Он взглянул в лицо девушки и увидел, что она бледнеет, глаза расширяются…
– Лена, я приказываю тебе успокоиться, – медленно, твердым голосом произнес он. – Я хочу, чтобы ты успокоилась.
Интересно, что ее испугало? Может, звуки… Но он их не слышит! Нужно бы…
– …на свое место! – услышал он конец фразы. – Панина и Рыков, вернитесь на свое место! Панина и Рыков, вернитесь на свое место!
Вот оно в чем дело! Попугай Кеша спохватился, что его рабы взбунтовались? Тогда нужно поторопиться! Вот только Лену надо заставить успокоиться. Хорошо, если б он мог говорить, как те гады… Чтобы девушка его слышала, а остальные нет. Ну, давай, перестраивайся!
Толик заставил себя вновь перейти в тот диапазон, в котором он слышит приказы, потом стал пробовать свой голос. Какова же была его радость, когда он понял, что у него получилось. Теперь можно и Леной заняться!
– Лена, ты должна успокоиться! – заговорил Толик. – Ты не должна больше слушаться этого голоса. Зырянов плохой человек, и мы должны спрятаться от него. Пойдем быстрее!
Почувствовав, что Лена перестала дрожать, он быстро поднял руку и остановил проезжающего мимо частника.
– На Амундсена! – сказал он. – Быстрее!
Не обращая внимания на недоумевающий взгляд водителя, он втолкнул девушку на заднее сиденье и сел рядом.
– Куда? – спросил шофер. Толик опешил. Он же сказал!
– На Амундсена, – произнесла Лена.
Только тут до Рыкова дошло, что он говорил не в том диапазоне, в котором слышат нормальные люди.
«Нужно перестроиться! – приказал он сам себе. – Вернись на голосовой… на звуковой диапазон».
* * *
– Чухнин! – закричал Зырянов. – Что происходит? Как мог уйти этот пацан? Куда он делся? Почему на него и девку не действует сигнал возврата?! Вы здесь что, совсем нюх потеряли? Или ты сам под программу попасть хочешь? Скажи мне, хочешь? Ну?
– Да что вы, Владимир Арамович! – Голос Игоря Васильевича дрожал. – Вы… вы же сами знаете, что я ради вас… Для вас… Мы… Я…
Кукловод зло оттолкнул простертую к нему руку.
– Мне не слова, а дела нужны! Почему они не поддаются вызову? Может, индивидуальные номера перепутали? Может, вы не тех вызываете?
– Да нет же! – Помощник схватил со стола бумаги и, найдя нужную, показал ее начальнику. – Вот, сами посмотрите…
– Не нужны мне твои бумажки! Результат, вот что мне нужно! – Начмед даже не взглянул на документы. – Усиль мощность передатчика!
– Но при этом возрастает опасность возникновения неконтролируемых побочных эффектов, – испуганно пролепетал Игорь Васильевич. – Могут произойти ложные срабатывания. Нам запрещено это делать. Должанский говорил…
– Да пошел он… Запрещено! Ну усилишь ты сигнал, что с того? Подумаешь, лишний раз кто-то на работу прибежит! – Владимир Арамович с трудом сдерживался, чтобы не взбеситься окончательно. – Ты мне другое скажи, как вообще это случилось? Как этот щенок ушел? Кто его выпустил?
– Не знаю, босс! Просто ума не приложу! – Чухнин развел руками. – Сам он никак не мог… Но и в предательство не верю. Может, его просто не пристегнули? Забыли или…
– Не ищи лазеек! – с презрительной усмешкой прервал его Зырянов. – Я сам видел, как его упаковывали!
– Тогда не знаю! Но… Владимир Арамович, – Игорь Васильевич с прочувствованным видом прижал руки к груди, – ни я, ни наши люди, все до одного, никогда не пойдут против вас! Мы… я предан вам и никогда не сделаю ничего такого, что могло бы навредить…
– Знаю, знаю – отмахнулся Кукловод. – Но толку от этого! Что делать будем?
Игорь Васильевич с облегчением вздохнул тайком от всесильного начальника. Вроде бы пронесло.
– Они нужны вам живыми? – спросил он. – Или можно… несчастный случай?
– Живыми бы лучше. – Зырянов посмотрел на дисплей. – Разобраться бы с пацаном… А девку обязательно живой!
Тут Кукловод взглянул на помощника и спохватился. Незачем тому знать лишнее!
– Если Рыков вышел из-под контроля, то он может нам навредить, – заговорил он снова. – Игорь Васильич, ты вот что, сядь-ка подумай, что он может делать… там на воле? Что он предпримет? Куда пойдет, к кому обратится?
– Милиция, ФСБ, прокуратура… – перечислил Чухнин. – Вас это интересует? Боитесь, что он туда ринется?
– Там все схвачено! – Зырянов презрительно усмехнулся. – Наши клиенты! А вот если он пойдет к журналистам, если дойдет до Джаврова… Вот туг будут неприятности.
– Может, послать бандюков Кокаколы? – негромко, так, чтобы слышал только начальник, предложил Игорь Васильевич. – Пускай его прямо излома вытащат!
– А родители? Они ведь не станут спокойно смотреть, как их детей какие-то головорезы уводят! Соседи тоже могут подключиться! – возразил Зырянов. – Что ж прикажешь, на всю Москву прославиться? Войну начать?
– А что, если в милицейскую форму их нарядить? – не сдавался помощник.
Кукловод удивленно посмотрел на него. Что это он, совсем рехнулся? Хотя… если хорошо подумать, то очень даже неплохо! Милиция, это будет как раз то, что надо. Только здесь нужен не Кокакола со своими болванами, а совсем другие люди. А что, интересная комбинация выходит!
* * *
Сергей Николаевич с болью в глазах посмотрел на дочь. Видно было, что он сильно переживает, но не хочет, чтобы это заметили близкие… Да разве скроешь такое? Дочь она и есть дочь, кто же еще будет переживать за нее, если не мать и отец?
Толик, который в последний момент передумал и повез Лену не к себе домой, а к ней, теперь видел, что поступил правильно. Он вспомнил, как переживала его мать, когда он вчера… Нет, лучше не вспоминать! Нужно срочно, как только решит, что делать с Леной, ехать домой к родителям и все им объяснить. Все? Да уж, вопрос так вопрос! Пожалуй, все не расскажешь, в то, что с ним произошло, мало кто поверит. Но все равно, хотя часть истории все же придется поведать… Иначе как оправдается за вчерашнее? Вел себя так, что вспомнить стыдно!
– Толик, я тебе очень благодарен, что ты не остался равнодушен к нашей беде, – сказал Панин. – Но, прошу, объясни, если можешь, что происходит? Эта внезапная болезнь, госпитализация, на которую мы не давали согласия… Потом возвращается веселая и, казалось, все позади… Мы, правда, сразу заметили, что она какая-то не своя, но думали, показалось, мало ли, у девушек всякое бывает… Но вчера утром такое началось, что…
Сергей Николаевич огорченно махнул рукой. Рыков понял его. Он и сам пережил такое же утро, что и его дочь. Он тоже был явно не в себе. И это еще мягко сказано. Если и Лена была такая… Да нет, она могла быть еще хуже, у нее-то симптомы должны были проявиться раньше.
Толик обернулся и посмотрел на безучастно сидевшую девушку. Она смотрела перед собой, словно не видя плачущую мать, которая, стоя на коленях у кресла, обнимала ее. Лена вообще никого и ничего не видела и не слышала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
– Лена, я приказываю тебе успокоиться, – медленно, твердым голосом произнес он. – Я хочу, чтобы ты успокоилась.
Интересно, что ее испугало? Может, звуки… Но он их не слышит! Нужно бы…
– …на свое место! – услышал он конец фразы. – Панина и Рыков, вернитесь на свое место! Панина и Рыков, вернитесь на свое место!
Вот оно в чем дело! Попугай Кеша спохватился, что его рабы взбунтовались? Тогда нужно поторопиться! Вот только Лену надо заставить успокоиться. Хорошо, если б он мог говорить, как те гады… Чтобы девушка его слышала, а остальные нет. Ну, давай, перестраивайся!
Толик заставил себя вновь перейти в тот диапазон, в котором он слышит приказы, потом стал пробовать свой голос. Какова же была его радость, когда он понял, что у него получилось. Теперь можно и Леной заняться!
– Лена, ты должна успокоиться! – заговорил Толик. – Ты не должна больше слушаться этого голоса. Зырянов плохой человек, и мы должны спрятаться от него. Пойдем быстрее!
Почувствовав, что Лена перестала дрожать, он быстро поднял руку и остановил проезжающего мимо частника.
– На Амундсена! – сказал он. – Быстрее!
Не обращая внимания на недоумевающий взгляд водителя, он втолкнул девушку на заднее сиденье и сел рядом.
– Куда? – спросил шофер. Толик опешил. Он же сказал!
– На Амундсена, – произнесла Лена.
Только тут до Рыкова дошло, что он говорил не в том диапазоне, в котором слышат нормальные люди.
«Нужно перестроиться! – приказал он сам себе. – Вернись на голосовой… на звуковой диапазон».
* * *
– Чухнин! – закричал Зырянов. – Что происходит? Как мог уйти этот пацан? Куда он делся? Почему на него и девку не действует сигнал возврата?! Вы здесь что, совсем нюх потеряли? Или ты сам под программу попасть хочешь? Скажи мне, хочешь? Ну?
– Да что вы, Владимир Арамович! – Голос Игоря Васильевича дрожал. – Вы… вы же сами знаете, что я ради вас… Для вас… Мы… Я…
Кукловод зло оттолкнул простертую к нему руку.
– Мне не слова, а дела нужны! Почему они не поддаются вызову? Может, индивидуальные номера перепутали? Может, вы не тех вызываете?
– Да нет же! – Помощник схватил со стола бумаги и, найдя нужную, показал ее начальнику. – Вот, сами посмотрите…
– Не нужны мне твои бумажки! Результат, вот что мне нужно! – Начмед даже не взглянул на документы. – Усиль мощность передатчика!
– Но при этом возрастает опасность возникновения неконтролируемых побочных эффектов, – испуганно пролепетал Игорь Васильевич. – Могут произойти ложные срабатывания. Нам запрещено это делать. Должанский говорил…
– Да пошел он… Запрещено! Ну усилишь ты сигнал, что с того? Подумаешь, лишний раз кто-то на работу прибежит! – Владимир Арамович с трудом сдерживался, чтобы не взбеситься окончательно. – Ты мне другое скажи, как вообще это случилось? Как этот щенок ушел? Кто его выпустил?
– Не знаю, босс! Просто ума не приложу! – Чухнин развел руками. – Сам он никак не мог… Но и в предательство не верю. Может, его просто не пристегнули? Забыли или…
– Не ищи лазеек! – с презрительной усмешкой прервал его Зырянов. – Я сам видел, как его упаковывали!
– Тогда не знаю! Но… Владимир Арамович, – Игорь Васильевич с прочувствованным видом прижал руки к груди, – ни я, ни наши люди, все до одного, никогда не пойдут против вас! Мы… я предан вам и никогда не сделаю ничего такого, что могло бы навредить…
– Знаю, знаю – отмахнулся Кукловод. – Но толку от этого! Что делать будем?
Игорь Васильевич с облегчением вздохнул тайком от всесильного начальника. Вроде бы пронесло.
– Они нужны вам живыми? – спросил он. – Или можно… несчастный случай?
– Живыми бы лучше. – Зырянов посмотрел на дисплей. – Разобраться бы с пацаном… А девку обязательно живой!
Тут Кукловод взглянул на помощника и спохватился. Незачем тому знать лишнее!
– Если Рыков вышел из-под контроля, то он может нам навредить, – заговорил он снова. – Игорь Васильич, ты вот что, сядь-ка подумай, что он может делать… там на воле? Что он предпримет? Куда пойдет, к кому обратится?
– Милиция, ФСБ, прокуратура… – перечислил Чухнин. – Вас это интересует? Боитесь, что он туда ринется?
– Там все схвачено! – Зырянов презрительно усмехнулся. – Наши клиенты! А вот если он пойдет к журналистам, если дойдет до Джаврова… Вот туг будут неприятности.
– Может, послать бандюков Кокаколы? – негромко, так, чтобы слышал только начальник, предложил Игорь Васильевич. – Пускай его прямо излома вытащат!
– А родители? Они ведь не станут спокойно смотреть, как их детей какие-то головорезы уводят! Соседи тоже могут подключиться! – возразил Зырянов. – Что ж прикажешь, на всю Москву прославиться? Войну начать?
– А что, если в милицейскую форму их нарядить? – не сдавался помощник.
Кукловод удивленно посмотрел на него. Что это он, совсем рехнулся? Хотя… если хорошо подумать, то очень даже неплохо! Милиция, это будет как раз то, что надо. Только здесь нужен не Кокакола со своими болванами, а совсем другие люди. А что, интересная комбинация выходит!
* * *
Сергей Николаевич с болью в глазах посмотрел на дочь. Видно было, что он сильно переживает, но не хочет, чтобы это заметили близкие… Да разве скроешь такое? Дочь она и есть дочь, кто же еще будет переживать за нее, если не мать и отец?
Толик, который в последний момент передумал и повез Лену не к себе домой, а к ней, теперь видел, что поступил правильно. Он вспомнил, как переживала его мать, когда он вчера… Нет, лучше не вспоминать! Нужно срочно, как только решит, что делать с Леной, ехать домой к родителям и все им объяснить. Все? Да уж, вопрос так вопрос! Пожалуй, все не расскажешь, в то, что с ним произошло, мало кто поверит. Но все равно, хотя часть истории все же придется поведать… Иначе как оправдается за вчерашнее? Вел себя так, что вспомнить стыдно!
– Толик, я тебе очень благодарен, что ты не остался равнодушен к нашей беде, – сказал Панин. – Но, прошу, объясни, если можешь, что происходит? Эта внезапная болезнь, госпитализация, на которую мы не давали согласия… Потом возвращается веселая и, казалось, все позади… Мы, правда, сразу заметили, что она какая-то не своя, но думали, показалось, мало ли, у девушек всякое бывает… Но вчера утром такое началось, что…
Сергей Николаевич огорченно махнул рукой. Рыков понял его. Он и сам пережил такое же утро, что и его дочь. Он тоже был явно не в себе. И это еще мягко сказано. Если и Лена была такая… Да нет, она могла быть еще хуже, у нее-то симптомы должны были проявиться раньше.
Толик обернулся и посмотрел на безучастно сидевшую девушку. Она смотрела перед собой, словно не видя плачущую мать, которая, стоя на коленях у кресла, обнимала ее. Лена вообще никого и ничего не видела и не слышала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109