ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Она чувствовала, что вот-вот расплачется.
Синъити глядел на Тиэко с недоумением. Он знал: не в ее манере грубо сминать платок и в таком виде класть его за пазуху.
– Тиэко, вам определенно нездоровится: наверное, жар или озноб. Возвращайтесь-ка поскорее домой – мы вас проводим, не так ли, брат?
Тот молча кивнул. Он все время не спускал глаз с Тиэко.
– Стоит ли? Мой дом совсем рядом.
– Тем более нам не составит труда проводить вас,– решительно сказал брат Синъити.
Они покинули мост и направились к дому Тизко.
– Синъити, а вы знали, что я шла за вашим ковчегом? – спросила Тиэко.
– Помню, конечно, помню,– откликнулся Синъити.
– Мы тогда были совсем несмышлеными детишками.
– Да уж! Я знал: послушнику не пристало глазеть по сторонам, но все же заметил, как маленькая девчушка все время следует за ковчегом. Наверное, ног под собой не чуяли от усталости, но все же не отставали…
– Ах, детство ушло безвозвратно,– прошептала Тиэко.
– Зачем вы так говорите? – с легким укором сказал Синъити, удивленно глядя на девушку. Нынче вечером она была явно не в себе.
Они подошли к дому. Старший брат вежливо поклонился вышедшей их встретить Сигэ. Синъити скромно стоял за его спиной.
В дальней комнате Такитиро пил праздничное сакэ с гостем. Не столько пил сам, сколько потчевал гостя. Сигэ то выходила на кухню, то садилась сбоку, прислуживая им.
– Вот и я,– сказала Тиэко, входя в комнату и вежливо кланяясь гостю.
– Что-то ты сегодня рановато…– сказала Сигэ и внимательно посмотрела на дочь.
– Напротив, матушка, извините, что опоздала и не смогла вам помочь.
– Я преспокойно управилась одна,– ответила мать, незаметно делая ей знак глазами. Они вышли на кухню, где в бутылочках грелось сакэ.– Девочка, ты чем-то расстроена? Тебя не обидели провожатые?
– Нет, Синъити и его старший брат вели себя безупречно.
– У тебя нездоровый вид… Да ты вся дрожишь! – Сигэ пощупала ей лоб.– Жара вроде бы нет, но почему ты такая грустная? Гость останется у нас на ночь. Будешь спать со мною.– Сигэ легонько обняла се за плечи.
Тиэко с трудом сдерживала слезы.
– Пойди-ка наверх и ложись в постель. Я одна управлюсь.
– Спасибо, матушка.– Тиэко была тронута ее сочувствием, у нее отлегло от сердца.
– Отец тоже загрустил: до того мало сегодня гостей пожаловало. Человек пять или шесть заглянули во время ужина, а остался только один…
И все же Тиэко взяла у матери бутылочку сакэ и внесла в комнату.
– Благодарю вас, мы уже столько выпили,– сказал гость.
Наливая гостю сакэ, Тиэко почувствовала, как дрожит ее правая рука, и поддержала ее левой. И все же сакэ лилось в чашечку неровной струей.
Этой ночью зажгли и христианский фонарь в саду. В его свете виднелись два кустика фиалок на старом клене.
Цветы на них уже облетели. Верхний и нижний кустик – а что, если это она и Наэко? Похоже, им не суждено встретиться. А может, они все же повстречались нынче вечером? Тиэко глядела на них в неясном свете фонаря, и глаза ее опять наполнились слезами.
Такитиро тоже заметил, что с Тиэко творится неладное, и время от времени осторожно на нее поглядывал.
Тиэко встала с циновок и поднялась на второй этаж. В ее спальне уже было приготовлено ложе для гостя. Она вытащила из ниши свою подушку, вышла в соседнюю комнату и упала на постель.
Боясь, что внизу услышат ее рыдания, она уткнулась лицом в подушку, обхватив ее руками.
Вошла Сигэ. Она увидела, что подушка мокра от слез, принесла новую и пошла к лестнице. У верхней ступеньки она остановилась, поглядела в сторону спальни, хотела что-то сказать, но промолчала и стала спускаться.
В спальне вполне уместились бы и три постели, но приготовлены только две. Одна из них – та, которой обычно пользовалась Тиэко. В ногах аккуратно сложены два летних льняных покрывала – ее и матери.
Значит, Сигэ ляжет в постель вместе с нею. Вроде мелочь, но забота матери растрогала Тиэко.
Слезы высохли. На душе посветлело.
– Да, здесь мой дом,– прошептала она. Собственно, это было и так ясно, но нечаянная встреча с Наэко разбередила ей душу, и она никак, не могла успокоиться.
Тиэко подошла к зеркалу и стала разглядывать свое лицо. Хотела было накраситься, так, чуть-чуть, но раздумала. Взяла только флакон с одеколоном и немножко спрыснула постель. Потом туго затянула поясок на спальном кимоно.
Сон не шел.
Не слишком ли холодно я обошлась с этой Наэко? – думала она.
Тиэко закрыла глаза, и перед ней всплыли красивые горы возле деревни Накагава, поросшие криптомериями.
Теперь она хоть что-то узнала о своих настоящих родителях.
Рассказать об этом отцу и матери? А может быть, не стоит? – колебалась Тиэко.
Вряд ли Такитиро и Сигэ знают, где она родилась и кто ее настоящие отец и мать.
Настоящие отец и мать.
Обоих уже и на свете нет, подумала Тиэко, но глаза ее при этом оставались сухими.
Звуки праздничной музыки доносятся с улицы.
Кажется, гость этот торгует шелком в Нагахаме. Говорит он очень громко – наверное, действует выпитое сакэ. Ей на втором этаже слышны обрывки разговора.
Гость сетует на то, что процессия ковчегов теперь направляется от Четвертого проспекта через ставший слишком уж современным район Кавара, затем поворачивает на улицу Оикэ и проходит мимо здания муниципалитета, где даже стулья для зрителей установлены, словом, все это превратилось в «обыкновенное зрелище для туристов».
Прежде ковчеги двигались по характерным для Киото узеньким улочкам и, бывало, даже задевали некоторые дома, но все же тогда была особая атмосфера интимности – тем более когда восседавшим на ковчегах со вторых этажей прямо в руки передавали тимаки. Теперь же на широких улицах их просто кидают вниз.
Такитиро, в свою очередь, доказывал, что на узеньких улочках трудно было разглядеть украшения на нижней части ковчегов и правильно, мол, теперь поступают, направляя шествие по широким улицам,– все видно.
Тиэко почудилось, будто сквозь подступавшую дрему она слышит скрип огромных деревянных колес ковчегов, поворачивающих на перекрестке за угол.
Нынешней ночью неудобно – в соседней комнате гость, – но завтра она расскажет родителям обо всем, что узнала от Наэко.
Не каждая семья в деревне на Северной горе имеет собственный участок, на котором выращивает криптомерии.
Таких в деревне немного. Тиэко предполагала, что ее настоящие родители работали по найму у одного из владельцев такого участка.
Вот и Наэко говорит: «Я работаю у людей».
Дело было двадцать лет тому назад, и родители не только хотели скрыть, что у них родилась двойня, но и понимали: воспитать двоих им не под силу. Поэтому, наверное, и решили ее подкинуть, предположила Тиэко.
Она забыла спросить у Наэко о трех вещах. Во-первых, известно ли Наэко, почему решили подкинуть именно ее, Тиэко?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39