Все, что только есть в мире, так или иначе связано с деньгами. Даже религия. Священник вынужден покупать хлеб и вино, преступник вынужден покупать ружье… и самолет.
— Но вы думаете, что с торговлей наркотиками покончено?
— Уверен. Полковник Мартинес не стал бы его охранять, занимайся он наркотиками, а полковник его охраняет .
— Кто эти — полковник Мартинес?
— Ну, в точности ответить на этот вопрос трудно. Офицер, занимающий важный пост в национальной гвардии.
— А вас охраняют?
— Насколько я могу судить, в буквальном смысле нет, но, конечно, мною интересуются. Видите ли, я же работаю для американской газеты… а они склонны относиться с подозрением ко всему американскому.
— А как можно использовать такой старый самолетик, как у Капитана?
— Перевозить что-то очень тяжелое он, конечно, не может, но повстанцам и не нужны тяжелые орудия.
— Повстанцам? В Панаме?
— Нет, нет, не в Панаме, но вы же знаете выражение: «Враг моего врага — мой друг». Люди здесь ненавидят Зону. В Никарагуа идет борьба с Сомосой, а в Сальвадоре — с «эскадронами смерти», и им обоим — и Сомосе, и «эскадронам смерти» — помогают Соединенные Штаты.
— А какую роль во всем этом играете вы?
— Я же говорил вам. Я всего лишь финансовый корреспондент. Моя газета не такая уж крупная, но я уверен, мою информацию читают даже в «Уолл-стрит джорнел». Я, конечно, англичанин. Я человек нейтральный, но новости есть новости. Даже новости о небольших поставках. Вы же понимаете, небольшие поставки надо где-то покупать. Янки, конечно, говорят, что все это поступает из России или с Кубы. Они объявляют коммунистом всякого, кто борется против пляшущего под их дудку диктатора. Такое объяснение годится для широкой публики, и, пожалуй, они правы. Лучше ведь не говорить, что их друг Израиль готов продать несколько танков их друзьям-диктаторам, — все равно это ничего не даст. Так что финансы, как видите, финансы — они всюду играют роль. А я финансовый корреспондент, и мне нужна информация.
Мистер Квигли удивил меня. Отбросив все свои увиливания и абстрактные рассуждения, он наконец заговорил поразительно откровенно.
— И вы готовы дать мне работу? — взял я быка за рога.
— Я бы сказал, небольшой аванс, пока я не проконсультируюсь с моим редактором. Как насчет еще одного виски?
Я согласился, так как виски, бесспорно, развязало язык мистеру Квигли. Получив свою порцию, он, однако, не отхлебнул из стакана, а продолжал держать его в руке. И смотреть в него, точно медиум, подстерегающий появление картинки в хрустальном шаре. Наконец — возможно, мистер Квигли все-таки увидел то, чего ждал, — он произнес:
— Я считаю вашего отца — я хочу сказать, мистера Смита, или, как там вы его называете, Капитана, — своим другом, и я надеялся лучше его узнать. Помогая вам, я думал, что как бы косвенно буду помогать ему. Мы же в состоянии помогать друг другу по мелочам. И меня, право, крайне огорчает то, что вы поссорились с ним. — И с неожиданной прямолинейностью добавил: — Ведь он, как и я, тоже гонится за деньгами, и мы вполне могли бы работать вместе. В конечном счете все сводится к финансам. Мои друзья могли бы платить ему гораздо больше, чем повстанцы. А вы видели его самолет?
— Он прокатил меня на нем.
— Никак не могу понять, где он его держит. Может, вы могли бы подсказать?
Я по-прежнему ничего не понимал — не думаю, что только из-за виски.
— Хорошо бы мне кто-то подсказал, где провести сегодня ночь, — заметил я. — Я полагаю, даже в Панаме есть дешевые гостиницы.
— Я бы не советовал останавливаться в Панаме в дешевой гостинице. Но вы можете не волноваться. Сказать по правде, волнует меня мистер Смит. Он способен на опрометчивые поступки. Я бы охотно встретился с вашим отцом — извините, с мистером Смитом — и попытался уладить эту ненужную ссору. Возможно, он от злости куда-нибудь улетел. Если его нет в отеле. Так где, вы говорите, он держит свой самолет?
До сих пор я ему ничего не говорил, а сейчас рассказал, как мог. Внимание его тотчас зацепил план несуществующего города.
— Ах вот как, там — это очень странно. Какое же там может быть укрытие?
— Да что-то вроде сарая. — Спиртное развязало мне язык и высвободило любопытство. — Чего я не понимаю, так не понимаю: ну как вы могли бы работать вместе. Вы мне ничего конкретно не говорили, но, по-моему, вы стоите на противоположных позициях.
— Противоположных позиций не существует, когда речь идет о деньгах. Ваш отец ведь работает не ради какой-то высокой цели. Он работает ради этой вашей приемной матери, а она умерла. И ему уже не надо зарабатывать для нее деньги. И для вас ему тоже не надо зарабатывать. Я могу найти вам дело, которое вполне вас обеспечит. Ему, конечно, нужно немного для себя, и тут я могу помочь ему, если только он меня послушает.
— Каким образом?
— Буду хорошо платить за любую информацию, какую он мне доставит.
Я заметил, что мистер Квигли всегда употреблял слово «информация» и никогда «разведывательные данные». Возможно, он считал слово «информация» более безобидным.
— Не возражаете, — спросил мистер Квигли, — чтобы я прямо с утра пошел и встретился с ним? За это время он уже успеет все обдумать. Ситуация изменилась. Ваша мать — как же ее звали, Лайза? — умерла.
— Можете делать что хотите. Это не поможет. Он никогда не простит мне, что я ему лгал.
— Пожалуй, я сумею преподнести ему вашу ложь в новом свете.
— Он вам не доверяет.
— Мне, возможно, и не доверяет. Но в финансах доверяют банку. И я могу быть для него таким банком.
Мне до смерти надоели эти два слова — «банк» и «финансы». Хотелось спать.
Под конец мистер Квигли оказал мне великую услугу: нашел мне неподалеку более или менее подходящую комнату и заплатил за одну ночь. Уже прощаясь, он попросил меня звать его Фредом.
— Вообще-то, мое имя Сирил, — сказал он, — но все мои настоящие друзья зовут меня Фредом. — Такое было впечатление, точно он оставил свою подпись — настоящую или фальшивую — под неким соглашением, и я невольно подумал, что имя Сирил куда больше подходит ему, чем широко распространенное Фред.
Меня разбудили около десяти и позвали к телефону. Чей-то голос произнес:
— Говорит Фред. — И я долгое время не мог вспомнить, кто такой Фред. — Квигли, — нетерпеливо пояснил голос. — Я — в «Континентале». Пожалуйста, немедленно идите сюда.
— Немедленно не могу. Я не одет.
— В таком случае, пожалуйста, одевайтесь быстрее. — Он говорил так, словно уже был моим работодателем.
Я увидел его в холле — он ждал меня и тотчас отвел в сторонку, подальше от ушей портье.
— Он уехал, — сказал он.
— Уехал — куда?
— Это-то я и хотел бы знать. У портье есть письмо для него. С английской маркой. Это интересно. Попросите дать его вам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
— Но вы думаете, что с торговлей наркотиками покончено?
— Уверен. Полковник Мартинес не стал бы его охранять, занимайся он наркотиками, а полковник его охраняет .
— Кто эти — полковник Мартинес?
— Ну, в точности ответить на этот вопрос трудно. Офицер, занимающий важный пост в национальной гвардии.
— А вас охраняют?
— Насколько я могу судить, в буквальном смысле нет, но, конечно, мною интересуются. Видите ли, я же работаю для американской газеты… а они склонны относиться с подозрением ко всему американскому.
— А как можно использовать такой старый самолетик, как у Капитана?
— Перевозить что-то очень тяжелое он, конечно, не может, но повстанцам и не нужны тяжелые орудия.
— Повстанцам? В Панаме?
— Нет, нет, не в Панаме, но вы же знаете выражение: «Враг моего врага — мой друг». Люди здесь ненавидят Зону. В Никарагуа идет борьба с Сомосой, а в Сальвадоре — с «эскадронами смерти», и им обоим — и Сомосе, и «эскадронам смерти» — помогают Соединенные Штаты.
— А какую роль во всем этом играете вы?
— Я же говорил вам. Я всего лишь финансовый корреспондент. Моя газета не такая уж крупная, но я уверен, мою информацию читают даже в «Уолл-стрит джорнел». Я, конечно, англичанин. Я человек нейтральный, но новости есть новости. Даже новости о небольших поставках. Вы же понимаете, небольшие поставки надо где-то покупать. Янки, конечно, говорят, что все это поступает из России или с Кубы. Они объявляют коммунистом всякого, кто борется против пляшущего под их дудку диктатора. Такое объяснение годится для широкой публики, и, пожалуй, они правы. Лучше ведь не говорить, что их друг Израиль готов продать несколько танков их друзьям-диктаторам, — все равно это ничего не даст. Так что финансы, как видите, финансы — они всюду играют роль. А я финансовый корреспондент, и мне нужна информация.
Мистер Квигли удивил меня. Отбросив все свои увиливания и абстрактные рассуждения, он наконец заговорил поразительно откровенно.
— И вы готовы дать мне работу? — взял я быка за рога.
— Я бы сказал, небольшой аванс, пока я не проконсультируюсь с моим редактором. Как насчет еще одного виски?
Я согласился, так как виски, бесспорно, развязало язык мистеру Квигли. Получив свою порцию, он, однако, не отхлебнул из стакана, а продолжал держать его в руке. И смотреть в него, точно медиум, подстерегающий появление картинки в хрустальном шаре. Наконец — возможно, мистер Квигли все-таки увидел то, чего ждал, — он произнес:
— Я считаю вашего отца — я хочу сказать, мистера Смита, или, как там вы его называете, Капитана, — своим другом, и я надеялся лучше его узнать. Помогая вам, я думал, что как бы косвенно буду помогать ему. Мы же в состоянии помогать друг другу по мелочам. И меня, право, крайне огорчает то, что вы поссорились с ним. — И с неожиданной прямолинейностью добавил: — Ведь он, как и я, тоже гонится за деньгами, и мы вполне могли бы работать вместе. В конечном счете все сводится к финансам. Мои друзья могли бы платить ему гораздо больше, чем повстанцы. А вы видели его самолет?
— Он прокатил меня на нем.
— Никак не могу понять, где он его держит. Может, вы могли бы подсказать?
Я по-прежнему ничего не понимал — не думаю, что только из-за виски.
— Хорошо бы мне кто-то подсказал, где провести сегодня ночь, — заметил я. — Я полагаю, даже в Панаме есть дешевые гостиницы.
— Я бы не советовал останавливаться в Панаме в дешевой гостинице. Но вы можете не волноваться. Сказать по правде, волнует меня мистер Смит. Он способен на опрометчивые поступки. Я бы охотно встретился с вашим отцом — извините, с мистером Смитом — и попытался уладить эту ненужную ссору. Возможно, он от злости куда-нибудь улетел. Если его нет в отеле. Так где, вы говорите, он держит свой самолет?
До сих пор я ему ничего не говорил, а сейчас рассказал, как мог. Внимание его тотчас зацепил план несуществующего города.
— Ах вот как, там — это очень странно. Какое же там может быть укрытие?
— Да что-то вроде сарая. — Спиртное развязало мне язык и высвободило любопытство. — Чего я не понимаю, так не понимаю: ну как вы могли бы работать вместе. Вы мне ничего конкретно не говорили, но, по-моему, вы стоите на противоположных позициях.
— Противоположных позиций не существует, когда речь идет о деньгах. Ваш отец ведь работает не ради какой-то высокой цели. Он работает ради этой вашей приемной матери, а она умерла. И ему уже не надо зарабатывать для нее деньги. И для вас ему тоже не надо зарабатывать. Я могу найти вам дело, которое вполне вас обеспечит. Ему, конечно, нужно немного для себя, и тут я могу помочь ему, если только он меня послушает.
— Каким образом?
— Буду хорошо платить за любую информацию, какую он мне доставит.
Я заметил, что мистер Квигли всегда употреблял слово «информация» и никогда «разведывательные данные». Возможно, он считал слово «информация» более безобидным.
— Не возражаете, — спросил мистер Квигли, — чтобы я прямо с утра пошел и встретился с ним? За это время он уже успеет все обдумать. Ситуация изменилась. Ваша мать — как же ее звали, Лайза? — умерла.
— Можете делать что хотите. Это не поможет. Он никогда не простит мне, что я ему лгал.
— Пожалуй, я сумею преподнести ему вашу ложь в новом свете.
— Он вам не доверяет.
— Мне, возможно, и не доверяет. Но в финансах доверяют банку. И я могу быть для него таким банком.
Мне до смерти надоели эти два слова — «банк» и «финансы». Хотелось спать.
Под конец мистер Квигли оказал мне великую услугу: нашел мне неподалеку более или менее подходящую комнату и заплатил за одну ночь. Уже прощаясь, он попросил меня звать его Фредом.
— Вообще-то, мое имя Сирил, — сказал он, — но все мои настоящие друзья зовут меня Фредом. — Такое было впечатление, точно он оставил свою подпись — настоящую или фальшивую — под неким соглашением, и я невольно подумал, что имя Сирил куда больше подходит ему, чем широко распространенное Фред.
Меня разбудили около десяти и позвали к телефону. Чей-то голос произнес:
— Говорит Фред. — И я долгое время не мог вспомнить, кто такой Фред. — Квигли, — нетерпеливо пояснил голос. — Я — в «Континентале». Пожалуйста, немедленно идите сюда.
— Немедленно не могу. Я не одет.
— В таком случае, пожалуйста, одевайтесь быстрее. — Он говорил так, словно уже был моим работодателем.
Я увидел его в холле — он ждал меня и тотчас отвел в сторонку, подальше от ушей портье.
— Он уехал, — сказал он.
— Уехал — куда?
— Это-то я и хотел бы знать. У портье есть письмо для него. С английской маркой. Это интересно. Попросите дать его вам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40