Нужно ли ей что-нибудь? Чего бы она хотела? Разве у нее нет всего того, чего она могла бы пожелать? Вот только одно, только одно...
– Джослин, – сказала она. – Мне нужен Джослин.
Она продолжала улыбаться, и эта жалкая улыбка исказила ее лицо страдальческой гримасой.
– Но он умер, – сказала она.
Где-то в глубине души она спрашивала себя: «Почему я поступаю так? Почему говорю все это? Что ждет меня впереди?» Но эти вопросы, этот внутренний крик так и не вырвался наружу. Вслух она только повторила:
– Но он умер.
Девочка смотрела на нее большими глазами.
– Ах, – сказала она тихонько и повторила еще раз: – ах, вот как...
Марта обернулась к роще. Она чувствовала себя оглушенной, в голове шумело, словно она хлебнула хмельного. Теплое ощущение счастья и наслаждения медленно растекалось по всему ее телу и заглушало слабеющий упрямый голос, который все повторял: «Почему, почему, почему?..» Она сонно посмотрела на поляну – там никого не было.
Марта неестественно хихикнула.
Что-то зашевелилось в чаще деревьев. Показалась туманная мужская фигура, лица почти не видно – его скрывала глубокая тень. Мужчина окликнул Марту.
Она бросилась по траве через поляну:
– Джослин! – закричала она. – Джослин! – Слезы застилали ей глаза. – А я думала...
Позади нее стояла Алиса, сложив руки за спиной, и смотрела на рощу. Ветер осторожно шевелил листья. Из-за куста выскочил кролик и встал на задние лапки у ее ног. Она наклонилась и рассеянно почесала его за ухом. Кролик пискнул от удовольствия.
Марта вбежала под сень деревьев и очутилась в крепких объятиях. Солнечные лучи заливали все вокруг ослепительным светом, но лицо мужчины постоянно находилось в непроницаемой тени. Он был похож на Джослина, но вместе с тем это был кто-то другой. Джослин, но только такой, каким его видела, представляла себе Марта, Джослин ненастоящий, идеализированный, созданный ее воображением. На лбу у него зияла рана. Одежда была изодрана в клочья. Губы его двигались, он что-то говорил, говорил... Голос был почти такой же, как у Джослина, почти – но не совсем. Это был Джослин, но такой, каким знала его только Марта.
– Ты счастлива? – вопрошал чей-то теплый, за душевный голос. – Ты действительно счастлива?
Она улыбнулась и закрыла глаза.
На опушке по другую сторону рощи Алиса взяла кролика на руки и убежала в туманный колышущийся лес. Лес заискрился и стал таять, превратившись в бледную дымную полосу, которая уплывала вдаль, оставляя кружок деревьев вокруг залитой солнцем поляны, где неподвижно стояла Марта и обнимала кого-то, кто, быть может, был Джослином.
7
Корабль Монтейлера на сверхзвуковой скорости с ревом вынырнул из поднебесья, объятый кипящим шаром белого огня. Ударная волна, словно всесокрушающий молот, прошла по развалинам, превратив их в огромное облако пыли. Стройные башни и шпили рассыпались, деревья с корнями взлетали в воздух, ажурные пролеты мостов срывались со своих опор и искореженные падали вниз. Животные в нестерпимом страхе бежали, спасаясь от уничтожения, и скрывались в лесах, где другие существа терпеливо ждали, когда рассеются вихри горячего праха.
Монтейлер управлял кораблем, как взбесившейся лошадью, – твердо, беспощадно, жестоко. Он отключил датчики автоматической посадки, его гибкие пальцы с необыкновенной быстротой бегали по светящимся кнопкам пульта управления, меняя курс, корректируя высоту, вводя новые команды в механизмы рулей. Взгляд был прикован к экрану, на котором, словно в тумане, проносились фрагменты раскинувшегося под кораблем ландшафта. Глаза сверкали, губы сжались в тонкую полоску, исказив лицо почти болезненной гримасой. Корабль с воем сделал крутой вираж над скопищем заброшенных зданий и разбрызгал за собой тучи осколков. Пушечные удары, пронесшиеся над окрестностями вслед за кораблем, преодолевающим звуковой барьер, заглушили грохот рушившихся бетона и стали. В кресле рядом с Монтейлером Кэт закрыла глаза и бессильно откинулась на спинку.
Все было точно так, как и в былые времена -дикий спуск, разрушение, упоение на его лице. Она видела это выражение лица раньше, видела слишком много раз, и оно вызывало у нее отвращение. Постепенно она успокоилась, но продолжала сидеть с закрытыми глазами, погруженная в воспоминания, которые вставали перед ее мысленным взором. На протяжении двух лет они вот так же носились по Галактике, неделями, месяцами замурованные в чреве корабля, брошенные в беспредельную тьму ночи, чтобы потом в реве двигателей пикировать к древним мирам человечества, пролетать над развалинами мертвых городов, оставляя за собой разрушение и стонущий воздух. Проснулась к жизни новая федерация, всколыхнулась мощная волна возрождения, прогресса. Они вдвоем были одной из лучших команд разведчиков – надежные, быстрые и главное всегда живые, всегда невредимые после каждого выполненного задания. Компьютеры, выбравшие и создавшие эту комбинацию из двух человек, заслуживали всяческой похвалы. Спокойная, хитрая Кэт. И Монтейлер, воплощение напора и натиска, автократ, чудовище с твердым взглядом холодных глаз и обманчивым безрассудством. По правде говоря, это было неплохое время, но когда оба получили повышение, они оставили космическую разведку и расстались друг с другом без особого сожаления. Два года – достаточный, даже более чем достаточный срок; они знали друг друга слишком хорошо после многомесячной совместной работы то на корабле, то на мертвых планетах, где они подолгу ожидали прибытия основных сил медлительных, громоздких экспедиций. Интимная близость, ставшая ритуалом, объединяла их на некоторое время, но то было желание без любви, защитная реакция на вынужденное бездействие и одиночество, дань человеческим потребностям. В глубине души они ненавидели друг друга.
Кэт сжала губы, ее лицо окаменело. Корабль на бреющем полете несся над горными хребтами, над пустынными равнинами, над дремлющими лесами и безжизненными городами, рассыпавшимися в пыль за кормой. Они летели навстречу утру. Охваченные пламенем облака отражались в глади вод, в осколках еще блестящего металла. Там, внизу, пели птицы, и темные фигуры пробуждались ото сна в теплом брожении джунглей. И где-то были мужчина и женщина и что-то еще, не похожее ни на того, ни на другого. Все, что осталось от разведывательного патруля, – одинокие, наполненные страхом, смотрящие в глаза смерти. Загадка сфинкса: человек в детстве, зрелости, старости. Порочный, замкнутый круг, у которого нет конца, – это и есть полный, неизбежный конец.
Кэт вздрогнула, когда корабль ринулся к посадочной площадке древнего космодрома. В лучах разгорающейся зари развалины колебались и мерцали подобно туману и постепенно обретали новые устойчивые формы под серебристым днищем опускающегося корабля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Джослин, – сказала она. – Мне нужен Джослин.
Она продолжала улыбаться, и эта жалкая улыбка исказила ее лицо страдальческой гримасой.
– Но он умер, – сказала она.
Где-то в глубине души она спрашивала себя: «Почему я поступаю так? Почему говорю все это? Что ждет меня впереди?» Но эти вопросы, этот внутренний крик так и не вырвался наружу. Вслух она только повторила:
– Но он умер.
Девочка смотрела на нее большими глазами.
– Ах, – сказала она тихонько и повторила еще раз: – ах, вот как...
Марта обернулась к роще. Она чувствовала себя оглушенной, в голове шумело, словно она хлебнула хмельного. Теплое ощущение счастья и наслаждения медленно растекалось по всему ее телу и заглушало слабеющий упрямый голос, который все повторял: «Почему, почему, почему?..» Она сонно посмотрела на поляну – там никого не было.
Марта неестественно хихикнула.
Что-то зашевелилось в чаще деревьев. Показалась туманная мужская фигура, лица почти не видно – его скрывала глубокая тень. Мужчина окликнул Марту.
Она бросилась по траве через поляну:
– Джослин! – закричала она. – Джослин! – Слезы застилали ей глаза. – А я думала...
Позади нее стояла Алиса, сложив руки за спиной, и смотрела на рощу. Ветер осторожно шевелил листья. Из-за куста выскочил кролик и встал на задние лапки у ее ног. Она наклонилась и рассеянно почесала его за ухом. Кролик пискнул от удовольствия.
Марта вбежала под сень деревьев и очутилась в крепких объятиях. Солнечные лучи заливали все вокруг ослепительным светом, но лицо мужчины постоянно находилось в непроницаемой тени. Он был похож на Джослина, но вместе с тем это был кто-то другой. Джослин, но только такой, каким его видела, представляла себе Марта, Джослин ненастоящий, идеализированный, созданный ее воображением. На лбу у него зияла рана. Одежда была изодрана в клочья. Губы его двигались, он что-то говорил, говорил... Голос был почти такой же, как у Джослина, почти – но не совсем. Это был Джослин, но такой, каким знала его только Марта.
– Ты счастлива? – вопрошал чей-то теплый, за душевный голос. – Ты действительно счастлива?
Она улыбнулась и закрыла глаза.
На опушке по другую сторону рощи Алиса взяла кролика на руки и убежала в туманный колышущийся лес. Лес заискрился и стал таять, превратившись в бледную дымную полосу, которая уплывала вдаль, оставляя кружок деревьев вокруг залитой солнцем поляны, где неподвижно стояла Марта и обнимала кого-то, кто, быть может, был Джослином.
7
Корабль Монтейлера на сверхзвуковой скорости с ревом вынырнул из поднебесья, объятый кипящим шаром белого огня. Ударная волна, словно всесокрушающий молот, прошла по развалинам, превратив их в огромное облако пыли. Стройные башни и шпили рассыпались, деревья с корнями взлетали в воздух, ажурные пролеты мостов срывались со своих опор и искореженные падали вниз. Животные в нестерпимом страхе бежали, спасаясь от уничтожения, и скрывались в лесах, где другие существа терпеливо ждали, когда рассеются вихри горячего праха.
Монтейлер управлял кораблем, как взбесившейся лошадью, – твердо, беспощадно, жестоко. Он отключил датчики автоматической посадки, его гибкие пальцы с необыкновенной быстротой бегали по светящимся кнопкам пульта управления, меняя курс, корректируя высоту, вводя новые команды в механизмы рулей. Взгляд был прикован к экрану, на котором, словно в тумане, проносились фрагменты раскинувшегося под кораблем ландшафта. Глаза сверкали, губы сжались в тонкую полоску, исказив лицо почти болезненной гримасой. Корабль с воем сделал крутой вираж над скопищем заброшенных зданий и разбрызгал за собой тучи осколков. Пушечные удары, пронесшиеся над окрестностями вслед за кораблем, преодолевающим звуковой барьер, заглушили грохот рушившихся бетона и стали. В кресле рядом с Монтейлером Кэт закрыла глаза и бессильно откинулась на спинку.
Все было точно так, как и в былые времена -дикий спуск, разрушение, упоение на его лице. Она видела это выражение лица раньше, видела слишком много раз, и оно вызывало у нее отвращение. Постепенно она успокоилась, но продолжала сидеть с закрытыми глазами, погруженная в воспоминания, которые вставали перед ее мысленным взором. На протяжении двух лет они вот так же носились по Галактике, неделями, месяцами замурованные в чреве корабля, брошенные в беспредельную тьму ночи, чтобы потом в реве двигателей пикировать к древним мирам человечества, пролетать над развалинами мертвых городов, оставляя за собой разрушение и стонущий воздух. Проснулась к жизни новая федерация, всколыхнулась мощная волна возрождения, прогресса. Они вдвоем были одной из лучших команд разведчиков – надежные, быстрые и главное всегда живые, всегда невредимые после каждого выполненного задания. Компьютеры, выбравшие и создавшие эту комбинацию из двух человек, заслуживали всяческой похвалы. Спокойная, хитрая Кэт. И Монтейлер, воплощение напора и натиска, автократ, чудовище с твердым взглядом холодных глаз и обманчивым безрассудством. По правде говоря, это было неплохое время, но когда оба получили повышение, они оставили космическую разведку и расстались друг с другом без особого сожаления. Два года – достаточный, даже более чем достаточный срок; они знали друг друга слишком хорошо после многомесячной совместной работы то на корабле, то на мертвых планетах, где они подолгу ожидали прибытия основных сил медлительных, громоздких экспедиций. Интимная близость, ставшая ритуалом, объединяла их на некоторое время, но то было желание без любви, защитная реакция на вынужденное бездействие и одиночество, дань человеческим потребностям. В глубине души они ненавидели друг друга.
Кэт сжала губы, ее лицо окаменело. Корабль на бреющем полете несся над горными хребтами, над пустынными равнинами, над дремлющими лесами и безжизненными городами, рассыпавшимися в пыль за кормой. Они летели навстречу утру. Охваченные пламенем облака отражались в глади вод, в осколках еще блестящего металла. Там, внизу, пели птицы, и темные фигуры пробуждались ото сна в теплом брожении джунглей. И где-то были мужчина и женщина и что-то еще, не похожее ни на того, ни на другого. Все, что осталось от разведывательного патруля, – одинокие, наполненные страхом, смотрящие в глаза смерти. Загадка сфинкса: человек в детстве, зрелости, старости. Порочный, замкнутый круг, у которого нет конца, – это и есть полный, неизбежный конец.
Кэт вздрогнула, когда корабль ринулся к посадочной площадке древнего космодрома. В лучах разгорающейся зари развалины колебались и мерцали подобно туману и постепенно обретали новые устойчивые формы под серебристым днищем опускающегося корабля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31