движется в направлении этого субъекта. Так же он приближается к этому
субъекту там, где определяет существование вещей как коррелятивное моему
собственному существованию. По этому поводу он замечает: "Я сознаю свое
существование как определенное во времени... Значит, определение моего
существования во времени возможно только благодаря существованию действительных
вещей, которые я воспринимаю как находящиеся вне меня" (В 275-276;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111