Лайам, промокший до нитки, раздраженно огрызнулся в ответ:
– А что еще оставалось делать? Иначе он стал бы совать мне палки в колеса. Он вовсе не так глуп, как кажется с виду, – да ты ведь и сам знаешь!
“Да, я знаю”.
Раздраженно отряхивая плащ, Лайам продолжал:
– Кроме того, мне все равно пришлось бы с ним говорить – после того, как все бы выяснилось, – разве нет? Или, может быть, ты отправил меня разыскивать убийцу Тарквина исключительно ради удовлетворения своего любопытства? Правосудие должно свершиться – разве не так?
На этот раз мысль дракона сформировалась не сразу.
“Я это… до конца… не продумал”.
– Ну, а я продумал и продолжаю думать, что говорить с эдилом пришлось бы в любом случае. И еще я думаю, что его помощь сильно увеличивает мой шанс на успех. Кроме того, я уже с ним столковался, так что не вижу смысла об этом спорить.
Дракончик не отозвался. Он лежал на столе, по-птичьи расклевывая принесенное мясо. Лайам попытался выкрутить плащ, потом сдался и повесил его на край ближней полки – сохнуть.
– Раз уж ты так любишь давать советы, – сказал Лайам, – может, подкинешь какую-нибудь идею насчет того, как мне охмурить Марциуса? Хотя бы настолько, чтобы он не сразу выгнал меня?
В его сознании отчетливо возник знак вопроса.
– Ну, не знаю, – может, существует какое-нибудь заклинание, которое помогает входить в доверие к людям. Или, скажем, – какое-то приворотное зелье, заставляющее людей бросаться на шею первому встречному и выкладывать, что у них на душе…
“Я знаю очень мало заклинаний, и среди них ничего подобного нет”.
– Я пошутил, – уныло сказал Лайам. – Тогда нет ли у тебя каких-нибудь практических мыслей по этому поводу?
“Я не уверен, что Марциус – тот, кто нам нужен”.
– Фануил, я и сам в том не очень уверен, но розыск необходимо вести в определенном порядке. Иначе я мог бы просто нанять глашатаев и отправить их по городу с объявлением, что я прошу убийцу ровно в полдень явиться на главную площадь.
“Я понимаю. Я просто не думаю, что стоит тратить время на этого человека”.
– Ну, тогда, – с раздраженным вздохом произнес Лайам, – хорошо уже то, что тратить время придется не тебе, а мне, верно? Кроме того, он тоже вполне может навести нас на какой-нибудь след, как это уже сделал Виеску. Я ведь тоже не полагал, что аптекарь – убийца, но он рассказал мне о какой-то девице, упомянувшей при нем имя Тарквина. Полагаю, ты знаешь, о ком я веду речь?
Дракон склонил голову набок и взглянул на Лайама, как будто вопрос показался ему странным.
“Конечно, знаю”.
– Что ты знаешь? Ты, ящерица, таскающая мысли из моей головы? – рассердился Лайам, но вдруг сообразил, что дракончик действительно что-то знает. – Ты что – помнишь, как она выглядела?
“Я не видел ее. Я только слышал ее голос”.
– И какой он был? Молодой? Старый? Сердитый? Печальный? Какой?
“Обольстительный”.
Ответ Фануила прозвучал настолько уверенно, что Лайам на миг оторопел. Получалось, что женщина, числящаяся в его списке, вполне могла оказаться той самой грешницей, которая попыталась взять приступом аптеку Виеску. Но если, допустим, она была зла на старого мага – и, допустим, за то, что она от него понесла, почему ее голос звучал обольстительно? Возможно, Фануил неправильно понял ее интонации.
“Она ворковала”.
– Ну, ладно, – сказал Лайам, – я тебе верю. Ее голос звучал обольстительно. Она ворковала. Но – почему? Виеску сказал, что эта девица просто бесилась из-за положения, в каком оказалась. Так при чем же тут воркование?
“Я не знаю. Я только слышал, как она ворковала, прежде чем мастер Танаквиль меня отослал”.
Лайам принялся в задумчивости расхаживать по комнате, рассеянно прикасаясь то к книгам, то к странного вида предметам. Потом он подошел к столу, на котором стоял лишь одинокий стеклянный графинчик. Лайам взял графинчик и повертел в руках. На боку его обнаружилась этикетка. Маленький белый прямоугольник с надписью: “Кровь девственницы”. Но емкость была пуста, а надпись крест-накрест перечеркнута – жирно и неряшливо. Лайам скривился и поставил графинчик на место.
– Фануил, а ты, случайно, не помнишь девушку, которая как-то появлялась здесь летом? Такая довольно красивая, темноволосая, молодая.
“Это Доноэ. Мастер Тарквин называл ее официанточкой”.
Подробность приятно удивила Лайама. Он улыбнулся.
– И часто эта официанточка сюда приходила?
“Три… нет, четыре раза. Но это не она ворковала”.
– Да я и не думаю, что это она. Скажи, а ты не знаешь, где работает Доноэ?
“Ты думаешь, она поможет тебе найти ту, которая ворковала?”
– Ну, ты должен согласиться, что это вполне вероятно.
“Я не знаю, где она работает”.
– Тогда это выяснит Кессиас, обшарив все городские таверны, – сказал сам себе Лайам и невольно вздрогнул, когда в его мозгу прозвучало:
“Все не надо. Только те, которые мастер Танаквиль любил посещать. Их должно быть не так много”.
Тарквин любил посещать таверны? Ну и дела!
– А что, он часто выбирался в город?
“Пару раз в месяц. Летом – чаще. Я не знаю, что он там делал”.
Тут взгляд Лайама упал на модель Саузварка, и он подошел к ней.
– Фануил, ты не знаешь, зачем Тарквин сделал эту модель?
“Для колдовства. Что это за колдовство, мне неизвестно. Он не посвящал меня в подробности своих дел”.
Лайам не знал, что бы ему еще спросить, а потому просто остался стоять посреди комнаты, рассеянно погрузив палец в темные воды маленькой гавани. Стук дождя в оконное стекло убаюкал Лайама, и он вновь впал в рассеянную задумчивость. Хотя Клыки-модели были миниатюрными, они сохраняли в себе все величие оригинала и даже внушали некий благоговейный страх. Лайаму пришлось сделать значительное усилие, чтобы оторвать взгляд от крохотных скал. Он снял плащ с полки и недовольно нахмурился: тот так и не высох.
– Мне надо идти, – сказал Лайам, набрасывая влажную ткань на плечи. – Ты, случайно, не придумал ничего такого, что стоило бы мне сказать?
“Ничего”.
Лайам раздраженно пожал плечами:
– Ладно. Если что-нибудь придумаешь…
“Я дам тебе знать”.
– А ты уверен, что не можешь снабдить меня на дорожку каким-нибудь замечательным заклинанием? Или какой-нибудь волшебной вещицей, оберегающей человека в рискованных ситуациях? Может, в ящиках что-нибудь завалялось?
“Нет”.
Мысль была столь категоричной, что Лайам поджал губы и вышел.
* * *
Исходя из того, что ему было известно о Анкусе Марциусе, Лайам ожидал увидеть представительного мужчину, но этот миф скоро развеялся.
Не обращая внимания на мелкую морось, сменившую утренний ливень, торговец стоял среди толпы портовых рабочих и руководил разгрузкой поврежденного галиона. Хотя все причалы гавани оставались свободными и не имелось причин для спешки, люди Марциуса суетились так, словно порт был забит конкурентами их повелителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
– А что еще оставалось делать? Иначе он стал бы совать мне палки в колеса. Он вовсе не так глуп, как кажется с виду, – да ты ведь и сам знаешь!
“Да, я знаю”.
Раздраженно отряхивая плащ, Лайам продолжал:
– Кроме того, мне все равно пришлось бы с ним говорить – после того, как все бы выяснилось, – разве нет? Или, может быть, ты отправил меня разыскивать убийцу Тарквина исключительно ради удовлетворения своего любопытства? Правосудие должно свершиться – разве не так?
На этот раз мысль дракона сформировалась не сразу.
“Я это… до конца… не продумал”.
– Ну, а я продумал и продолжаю думать, что говорить с эдилом пришлось бы в любом случае. И еще я думаю, что его помощь сильно увеличивает мой шанс на успех. Кроме того, я уже с ним столковался, так что не вижу смысла об этом спорить.
Дракончик не отозвался. Он лежал на столе, по-птичьи расклевывая принесенное мясо. Лайам попытался выкрутить плащ, потом сдался и повесил его на край ближней полки – сохнуть.
– Раз уж ты так любишь давать советы, – сказал Лайам, – может, подкинешь какую-нибудь идею насчет того, как мне охмурить Марциуса? Хотя бы настолько, чтобы он не сразу выгнал меня?
В его сознании отчетливо возник знак вопроса.
– Ну, не знаю, – может, существует какое-нибудь заклинание, которое помогает входить в доверие к людям. Или, скажем, – какое-то приворотное зелье, заставляющее людей бросаться на шею первому встречному и выкладывать, что у них на душе…
“Я знаю очень мало заклинаний, и среди них ничего подобного нет”.
– Я пошутил, – уныло сказал Лайам. – Тогда нет ли у тебя каких-нибудь практических мыслей по этому поводу?
“Я не уверен, что Марциус – тот, кто нам нужен”.
– Фануил, я и сам в том не очень уверен, но розыск необходимо вести в определенном порядке. Иначе я мог бы просто нанять глашатаев и отправить их по городу с объявлением, что я прошу убийцу ровно в полдень явиться на главную площадь.
“Я понимаю. Я просто не думаю, что стоит тратить время на этого человека”.
– Ну, тогда, – с раздраженным вздохом произнес Лайам, – хорошо уже то, что тратить время придется не тебе, а мне, верно? Кроме того, он тоже вполне может навести нас на какой-нибудь след, как это уже сделал Виеску. Я ведь тоже не полагал, что аптекарь – убийца, но он рассказал мне о какой-то девице, упомянувшей при нем имя Тарквина. Полагаю, ты знаешь, о ком я веду речь?
Дракон склонил голову набок и взглянул на Лайама, как будто вопрос показался ему странным.
“Конечно, знаю”.
– Что ты знаешь? Ты, ящерица, таскающая мысли из моей головы? – рассердился Лайам, но вдруг сообразил, что дракончик действительно что-то знает. – Ты что – помнишь, как она выглядела?
“Я не видел ее. Я только слышал ее голос”.
– И какой он был? Молодой? Старый? Сердитый? Печальный? Какой?
“Обольстительный”.
Ответ Фануила прозвучал настолько уверенно, что Лайам на миг оторопел. Получалось, что женщина, числящаяся в его списке, вполне могла оказаться той самой грешницей, которая попыталась взять приступом аптеку Виеску. Но если, допустим, она была зла на старого мага – и, допустим, за то, что она от него понесла, почему ее голос звучал обольстительно? Возможно, Фануил неправильно понял ее интонации.
“Она ворковала”.
– Ну, ладно, – сказал Лайам, – я тебе верю. Ее голос звучал обольстительно. Она ворковала. Но – почему? Виеску сказал, что эта девица просто бесилась из-за положения, в каком оказалась. Так при чем же тут воркование?
“Я не знаю. Я только слышал, как она ворковала, прежде чем мастер Танаквиль меня отослал”.
Лайам принялся в задумчивости расхаживать по комнате, рассеянно прикасаясь то к книгам, то к странного вида предметам. Потом он подошел к столу, на котором стоял лишь одинокий стеклянный графинчик. Лайам взял графинчик и повертел в руках. На боку его обнаружилась этикетка. Маленький белый прямоугольник с надписью: “Кровь девственницы”. Но емкость была пуста, а надпись крест-накрест перечеркнута – жирно и неряшливо. Лайам скривился и поставил графинчик на место.
– Фануил, а ты, случайно, не помнишь девушку, которая как-то появлялась здесь летом? Такая довольно красивая, темноволосая, молодая.
“Это Доноэ. Мастер Тарквин называл ее официанточкой”.
Подробность приятно удивила Лайама. Он улыбнулся.
– И часто эта официанточка сюда приходила?
“Три… нет, четыре раза. Но это не она ворковала”.
– Да я и не думаю, что это она. Скажи, а ты не знаешь, где работает Доноэ?
“Ты думаешь, она поможет тебе найти ту, которая ворковала?”
– Ну, ты должен согласиться, что это вполне вероятно.
“Я не знаю, где она работает”.
– Тогда это выяснит Кессиас, обшарив все городские таверны, – сказал сам себе Лайам и невольно вздрогнул, когда в его мозгу прозвучало:
“Все не надо. Только те, которые мастер Танаквиль любил посещать. Их должно быть не так много”.
Тарквин любил посещать таверны? Ну и дела!
– А что, он часто выбирался в город?
“Пару раз в месяц. Летом – чаще. Я не знаю, что он там делал”.
Тут взгляд Лайама упал на модель Саузварка, и он подошел к ней.
– Фануил, ты не знаешь, зачем Тарквин сделал эту модель?
“Для колдовства. Что это за колдовство, мне неизвестно. Он не посвящал меня в подробности своих дел”.
Лайам не знал, что бы ему еще спросить, а потому просто остался стоять посреди комнаты, рассеянно погрузив палец в темные воды маленькой гавани. Стук дождя в оконное стекло убаюкал Лайама, и он вновь впал в рассеянную задумчивость. Хотя Клыки-модели были миниатюрными, они сохраняли в себе все величие оригинала и даже внушали некий благоговейный страх. Лайаму пришлось сделать значительное усилие, чтобы оторвать взгляд от крохотных скал. Он снял плащ с полки и недовольно нахмурился: тот так и не высох.
– Мне надо идти, – сказал Лайам, набрасывая влажную ткань на плечи. – Ты, случайно, не придумал ничего такого, что стоило бы мне сказать?
“Ничего”.
Лайам раздраженно пожал плечами:
– Ладно. Если что-нибудь придумаешь…
“Я дам тебе знать”.
– А ты уверен, что не можешь снабдить меня на дорожку каким-нибудь замечательным заклинанием? Или какой-нибудь волшебной вещицей, оберегающей человека в рискованных ситуациях? Может, в ящиках что-нибудь завалялось?
“Нет”.
Мысль была столь категоричной, что Лайам поджал губы и вышел.
* * *
Исходя из того, что ему было известно о Анкусе Марциусе, Лайам ожидал увидеть представительного мужчину, но этот миф скоро развеялся.
Не обращая внимания на мелкую морось, сменившую утренний ливень, торговец стоял среди толпы портовых рабочих и руководил разгрузкой поврежденного галиона. Хотя все причалы гавани оставались свободными и не имелось причин для спешки, люди Марциуса суетились так, словно порт был забит конкурентами их повелителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82