— Деньги им всю жизнь нужны, — урезонил я его. — Но из-за денег они никогда не убивали и не будут убивать.
— По-моему, вы правы, — согласился Керриган. — Давайте вернемся к записке. Если ее подделали, то зачем это понадобилось? Когда ее писали, Рита еще была жива.
В первый раз после долгого молчания в разговор вступил Доннер:
— Ну что, как вы объясните? В наш сюжет это не вписывается, верно?
— Верно, — подтвердил я. — Однако этот сюжет вы сами состряпали. Вы были озабочены тем, как не дать Рембеку развестись с вашей сестрой и жениться на Рите Касл, и для этого придумали способ дискредитировать Риту, очернить ее в глазах Рембека, чтобы он не захотел больше иметь с ней ничего общего.
— Чушь, — фыркнул он.
— Как он действовал? — спросил меня Керриган.
— Пока Рембек на выходные уехал из города, — пояснил я, — Доннер явился к Рите, выдумав какую-нибудь страшную историю, может, что Рембеку грозит налоговая инспекция, не знаю уж. Поведав Рите эту историю, он сообщил ей, что Рембеку придется на некоторое время исчезнуть из Нью-Йорка и, возможно, даже из страны. Ненадолго. Поэтому ей надо забрать из ее апартаментов все деньги, отправиться в мотель в Аллентауне и дожидаться Рембека там. Доннер, наверное, убедил ее, что Рембек может отсутствовать неделю, даже две.
Доннер хрипло засмеялся и, покачивая головой, хмыкнул:
— Глупости. На кой черт? Ну вернулась бы она через неделю и спросила бы Эрни, в чем дело? И тогда бы мне не поздоровилось.
— Поэтому тебе пришлось ее прикончить, Фрэнк, — вставил Рембек.
— Нет, дело было не так, — возразил я. — Если бы Доннер замышлял ее убить, он бы так и сделал, без лишних премудростей. Но в его планы входило только дискредитировать Риту, причем настолько, чтобы вам уже до конца своей жизни ни на кого, кроме своей жены, и глядеть бы не захотелось.
— И как бы дальше развивалось действие по его сценарию? — спросил Керриган.
— Он бы ее сам и нашел, — продолжил я. — Проходит неделя. Риту Касл повсюду разыскивают. И вдруг Фрэнк Доннер ее обнаруживает. Может, он собирался представить это так, что ее нашел кто-то из его людей, в общем, подстроил бы что-нибудь правдоподобное. Итак, он появляется, держа одной рукой Риту, а другой — деньги. Он сообщает Рембеку, что похитителю удалось улизнуть, а Рембек к тому моменту уже доведен до белого каления, и подробности его не интересуют. А когда Рита обвиняет Доннера, что он ее подставил, все выглядит как отчаянная попытка отомстить обнаружившему ее и притащившему обратно в объятия Рембека.
Керриган, окинув Рембека испытующим взглядом, проговорил:
— Это, вероятно, тоже бы сработало. Да, скорее всего бы, сработало. У тебя взрывной характер, Эрни. Ты бы разразился проклятиями, а Риту и слушать бы не стал.
Рембек обиженно возразил:
— Я бы ее выслушал. Я бы догадался, что ее подставили. Неужели, черт возьми, вы думаете, что меня так легко облапошить?
— Фрэнк Доннер именно так и думал, — заявил я. — И я склонен с ним согласиться.
— Почему я? — вмешался Доннер. — Почему я, а не кто-либо другой? Только потому, что я — брат Элеоноры?
— Вы уже однажды сидели за подделку документов, — напомнил я ему. — У вас это должно прекрасно получиться, а подделать записку — такой пустяк. Вам также раз-другой предъявляли обвинение в поджоге. Это напрямую связывает вас со взрывом в моем офисе, до чего мы еще не дошли.
— Так давайте перейдем к взрыву, — предложил Керриган.
— Это было нетрудно, — начал я объяснять. — Целью взрыва было уничтожить записку. Когда он подделал записку, просто чтобы подставить Риту, опасность ему не грозила. Однако, когда записка стала вещественным доказательством в деле об убийстве, то оставлять ее стало слишком рискованно. Тогда он и проник за ней в офис. Украсть записку значило бы навлечь на себя подозрение, поэтому он и организовал взрыв. Не знаю, правда, зачем ему понадобилось подкладывать нечто вроде мини-ловушки и превращать взрыв в убийство? Но почему-то именно так он и поступил.
— Неплохая сказочка, — встрял Доннер. — Это все ваши домыслы, а улик нет. Я продолжил:
— Не знаю, удосужились ли вы подкупить швейцара в доме, где жила Рита Касл, но, даже если вы и давали ему взятки, это помогло бы лишь в том случае, если бы не произошло убийства. Теперь он не станет вас покрывать. Возможно, уйдет какое-то время, но Рембеку не составит большого труда выяснить у швейцара, когда именно в выходной день вы приезжали, чтобы оставить записку.
— Я прямо сейчас позвоню, — встрепенулся Рембек.
— В этом есть необходимость, Доннер? — спросил я. Он не желал отступать ни на шаг:
— Эрни, кончай слушать его ахинею! Если ты веришь этому горе-копу больше, чем мне, пожалуйста. Вон там телефон, иди звони.
Рембек не стал раздумывать. Он пошел позвонил, а закончив разговор, сообщил нам:
— Они, как выяснят, сразу перезвонят.
— Мистер Тобин, — обратился ко мне Керриган, — вы ответили на все вопросы, кроме самого главного. Мы знаем теперь про деньги, знаем про записку, знаем про взрыв. А кто же убил Риту?
— На этот вопрос пусть ответит Доннер, — сказал я. — Он единственный знал, где она скрывается. Мне не приходит в голову, по какой причине он мог бы сам убить ее, хотя некоторая возможность все же существует. Гораздо вероятнее, что он сообщил о местонахождении Риты кому-то другому, и тот, другой, ее убил.
Керриган покачал головой.
— Вот тут я с вами не согласен, — возразил он. — С какой стати он стал бы кому-то о Рите рассказывать?
— Он сам ее убил, мерзавец! — воскликнул Рембек. — Он понял, что его трюк не сработает, поэтому и прикончил ее.
— Кому вы о ней рассказали, Доннер? — спросил я.
— Мне, — раздался с порога женский голос.
Мы разом повернули головы к двери. Рембек не успел еще хрипло выкрикнуть “Элеонора!”, а я уже знал, кто эта женщина.
Она была худенькая — худая, тонкая как спичка, и худоба ее была такой же болезненной, как полнота Этель Доннер. Ее черное платье, с узким пояском на талии, свободно болталось на ней, словно она недавно резко потеряла в весе. В ее черных, неаккуратно собранных на макушке волосах, виднелась обильная седина.
Кто она — выдавали ее глаза: черные, горящие, безумные. Она смотрела прямо перед собой зорким ястребиным взглядом, но за ним таился туман болезненных сомнений. Подобные глаза помнились мне долго, с тех пор, когда я только начинал служить в полиции и был патрульным. Я повидал немало на своем веку таких глаз и таких постоянных обитателей психушек или людей, которые живут дома, но всю свою взрослую жизнь проводят, наведываясь в клиники для душевнобольных, консультируются, лечатся. Какой-то отрезок времени их мозг функционирует нормально, а затем — внезапно или медленно накапливаясь — вдруг случается срыв, и разум скатывается в бездну, в пропасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44