– Суду хорошо известно, что это такое, мистер Харлей, – заметил судья Тэлфорд.
– Понимаю, Ваша Честь, – ответил Харлей. – Но это нужно для протокола.
Отношение судьи к проблеме, кажется, слегка обескуражило Ломакса.
– Итак, – обратился Харлей к свидетелю, – обрисуйте, что это такое, в общих чертах.
– Свет, испускаемый твердым веществом в процессе горения при высоких температурах, – начал свидетель, – включает все цвета радуги. Если пропустить этот свет, с помощью системы линз, через стеклянную призму, длинные волны, а именно красные, претерпят не столь значительное преломление, как наиболее короткие, фиолетовые. Спектроскоп, инструмент, разлагающий белый световой луч, проникший сквозь щель, на составляющие следом за красным оранжевый, потом желтый, потом зеленый, голубой, синий и так далее, вплоть до фиолетового.
– Прошу вас, сведите к минимуму технические подробности, посоветовал Карл Харлей.
– Если источник лучей светящийся газ, – откашлявшись продолжал свидетель, – а не твердое тело, свет обычно уже не белый. Из спектровой гаммы, от красного до фиолетового, выпадают те или иные цвета. Свет этот может быть любым – желтым, как в натриевых фонарях на шоссейной дороге, красным, как в неоновых трубах рекламы. Каждый газ имеет под спектроскопом свой собственный набор линий, а значит, может быть идентифицирован с их помощью. Металл, переводимый вольтовой дугой в парообразное состояние, окрашивает ее в свои цвета, и спектроскоп позволяет установить, какой перед нами металл.
– Стало быть, я не ошибусь, если сделаю вывод, что применение этого принципа позволяет определять химический состав вещества? – спросил обвинитель.
– Совершенно справедливо. Анализ такого рода не раскрывает количественных соотношений, но с его помощью можно распознать ту или иную примесь.
– Применяется ли этот принцип в криминалистической практике?
– Да. Существуют приборы, анализирующие твердое вещество при посредстве вольтовой дуги, а растворы – при посредстве электрического разряда. Спектр подобного излучения, даже когда материал представлен минимальными количествами, фотографируется в момент световой вспышки, гарантирующей идентификацию материала. Изучая линии на полученном таким образом фотографии, можно сказать, с каким материалом мы имеем дело, наличествуют в нем такие-то компоненты или нет.
– Можете конкретизировать, как именно указанный принцип используется в криминалистике? – спросил Карл Харлей.
Судья Тэлфорд глянул на Мейсона, словно бы ожидая возражений, но тот спокойно смотрел на свидетеля.
– Ну, например, – начал Ломакс, по-прежнему наслаждаясь положением, для идентификации некоего материала к нему нередко подмешивают мизерные количества идентифицирующего вещества, которого там быть не должно. Это безобидные соединения, неспособные нанести ущерб здоровью. В департаменте, где я служу, этим соединениям присваиваются кодовые номера. Допустим, вещество, которым в данную минуту заняты мои мысли, обозначается кодовым номером «шестьсот восемьдесят два сорок девять».
– Связана эта информация со спектральными линиями? – спросил Карл Харлей.
– Не напрямую. Это кодовый номер. Хотя, конечно, ему соответствует определенная линия на спектрограмме.
– Значит, спектрографический анализ может выявить наличие вещества, которое вы обозначаете кодовым номером «шестьсот восемьдесят два сорок девять»?
– Да, сэр.
– В каких количествах?
– В любых, даже самых мизерных.
– Не довелось ли вам заниматься спектрографическим анализом органов погибшего доктора Саммерфилда Малдена?
– Да, сэр. Я занимался этим.
– И что вы обнаружили?
– Бесспорное наличие вещества «шестьсот восемьдесят два сорок девять».
– В организме покойного?
– Да, сэр.
– Сейчас я предъявлю вам бутылку виски. Вернее, фляжку. Я хотел бы, чтобы Суд обозначил ее как экспонат номер один.
– Предложение принято, – сказал судья Тэлфорд.
– Несколько вопросов по поводу этой фляжки. Вам она знакома?
– Да, сэр. Это металлическая фляжка для виски приблизительно на одну пинту.
– Где была обнаружена эта фляжка? Знаете?
– Да, сэр, знаю.
– Кто ее нашел?
– Я присутствовал при ее обнаружении.
– Где это произошло?
– Изучая причины катастрофы, мы осмотрели буквально каждую пядь земли вокруг самолета. И пришли к заключению...
– Минуточку, – остановил свидетеля судья Тэлфорд. – Защита протестов не заявляла, но Суд по своей инициативе предлагает вам придерживаться исключительно самих фактов, не вдаваясь в рассуждения.
– Слушаюсь, сэр. Итак, мы установили, что самолет врезался в землю со страшной силой. Обломки машины и предметы, к ней относящиеся, валялись в радиусе ста пятидесяти футов.
– Какие, например, предметы?
– Например, черный чемоданчик с хирургическими инструментами и лекарствами на экстренный случай... Какие обычно носят с собой врачи.
– Где вы нашли этот чемоданчик?
– В ста пятидесяти футах от сгоревшей машины.
– И в каком он был состоянии?
– В ужасном. Крышка выворочена, содержимое искорежено, флаконы разбиты, таблетки, вперемешку с осколками, раскиданы вокруг.
– Что еще привлекло ваше внимание?
– Кислородная подушка, которую можно было использовать по прямому назначению и по косвенному, в качестве портативного контейнера. Емкий карман из прорезиненной ткани, вшитый в подушку, позволял прятать в нее предметы небольшого размера.
– Значит, там нашли еще и эту подушку?
– Да, сэр. При мне как раз и нашли.
– Где? Насколько далеко от самолета?
– Футах в пятидесяти.
– В каком состоянии?
– Ее сильно опалило жаром, одна сторона почти обуглилась, скорей, правда, от высокой температуры, чем от пламени.
– Что-нибудь нашли внутри подушки?
– Фляжку.
– Ту самую, что маркирована в качестве экспоната номер один?
– Да, сэр.
– Известно ли вам, кому принадлежала фляжка?
– От других. Сам я этого не знал.
– Искали вы на фляжке отпечатки пальцев?
– Да, сэр.
– И нашли?
– Да, сэр, кое-какие нашли.
– Проявляли их в вашем присутствии?
– Да, сэр.
– И как с ними поступили дальше?
– Я их сфотографировал.
– Вы лично?
– Да, сэр.
– Каким аппаратом пользовались?
– Специальной камерой для фиксации отпечатков пальцев.
– И каковы результаты?
– Четыре великолепных отпечатка пальцев. Они при мне, – ответил Ломакс и достал из портфеля пачку фотографий.
– Подождите, – остановил его заместитель окружного прокурора. Высокий Суд, вношу предложение маркировать эти снимки в качестве экспонатов номер два, номер три, номер четыре и номер пять.
– Принимаю ваше предложение, – заявил судья Тэлфорд.
– Что представляет собою экспонат номер два, мистер Ломакс?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51