ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


У Аристона от женского гомона разболелась голова. Он закрыл глаза и лежал в грязи, куда его, так и не отвязав от жерди, бросили враги. Периэки страшно воняли, и его затошнило еще сильнее, тем более что теперь пахло немытым женским телом. Внезапно Аристон ощутил на своей щеке горячее чесночное дыхание. Он открыл глаза и увидел перед собой девичье лицо.
Она была не чище остальных. И пахла ничуть не лучше, но почему-то ее запах подействовал на Аристона возбуждающе. Рядом с ее всклокоченными волосами воды Стикса показались бы белее снега, а глаза чернели, словно самые глубокие колодцы Тартара. Она облизала губы, и вокруг рта – там, где счистились грязь и сажа, – образовался беленький ободок. И Аристон увидел, что губы у нее темно-вишневые, пухлые, чувственные. Грязные тряпки не очень-то скрывали очертания ее тела, и Аристону внезапно пришло в голову, что если девушку этак с недельку почистить скребницей, то вполне можно будет проверить, насколько справедливы рассуждения приятелей о женщинах.
Она опустилась возле него на колени и запрокинула маленькую головку. И, хотя на шее у нее виднелись полосы глубоко въевшейся грязи, девушка показалась Аристону верхом изящества. Она двигалась не менее грациозно, чем Лизандр. И даже еще грациозней. Эта мысль удивительно взволновала Аристона.
– Отец, – сказала девушка низким, бархатным голосом. – Кто он? Человек или бог?
Аристон услышал тяжелый раскат басистого смеха. Но женщины не засмеялись в ответ. Они – все без исключения – смотрели на него такими же глазами, как и та девушка. Одна из них особенно привлекла внимание Аристона. Она была слишком высокой для женщины, худой и вообще чем-то отличалась от остальных. В следующий миг Аристон понял, в чем дело (или, по крайней мере. ему показалось, что понял): эта женщина была намного чище остальных. Но затем он заметил еще кое-что, гораздо более существенное, чем ее внешняя привлекательность и даже красота. Главное – в ней было напряжение, она вся была как натянутая струна. Аристон чуть ли не слышал, как трепещут у нее под кожей нервы. Она пристально глядела на него, и он вдруг заметил жилку, пульсировавшую у нее на шее. Аристон попытался отвести взгляд, но не смог – так и лежал, впившись глазами в шею женщины, где набухала и билась большая вена. Казалось, еще мгновение – и Аристон услышит стук сердца незнакомки. А ведь то стучалась его судьба.
– Отец, – с благоговейным трепетом прошептала молоденькая девушка, – зачем вы связали бога? Чтобы привязать его к себе и заставить выполнять желания, да? У людей ведь не бывает глаз цвета неба и волос, похожих на…
– Да самый он обыкновенный человек, дуреха! – пробурчал косматый старый козел-периэк. – Человек и вор. Так что поднимайся с колен!
– Отец, – еле слышно выдохнула она. – Ты уверен?
– О бессмертные боги! Избавьте меня от женщин! – прорычал старый периэк. – Говорю тебе, Фрина, он человек. Не вынуждай меня раньше времени предъявлять тебе доказательства этого.
– Нет, Деймус, – возразил другой периэк, – он еще не человек, а человечек. Мальчишка. Хорошенький мальчик, из тех, кого наши благородные господа любят использовать вместо женщин. Ха! Пожалуй, именно так стоило бы его прикончить. Будем насиловать паршивца по очереди, пока он не утонет в нашем семени. Прекрасный вид спорта, не правда ли?
– Эй, Эпидавр! – воскликнул дородный мужчина разбойничьего вида. – Неужто у тебя столь изысканные вкусы? Эге! А ведь и правда, ты женат на Ликотее целых семь лет и ни разу ее не обрюхатил. Ты совсем не возделываешь свой сад. Ликотея, скажи нам чистосердечно; твой косматый муженек пренебрегает тобой? Готов поставить моего лучшего барана и двух овец против одного вонючего козла, что он проводит время с изящными, женственными мальчиками. Такими, как этот белокурый красавец, что лежит сейчас перед нами. Скажи нам, дорогая, наш Эпидавр страдает теми же пороками, что и господа спартанцы, да?
Высокая стройная женщина передернула плечами, но не проронила ни слова.
«Ликотея, – подумал Аристон, – волчица. Как подходит ей это имя!»
– Иди домой, женщина! – прорычал Эпидавр, и Аристон уловил в его голосе яростную дрожь. – А ты, Панкрат… Не думай, что тебе все позволено, раз твоя мать наставила рога дураку отцу, переспав с быком, медведем или еще с какой-нибудь зверюгой. Несмотря на твои мускулы, найдется управа и на тебя, верзила! Клянусь Зевсом, я…
– Боишься, что Ликотея заговорит, о Косматый? – расхохотался здоровяк.
– Ты же выдаешь себя! Давай-давай, Лико, девочка моя, выкладывай всю правду, а я тебя защищу! Мужчина наш Эпидавр или нет?
Ликотея медленно, не спеша перевела взгляд с лица великана Панкрата на физиономию мужа. Она поглядела на него холодно, задумчиво, и этот миг странным образом растянулся на целую вечность. Аристон увидел, что Косматый – так переводится имя Эпидавр – побледнел. Это было заметно, даже несмотря на его бороду и нечесаные волосы, закрывавшие лицо. Когда женщина наконец заговорила, ее голос источал яд.
– Мужчина ли он? – спокойно и рассудительно произнесла она. – Нет. Пожалуй, нет. Во всяком случае, не совсем.
Эпидавр рванулся вперед и повалил жену на землю. Едва он принялся бить ее ногами, площадь огласилась громким мужским гоготом, затем послышался и резкий, пронзительный визг женщин.
«Так, должно быть, смеются Эринии», – подумал Аристон. И тут же замер, чуть дыша, в полном ужасе от своих слов.
«Простите меня, грозные сестры, – взмолился он. – Я хотел сказать Эвмениды».
Но – поздно. Он назвал Эринии их настоящим именем и, следовательно, навлек на себя их страшный гнев. Это знали все эллины. В столь страшную минуту, когда ему нужна поддержка всех богов, всех сверхъестественных существ, он взял и употребил запрещенное слово «Эринии», злые, вместо того чтобы назвать их Эвменидами, то есть благомыслящими, добрыми, и тем самым умилостивить злобных сестер.
«Дурак! – чуть не зарыдал он. – Достукался! Сам себе вырыл могилу».
Но тут опять в памяти всплыл насмешливый голос дяди Ипполита.
– Сам посуди, племянник: неужели Эринии такие тупые, что не распознают обмана? Ты сколько угодно можешь величать их Эвменидами, но красивое имя не изменит их истинной сущности. В конце концов, они все равно затравят тебя, ибо так они поступают со всеми людьми на земле. На исходе своих дней ничто живое не избегнет встречи с ними, мой мальчик. Так что танцуй под Песнь Козлов, пока можешь, слушай напевы свирели на холмах. Увивай голову виноградными листьями и напивайся до беспамятства, стис– кивай в жарких объятиях прекрасных юношей и девушек! Ибо никто не избегнет Эриний, ни один человек.
Эпидавр все еще бил Ликотею. Аристон слышал, как его нога, обутая в сандалий, с глухим звуком врезалась в прикрытое хитоном женское тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135