Имя постояльца не спросили - зачем же его называть? Тем более, если Сергей тут - постоянный клиент. А всех клиентов надо ценить. Пусть даже и не обладающих такой властью, как толстяк. Хм-м-м. И где же все-таки сейчас Сергей?
Но я не спросила этого вслух. Лучше я потом сама с ним разберусь. Подставлять Серегу, несмотря ни на что, не хотелось. Тем более мой журналистский нос уже учуял материал для статьи.
- Идемте в баню, - повернулась я к толстяку. - Куда?
- Прямо.
Через несколько шагов мужчина толкнул передо мной очередную тяжелую дверь, мы оказались в крошечном холле с двумя закрытыми дверьми, где вместе с толстяком поместиться бы не смогли при всем желании, и он попросил меня открыть вторую дверь.
Я открыла и оказалась в отделанном деревом помещении с деревянным столом и лавками по середине. Стол был уставлен разнообразной снедью. Судя по тому, что большая часть блюд была еще не тронута, трапеза недавно началась. С одной стороны стола сидели две девицы лет двадцати. Их одежду я могла бы определить как трусики-невидимки. С другой стороны восседал мужчина, по обеим сторонам которого устроились еще две девицы. Мужчина был завернут в простыню по римскому обычаю. Все подкреплялись. Толстяк, кстати, был в брюках из хорошего материала и белой рубашке, расстегнутой у ворота.
Мужчина в простыне при нашем появлении уронил вилку. Девицы тоже выказали удивление.
Я же была готова провалиться сквозь землю.
За столом восседал Павел Степанович Креницкий, он же - Редька собственной персоной.
Немного придя в себя, Павел Степанович выдал витиеватую фразу на русском народном.
- И сюда пробралась?! - завопил он. - Нигде от тебя спасения нет! О чем на этот раз писать задумала?!
- Я чего-то не понял, Паша, - промычал за моей спиной толстяк. - Вы что, знакомы с девушкой?
- Где ты ее нашел? - взвыл Редька вместо ответа. - То есть она тебя?
- Господин спас меня от попытки изнасилования прибалтийским националистом, - скромно ответила я.
Павел Степанович замер на мгновение, потом разразился диким хохотом, от которого содрогнулись стены гостиницы. Толстяк тем временем продвинулся к столу, поддерживая меня под локоток (правда, излишне крепко), и процедил всем полуголым (то есть почти голым) девицам "Брысь!". Они тут же исчезли, удалившись через дверь, которой мне пока не доводилось пользоваться, а мы с толстяком уселись на лавку напротив Павла Степановича.
Тот к этому времени уже прекратил хохотать и утирал выступившие слезы.
- Кушать будете, Юлия Владиславовна? - сладким голосом уточнил у меня Редька.
Я внезапно поняла, что проголодалась. Переживания у меня всегда сказываются на аппетите - в сторону его усиления. Потолстеть не боюсь: я слишком много бегаю, что способствует сгоранию калорий. Со спины меня иногда даже принимают за подростка, причем иногда даже мужского пола - из-за очень короткой стрижки.
- Буду, - сказала я.
Павел Степанович нажал на, какую-то кнопку под столом, и секунд через тридцать на пороге возник официант, обслуживавший нас с Серегой в номере. При виде меня теперь в бане удивления не выказал.
- Тарелку девушке, - велел Редька.
Официант кивнул, исчез и вскоре вернулся с прибором.
- Что-нибудь еще желаете? - уточнил.
- Надо будет - позовем, - сказал Редька и махнул рукой.
Толстяк молча накладывал себе закуски, потом стал ухаживать за мной. Я же думала, как бы мне незаметно включить диктофон, лежащий в сумке. Сумка находилась слева от меня, толстяк устроился справа, но не сводил с меня глаз - или одного глаза. Внезапно мой взгляд упал на пальцы левой руки толстяка - она оказалась рядом, и он держал в ней вилку. Работа криминального репортера научила меня всегда смотреть на руки жертв и подозреваемых. Они ведь могут выдать судимого гражданина и кое-что о нем рассказать. Правда, теперь авторитетные люди стараются избегать «перстней». У толстяка же имелось два шрама - как раз там, где могли быть «перстни». Заделался бизнесменом и свел татуировки?
Когда официант закрыл за собой дверь, толстяк попросил Редьку все-таки представить нас.
- А что, Юленька здесь инкогнито? - сладким голосочком уточнил Павел Степанович.
- Любка сказала, что она прибыла с мужчиной.
- И потом мужчина попытался ее изнасиловать? - Павел Степанович опять захохотал. - Хотел получить плату за предоставленную возможность, но не тут-то было. Юлия Владиславовна, прихватив пожитки, понеслась искать другую жертву. А она всегда знает, кого нужно брать за жабры. И в ее сети попался ты, Шура.
- Все было совсем не так, как вы рассказываете, - скромно заметила я, налегая на салатики.
- Я хотел бы послушать, как, - вставил толстяк, потом повернулся к Редьке и рявкнул:
- Ты скажешь мне, кто это? - и кивнул на меня.
- Юлия Владиславовна, предъявите, пожалуйста, удостоверение Александру Ивановичу, - попросил Редька, налегая на еду. Когда он ел, то очень напоминал хомяка: заталкивал пищу за щеку, как зверек, делающий запасы.
При слове «удостоверение» Александр Иванович на пару с пузом дернулся. А мне ничего не оставалось делать: я предъявила и как раз включила диктофон, в который была вставлена новая кассета.
Александр Иванович удостоверение изучил, крякнул, сказал "Очень приятно познакомиться, Юлия Смирнова, теперь-то я понял, где имел счастье вас видеть", вернул удостоверение мне, покачал головой и заметил:
- Любка у меня за такие дела отсюда вылетит.
- Ну она же не знает, кто я, а фамилий тут не спрашивают. И не обязана она смотреть все передачи по телевизору, чтобы знать всех репортеров в лицо. Вы же тоже меня не узнали.
- В а с была обязана узнать.
- Что здесь разнюхиваете, Юлия Владиславовна? - спросил Редька и схомячил очередной кусок.
- А с кем прибыли сюда, Юлия Владиславовна? - подал голос толстяк.
Я понимала: мне не поверят, если я скажу, что ничего не разнюхиваю. Поэтому заявила, что хотела своими глазами взглянуть на уютное гнездышко, о котором уже неоднократно доводилось слышать. И один мой знакомый, которого мне не хотелось бы подставлять, любезно согласился взять меня с собой.
- А потом вы от него сделали ноги, - хмыкнул толстяк.
- Ничего подобного, - обиделась я. - Я просто вышла в коридор. А там оказался этот прибалт, который на меня набросился. Можно подумать, прибыл с голодного острова. Вернее, острова, где нет ни одной женщины. Что мне, по-вашему, было делать?
- Брать у него интервью, - захохотал Редька и плеснул нам всем еще коньячку. - Слушайте, Юлия Владиславовна, а почему вы называете его националистом?
- Потому что он назвал меня "русской дурой" и "русской тварью". Со своим прибалтийским акцентом.
- Юлия Владиславовна, - вкрадчиво обратился ко мне толстяк, - так, может, вы лучше про Прибалтику что-нибудь разгромное наваяете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94