– Они вымерли, – сказал седобородый. – Из-за загрязнения воздуха. И из-за этого проклятого шума. А еще потому, что им приходилось переходить улицу.
– Во всяком случае, от них не было никакого проку, – проворчал старец и крепче сжал свою трость, будто собираясь задать трепку какому-нибудь нищему.
– Но в живописности им нельзя было отказать, – возразил седобородый. – По воскресеньям я обычно подавал им милостыню. Господи, как они дрались за каждую монету! Отец с сыном, сын с матерью, муж с женой. Никакой совести, никакого стыда! А потом появлялся полицейский и разгонял всех дубинкой. И поделом! Почему они не брались за честный труд, не искали себе работу? Вот я – нашел же я себе место и жил неплохо.
Он мрачно выругался, не сводя глаз с проносившихся мимо машин.
– Они были просто лентяями, вот и все, – сказал его собеседник. – Впрочем, их уже давно нет в живых.
– Не перенесли выхлопных газов. Мерли как мухи.
– И промышленных выбросов в атмосферу.
– И движения на дорогах. Они так и не сумели понять, что выходить на улицу – это все равно, что сразу лечь в гроб.
– И радиоактивных осадков.
– И синтетических добавок в пищевые продукты.
– Если у этих лентяев были деньги на про дукты.
– Бедность, – угрюмо сказал седобородый, – это преступление, которое карается смертью.
– Господи, я уже двадцать лет не видел не ба! – вздохнул старец.– Не помню даже, как оно выглядит.
– А я помню, – гордо сказал его собеседник. – Оно было голубое. Вот такое голубое.
И он сделал жест, который, по его мнению, должен был изображать незамутненную, слепящую голубизну.
– Теперь уже ничего нет, кроме чертова смога.
– И радиоактивных осадков.
– И загрязнения среды.
– И теперь страшно переходить эту проклятую улицу.
– Господи, вот пойду и утоплюсь! – воскликнул седобородый.
– Не надо, – возразил старец. – Вода тоже отравлена.
Седобородый заплакал.
Монтейлер, который стоял чуть поодаль, с удивлением слушал эту беседу. Наконец он подошел и присел на скамью.
– Простите, пожалуйста, – сказал он.
– Это наша скамейка, – проворчал седобородый. – Проваливайте!
– Я бы только хотел задать вам один вопрос, – сказал Монтейлер.
– Не слышу, что вы говорите. – Седобородый отер слезы костлявым кулаком. – Этот проклятый шум...
– Оп-ля, – воскликнул его товарищ, вынимая из кармана плоскую бутылку и любовно глядя на нее. – Сто граммов лечат целый килограмм неприятностей. Кто хочет попробовать?
Монтейлер показал на разведывательный корабль.
– Скажите, пожалуйста, что надо сделать, что бы попасть через улицу вон к тому кораблю?
– Вы ничего не можете сделать, – ответил седобородый с торжеством. – Тут же попадете под колеса.
– Вас раздавят как котенка, из вас сделают котлету, – одобрительно подтвердил его собеседник.
– Зачем вам переходить улицу? – спросил седобородый.
– Мой корабль находится на той стороне, – ответил Монтейлер.
– Если вы смогли загнать корабль туда, – сказал седобородый, – то сможете, наверно, и вытащить его оттуда. Я-то тут причем?
Он сердито фыркнул. «Уж эти иностранцы!»
– Я думал, вы обрадуетесь нашему возвращению, – сказал Монтейлер. – Или вы не понимаете, что означает этот корабль?
– Я чертовски рад, – сказал седобородый. – Но ведь здесь город, а городским жителям ни до чего нет дела. Прочтите любую книгу, там черным по белому написано, что горожанам на все плевать.
Он взглянул на Монтейлера и презрительно улыбнулся, обнажив пожелтевшие зубы.
– Вам нужен был город? Вот он перед вами. Чего же вы еще пристаете? Вы хотели, чтобы все это было повеселее? Так знайте, что я чуть не помираю от веселья. А все эти автомобили – разве это не интересно, разве не захватывает дух? Если вам хотелось еще песен и танцев, то нужно было сразу сказать об этом.
– Мне не кажется все это веселым, – сказал Монтейлер.
– Только паршивой свинье все это может показаться веселым, – проворчал седобородый, – Или члену городского муниципалитета. На всей планете не найти другого такого городского города, как этот, уж можете мне поверить. Перенаселенность, грязь, повышенная радиоактивность, море автомобилей – все, что хотите.
Он устало откинулся на спинку скамейки.
Монтейлер обменялся взглядом с Кэт, которая продолжала стоять в стороне. Он решил изменить тактику:
– А вы выглядите необычайно хорошо для своего возраста. Уверен, что вы могли бы многое порассказать об этом городе.
– Мне сорок шесть лет, – ответил седобородый, – и я уже вполне созрел для того, чтобы меня отправили в переработку на удобрение. Кроме того, я никогда не выходил за пределы этого квартала. Никогда не делал ничего другого – только всегда сидел на этой скамейке и болтал вот с тем идиотом.
– Лучше списать, чем починять, – торжественно произнес его собеседник. – Слава тебе, Форд!
– Ты действуешь мне на нервы, – сказал седобородый и обернулся к Монтейлеру. – Меня зовут мистер Джойбой. Вам это что-нибудь говорит? – Нет.
– Я так и думал. Очевидно, вы не интересуетесь литературой. Когда-то я работал на кладбище. Изысканное место: мраморные храмы, статуи, в которых поддерживалась температура живого тела с помощью змеевиков, наполненных теплой водой, классическая музыка в склепах. Кладбище, или Мемориальный парк, называлось «Шелестящий дол». Я занимался мертвыми телами, прихорашивал их, что бы на них приятно было посмотреть. Хорошая работа.
– О небо! – прошептал Монтейлер.
– Нет, не так, – сказал мистер Джойбой. – Книга называется «Незабвенная», автор Ивлин Во. У меня была невеста, но она покончила с собой. Бедная, маленькая Эме...
Он вздохнул.
– Не было ни гроша и вдруг, ни шиша, – мечтательно заметил его товарищ.
– Заткнись! – прикрикнул мистер Джойбой. – Мне и после ее смерти выпало немало хлопот. Надо было действовать весьма осторожно, без шума. Я договорился с одним знакомым, который работал в похоронном бюро для домашних животных, мы кремировали ее и похоронили вместе с собаками, кошками и канарейками. Да, трудное было время.
Он порылся в карманах и вытащил небольшую белую открытку.
– Они посылают мне такие поминальные карточки каждый год, в годовщину похорон.
Монтейлер взял карточку и прочел надпись: «Твоя маленькая Эме виляет сегодня хвостиком на небесах, вспоминая о тебе».
Он вернул карточку владельцу и заметил:
– Несколько необычно.
Мистер Джойбой сердито выхватил карточку из его рук и сунул ее в карман.
– Я же сказал, что похоронное бюро было для домашних животных. Что же там должны были печатать для меня специальные карточки, да? А у собак и кошек есть хвостики, с этим вы не станете спорить?
– Да, да, конечно, – подтвердил Монтейлер.
– И они виляют ими, верно?
– Пустое, – проворчал его товарищ, – пустая болтовня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31