я был с вами искренен. Настало время вам ответить такой же искренностью. Вы готовы?
Вместо ответа я еще раз посмотрел ему в глаза — глаза, смотревшие сквозь 18 лет, глаза, которые я каждый день видел в зеркале для бритья.
— Кто вы? — прошептал он, словно опасаясь ответа.
— Ты знаешь. Или до сих пор не догадался?
Пауза стала затягиваться. Морлок заерзал в кресле, но сейчас его присутствие было призрачным и почти невероятным — не имеющим значения для нас обоих.
Наконец Моисей выдавил:
— Да, да. Кажется, я понял.
Я не спешил обрушить на него всю тяжесть правды. То, что Моисею представлялось интригующим вымыслом, полуфантастическим предположением, воплотилось в реальном объекте, сделанным моими — и его — руками. Столкнуться с воплощением мечты. Да еще и с самим собой, пришедшим из другого времени — было непростым испытанием.
— Мое появление здесь — неизбежный результат твоих поисков. — подчеркнул я.
Он взглянул на меня по-новому, скользнув оценивающим взглядом по моему лицу, волосам, одежде.
Я пытался разглядеть себя посмотреть на себя со стороны, глазами двадцатишестилетнего. Тут же невольно я пригладил волосы, которых не расчесывал с самого 657 208-го года, и втянул живот, в молодости не имевший таких очертаний. И все равно особого восторга в его лице не ощущалось.
— Посмотри как следует, — с чувством сказал я. — Перед тобой твое будущее.
Он почесал подбородок.
— Малоподвижный образ жизни? И оттопырил большой палец в сторону Нево. — А это кто? Неужели…
— Гость из будущего, — кивнул я. Из 657 208-го. Доставленный сюда на машине, которая существует пока лишь в твоей голове, как идея.
— Гм. Не терпится задать массу вопросов. Ну, и как?
— Что — как?
— Что со мной произошло дальше? Я достиг успеха и славы? Женился? Ну и тому подобные пустяки. Пожалуй, лучше об этом и не спрашивать. — Он снова метнул взгляд на Нево. — Вот будущее рода «гомо сапиенс» — это будет поинтереснее.
— Ты что — не веришь мне?
Он снова взял стакан, обнаружил, что тот пуст, и поставил на место.
— Не знаю. Просто… все это странно. Любой может заявиться с порога и сказать, что он — это я, только из будущего.
— Но ты же сам уже понял, что такое возможно. И потом — вглядись в мое лицо!
— Сходство есть, признаю. Но сходство еще ничего не значит. Может, все это вообще дружеский розыгрыш, — он пристально и подозрительно посмотрел на меня. Потом взгляд его стал и вовсе сердитым. — Желаете выставить меня дураком?
— Ну, а предположим, что это не так.
— Не так? — он снова поскреб подбородок. — Ну, даже если и не так, если отмести возможность дружеского розыгрыша — друзья в курсе, чем занимаюсь я. Но в таком случае…
— В таком случае… — помог я.
— У вас должна быть определенная цель, для того, чтобы заявиться в собственное прошлое.
— Совершенно верно, — я поднял палец, вспомнив, что имею дело с легко возбудимым молодым человеком. Между тем нам предстояло решить жизненно важный вопрос. — Да. Я прибыл в прошлое не просто так. Не для того, чтобы полюбоваться на себя, не для пустого развлечения. Насколько тебе самому известно, я ничего не делал в жизни ради пустого развлечения.
Он надменно выпятил подбородок.
— Это все фразы. Неужели все дело во мне. Кто я? Даже не ученый — так, лудильщик, дилетант. Я не политик и не пророк. Зачем ради меня являться тени из будущего?
— Дело в том, что ты изобретатель самого грозного оружия, когда-либо сконструированного на Земле. Ты автор Машины Времени.
— И что же вы должны сообщить мне?
Что ты должен немедленно, как можно скорее избавиться от платтнерита. Займись чем-нибудь другим, найди новую тему для исследований. Ты не должен заниматься Машиной Времени — это очень важно! Иначе все рухнет.
— Рухнет — что?
— Все. Целые миры исчезнут из мироздания — только благодаря Машине Времени и твоему неуемному любопытству.
Сдвинув кончики пальцев перед собой, он посмотрел на меня.
— Ну, хорошо. Очевидно, у вас есть еще, о чем рассказать. Это длинная история? Может быть, принести еще бутылку бренди — или чаю, например?
— Нет. Большое спасибо, — с чувством произнес я. У нас, — я подчеркнул «нас», — нет времени на чай. Я постараюсь быть максимально краток.
И я поведал ему историю, всю как есть, с самого начала — про изобретение и оба своих путешествия в Будущее. Про свои смелые эксперименты, про Элоев и Морлоков, и про то, что обнаружил по возвращении.
Несмотря на крайнюю усталость — по моим расчетам, я не стал уже вторые сутки — по мере своего рассказа я все больше загорался, то и дело бросая взгляд на лицо морлока в пламени свечи — мое доказательство истинности этой истории. Поначалу меня смущало присутствие Нево, безмолвно внимавшего моей пылкой речи, но вскоре я заметил, что и Моисей начинает поглядывать в его сторону морлока, всякий раз по-новому удостоверяясь в моих словах.
Но вскоре мой рассказ захватил его настолько, что он не сводил глаз с моего лица.
6. Вера и скепсис
Ранняя летняя заря уже занялась, когда я приблизился к окончанию своего рассказа.
Моисей сидел в кресле, уперев ладонь в подбородок — взор его был прикован ко мне. Наконец он сказал:
— Ладно. — И еще раз повторил: — Пусть будет так.
Он встал, потянулся и подошел к окну. Раскрыв створки, он выглянул в туманное светлеющее небо.
— Замечательная история, — протянул он. — Просто великолепная.
— Но это еще не все, — заметил я охрипшим голосом — в горле у меня уже несколько раз пересохло, а бренди давно закончилось. — Во время второго путешествия во времени я очутился в другой Истории. Машина Времени — это сокрушитель Историй. Это Разрушитель Миров и Рас. Неужели тебе непонятно, что ее нельзя изобретать?
Моисей обернулся к Нево.
— А что вы скажете об этом — человек из будущего?
Кресло Нево оставалось в тени — он выбрал самый темный угол гостиной, где и прятался от приближающихся солнечных лучей.
— Я не человек, — возразил он ровным холодным голосом. — Но, тем не менее, я из будущего — одного из бесчисленных миров или возможных его вариантов. Все это похоже на правду — во всяком случае, логически возможно. Машина Времени вмешивается в Историю, всякий раз направляя ее по новому пути. Сам принцип ее действия состоит в искажении Истории, благодаря свойствам платтнерита. Как это материал искажает проходящий сквозь него свет, так же и ваше изобретение всякий раз деформирует историю, проходя сквозь нее. Тут есть много общего.
— Ну, это уже метафоры, — вмешался я. — Я тоже готов допустить, что появление Машины времени на карте Истории — нечто сродни движениям коня на шахматном поле. Эта фигура — единственная из всех, движется по доске не линейно. Но и ее путь можно рассчитать, он имеет максимально допустимое количество вариантов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
Вместо ответа я еще раз посмотрел ему в глаза — глаза, смотревшие сквозь 18 лет, глаза, которые я каждый день видел в зеркале для бритья.
— Кто вы? — прошептал он, словно опасаясь ответа.
— Ты знаешь. Или до сих пор не догадался?
Пауза стала затягиваться. Морлок заерзал в кресле, но сейчас его присутствие было призрачным и почти невероятным — не имеющим значения для нас обоих.
Наконец Моисей выдавил:
— Да, да. Кажется, я понял.
Я не спешил обрушить на него всю тяжесть правды. То, что Моисею представлялось интригующим вымыслом, полуфантастическим предположением, воплотилось в реальном объекте, сделанным моими — и его — руками. Столкнуться с воплощением мечты. Да еще и с самим собой, пришедшим из другого времени — было непростым испытанием.
— Мое появление здесь — неизбежный результат твоих поисков. — подчеркнул я.
Он взглянул на меня по-новому, скользнув оценивающим взглядом по моему лицу, волосам, одежде.
Я пытался разглядеть себя посмотреть на себя со стороны, глазами двадцатишестилетнего. Тут же невольно я пригладил волосы, которых не расчесывал с самого 657 208-го года, и втянул живот, в молодости не имевший таких очертаний. И все равно особого восторга в его лице не ощущалось.
— Посмотри как следует, — с чувством сказал я. — Перед тобой твое будущее.
Он почесал подбородок.
— Малоподвижный образ жизни? И оттопырил большой палец в сторону Нево. — А это кто? Неужели…
— Гость из будущего, — кивнул я. Из 657 208-го. Доставленный сюда на машине, которая существует пока лишь в твоей голове, как идея.
— Гм. Не терпится задать массу вопросов. Ну, и как?
— Что — как?
— Что со мной произошло дальше? Я достиг успеха и славы? Женился? Ну и тому подобные пустяки. Пожалуй, лучше об этом и не спрашивать. — Он снова метнул взгляд на Нево. — Вот будущее рода «гомо сапиенс» — это будет поинтереснее.
— Ты что — не веришь мне?
Он снова взял стакан, обнаружил, что тот пуст, и поставил на место.
— Не знаю. Просто… все это странно. Любой может заявиться с порога и сказать, что он — это я, только из будущего.
— Но ты же сам уже понял, что такое возможно. И потом — вглядись в мое лицо!
— Сходство есть, признаю. Но сходство еще ничего не значит. Может, все это вообще дружеский розыгрыш, — он пристально и подозрительно посмотрел на меня. Потом взгляд его стал и вовсе сердитым. — Желаете выставить меня дураком?
— Ну, а предположим, что это не так.
— Не так? — он снова поскреб подбородок. — Ну, даже если и не так, если отмести возможность дружеского розыгрыша — друзья в курсе, чем занимаюсь я. Но в таком случае…
— В таком случае… — помог я.
— У вас должна быть определенная цель, для того, чтобы заявиться в собственное прошлое.
— Совершенно верно, — я поднял палец, вспомнив, что имею дело с легко возбудимым молодым человеком. Между тем нам предстояло решить жизненно важный вопрос. — Да. Я прибыл в прошлое не просто так. Не для того, чтобы полюбоваться на себя, не для пустого развлечения. Насколько тебе самому известно, я ничего не делал в жизни ради пустого развлечения.
Он надменно выпятил подбородок.
— Это все фразы. Неужели все дело во мне. Кто я? Даже не ученый — так, лудильщик, дилетант. Я не политик и не пророк. Зачем ради меня являться тени из будущего?
— Дело в том, что ты изобретатель самого грозного оружия, когда-либо сконструированного на Земле. Ты автор Машины Времени.
— И что же вы должны сообщить мне?
Что ты должен немедленно, как можно скорее избавиться от платтнерита. Займись чем-нибудь другим, найди новую тему для исследований. Ты не должен заниматься Машиной Времени — это очень важно! Иначе все рухнет.
— Рухнет — что?
— Все. Целые миры исчезнут из мироздания — только благодаря Машине Времени и твоему неуемному любопытству.
Сдвинув кончики пальцев перед собой, он посмотрел на меня.
— Ну, хорошо. Очевидно, у вас есть еще, о чем рассказать. Это длинная история? Может быть, принести еще бутылку бренди — или чаю, например?
— Нет. Большое спасибо, — с чувством произнес я. У нас, — я подчеркнул «нас», — нет времени на чай. Я постараюсь быть максимально краток.
И я поведал ему историю, всю как есть, с самого начала — про изобретение и оба своих путешествия в Будущее. Про свои смелые эксперименты, про Элоев и Морлоков, и про то, что обнаружил по возвращении.
Несмотря на крайнюю усталость — по моим расчетам, я не стал уже вторые сутки — по мере своего рассказа я все больше загорался, то и дело бросая взгляд на лицо морлока в пламени свечи — мое доказательство истинности этой истории. Поначалу меня смущало присутствие Нево, безмолвно внимавшего моей пылкой речи, но вскоре я заметил, что и Моисей начинает поглядывать в его сторону морлока, всякий раз по-новому удостоверяясь в моих словах.
Но вскоре мой рассказ захватил его настолько, что он не сводил глаз с моего лица.
6. Вера и скепсис
Ранняя летняя заря уже занялась, когда я приблизился к окончанию своего рассказа.
Моисей сидел в кресле, уперев ладонь в подбородок — взор его был прикован ко мне. Наконец он сказал:
— Ладно. — И еще раз повторил: — Пусть будет так.
Он встал, потянулся и подошел к окну. Раскрыв створки, он выглянул в туманное светлеющее небо.
— Замечательная история, — протянул он. — Просто великолепная.
— Но это еще не все, — заметил я охрипшим голосом — в горле у меня уже несколько раз пересохло, а бренди давно закончилось. — Во время второго путешествия во времени я очутился в другой Истории. Машина Времени — это сокрушитель Историй. Это Разрушитель Миров и Рас. Неужели тебе непонятно, что ее нельзя изобретать?
Моисей обернулся к Нево.
— А что вы скажете об этом — человек из будущего?
Кресло Нево оставалось в тени — он выбрал самый темный угол гостиной, где и прятался от приближающихся солнечных лучей.
— Я не человек, — возразил он ровным холодным голосом. — Но, тем не менее, я из будущего — одного из бесчисленных миров или возможных его вариантов. Все это похоже на правду — во всяком случае, логически возможно. Машина Времени вмешивается в Историю, всякий раз направляя ее по новому пути. Сам принцип ее действия состоит в искажении Истории, благодаря свойствам платтнерита. Как это материал искажает проходящий сквозь него свет, так же и ваше изобретение всякий раз деформирует историю, проходя сквозь нее. Тут есть много общего.
— Ну, это уже метафоры, — вмешался я. — Я тоже готов допустить, что появление Машины времени на карте Истории — нечто сродни движениям коня на шахматном поле. Эта фигура — единственная из всех, движется по доске не линейно. Но и ее путь можно рассчитать, он имеет максимально допустимое количество вариантов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123